Дмитрий Калин Мелочи жизни Рассказ   1. Никогда не любил больших городов. И дело совсем не в том, что люди в них, в отличие от живущих в поселках и деревнях, более замкнутые, надменные и эгоистичные (хотя и это имеет значение). Не нравится сама атмосфера, ритм жизни, царящие в городе: вечное столпотворение, спешка, духота, мусор и грязь, нелепые однотипные многоэтажки, похожие на крышки гробов, которые выставляют у подъездов усопших. Разноцветная, донельзя тупая и навязчивая реклама, всовывающая в сознание мысли о необходимости покупки совершенно ненужных тебе вещей. Неумолкающий ни днем ни ночью шум машин, крики и пустые разговоры прохожих, трезвон мобильников, завывание сирен… Все сплетается в единый разбухающий, поглощающий и подминающий тебя под себя ком городской реальности. Иной раз, дойдя до отчаяния, решаешь бросить все и уехать куда-нибудь в глушь, но тут же находишь сотни причин остаться. Либо ты учишься в вузе, а получить высшее образование вне города никак нельзя, либо ты уже обзавелся семьей и твои домочадцы, привыкшие ко всем удобствам, и слышать не хотят ни о какой деревне, либо – работа. О, это священное для современного человека слово, ради которого он готов стерпеть все, включая унижения, оскорбления и неприятности. И пусть ты ее ненавидишь до зубовного скрежета, горбатишься за сущие копейки, не спишь ночами, зарабатываешь гору болячек, не видишь белого света, материшь ее и ругаешь, но – ТЫ РАБОТАЕШЬ. Ты при деле. И самый страшный кошмар, который может приключиться в твоей жизни – это ее потеря. Тогда человек становиться беспомощным и жалким, ощущая себя лишним и никому не нужным. Наверное, именно себя так и чувствовали бы винтик или гайка, отвалившиеся от какого-нибудь механизма, будь они живыми. А вроде бы радоваться должен, что обрел-таки наконец свободу. Есть время подумать, осмыслить, разобраться в себе и окружающем мире. Но нет! Быстрее-быстрее вклиниться в очередной агрегат, чтобы вместе с такими же, как и ты, вертеть шестеренки и открывать клапана. Лишь бы не останавливаться, не думать, и быть КАК ВСЕ. Еще одно магическое выражение современного человека. Хотя никто понятия не имеет, что конкретно оно означает. Возможно, я сгущаю краски и абсолютно не прав. Но тут уж ничего не поделаешь. Когда в кармане кот наплакал, долгов накопилось выше крыши, а с работы турнули, радужные мысли в голову лезть отнюдь не спешат, предпочитая, как истинные джентльмены, пропускать вперед мрачных дам с черными вуалями. Я бесцельно бродил по мегаполису, занятый своими раздумьями, не обращая внимания на надоевшую и однообразную действительность. Свернув в переулок с центральной улицы, я шагал, не разбирая дороги и не особо заботясь о том, куда она меня выведет. Ноги измерили длину одного двора, переместили тело в другой, затем в следующий… Когда им наконец надоело петлять, они взбунтовались, разъехавшись в разные стороны на грязных останках мостовой. Едва не шлепнувшееся в лужу тело встряхнуло головой, приводя ее в чувство. Зрачки заметались в глазницах, скользя взглядом по нависшим серым стенам с квадратными пробоинами пустых окон, перекошенным заколоченным дверям и трухлявой лавочке посреди крохотного пятачка. Дальше дороги не было. Путешествие по пищеварительному тракту города закончилось для меня в ее аппендиксе. Тупик. Я закурил сигарету, озираясь в поисках таблички с названием этого места. Тщетно. Скамейка, потемневшая от времени и набухшая от мартовской влаги, охнула, принимая на себя тяжесть моего тела, пошатнулась, но устояла на четвереньках. Путь обратно только один. Все равно рано или поздно выйду, а спешить мне некуда. А если и заблужусь, то кто-нибудь подскажет дорогу. Только вот кто? Что-то непохоже, чтобы люди здесь часто ходили. Глушь и тишина. Словно и не центр большого города. Где-то сбоку внезапно хлопнула дверь, и послышались голоса. Обернувшись на звук, я увидел, как из-под стены показалась голова, вытянувшая за собой фигуру человека. Мельком взглянув на меня, он проскочил мимо и скрылся в подворотне, прежде чем я успел его окликнуть. Подойдя к тому месту, откуда появился гражданин, я обнаружил вход в подвал, на двери которого висела незаметная вывеска: Магазин «1 000 000 мелочей». - Странный магазин… И в такой глуши. Наверное, от покупателей отбоя нет, - съязвил я про себя. – Ну да ладно. Надо зайти посмотреть ради интереса, а заодно и разведать, как побыстрее отсюда выбраться. Ржавая пружина заскрипела, нехотя растягиваясь под напором, а освободившись, скрючилась, едва не придав мне скорости дверью. Небольшое помещение, уставленное прилавками с сувенирами и хозяйственными принадлежностями, пахнуло смесью запахов краски, оберточной бумаги, мыла и одеколона. В магазине никого не было. Побродив от витрины к витрине и вдоволь насмотревшись на стандартные наборы из шурупов, вешалок, совков, веников, подсвечников, статуэток и прочей дребедени, которые есть практически в любой лавке подобного сорта, я заметил кабинку, задернутую черной ширмой. Точно такие обычно ставят в магазинах одежды, чтобы покупатели, скрывшись от посторонних глаз, могли полюбоваться на собственное отражение в обновках. Рука уже потянулась, чтобы отдернуть занавесь, как из-за нее вышагнул человек. Едва не столкнувшись, мы уставились друг на друга. - М-м-молодой человек, вы от кого? – вопросил пузатый мужчина, стремительно зачесывая расческой редкие волосинки на блестящей потной лысине. – От Корфа? - Вообще-то я от мамы и папы. И, насколько мне известно, никто из них, а также их предков, а значит, смею надеяться, и моих тоже, не имели чести носить такую кличку. Хотя в этом бренном мире все может статься. Возможно, кого-то и называли так за глаза, но мне сие не известно. - А-а-а, философ! Да тому же еще и шутник, - усмехнулся мужчина, направляясь за прилавок. – Судя по сарказму, вы сегодня явно не в настроении. Что? Жизнь не удалась, или просто ноги промочили? - О, достопочтимый владелец изысканнейших вешалок для туалетной бумаги и ершиков для чистки фаянсовых изделий! И то, и другое. Пред вами путник, заблудившийся, подобно Тесею в лабиринте, потерявшему путеводную нить. - Но на Минотавра я, вроде, не похож, - развеселился мужчина. – Кстати, и зовут меня по-другому. Разрешите представиться! Аполлон. - Зевс, - пожимая протянутую руку, произнес я. - Да нет! Меня правда так зовут. Могу, если хотите, паспорт показать. - Не надо. Верю. Сергей, - заново представился я на этот раз своим настоящим именем. – Сергей Занозин. - Вот и ладно. Если не ошибаюсь, вы хотите знать, где находитесь и как побыстрее отсюда выйти? Официальное название тупика - «Красный» - наследие советских времен. А выйти вы можете через черный ход магазина и сразу попадете на проспект Юбилейный. - Так это же центр города, - немного опешил я. – Странно… - Что именно, мой друг? - То, что черный вход ведет на оживленную улицу, а парадный - в тупик, где народ не ходит. Вы вообще о ведении бизнеса, маркетинге, рекламе и прочих двигателях торговли что-нибудь слышали? - Вы о том, чтобы в магазин заходило большее количество покупателей? Нам это не нужно. Видите ли, молодой человек, мы занимаемся несколько специфическим товаром. У нас достаточно и постоянных клиентов, а для случайно зашедших, таких, как вы – все, что видите на витринах. - Понятно. Оружие, наркотики, рабы, подпольное казино… - Ну что вы?! – улыбнулся Аполлон. – Боевиков насмотрелись? К такому месту вы бы и близко не подошли. Мы занимаемся скупкой и продажей жизненных мелочей. - Чего?! - Мелочей жизни, - переставил слова местами хозяин лавки, в надежде прояснить смысл сказанного. - Ладно. Вкратце этого не объяснить. Пойдемте в кабинет. Там все расскажу. Если хотите, конечно же, и никуда не торопитесь. Я задумался. С одной стороны, интересно, а с другой – дадут по башке, и поминай, как звали. Хотя чего с меня взять… После мимолетного замешательства любопытство обрело лавровый венок. - До пятницы я совершенно свободен! - Вот и славно, Пятачок, - улыбнулся Аполлон-Винни-Пух. – Проходи. Ширма распахнулась, пропуская в длинный коридор. 2. Кабинет, спрятавшийся в одном из ответвлений коридора, оказался небольшим, но вполне уютным. Напротив входа у стены, придавленный к ворсистому ковру компьютером, кипами бумаг и сувенирными безделушками, растопырил ноги письменный стол. Подле него свернулись валиками два мягких кресла, разделенные журнальным столиком. Высвеченный мягким светом настольной лампы, блестел полированный шкаф, набитый книгами. Стены и потолок, одетые в платье из толстой ткани, не пропускали ни единого звука извне. Рюмки, появившиеся на столике, наполнились алкоголем и звякнули, коснувшись придвинутой хрустальной пепельницы. Усевшись, я заметил у входа еще одно кресло, отдаленно напоминающее зубоврачебное. - Итак, за знакомство! - провозгласил тост хозяин. Коньяк юркнул в утробы. - С чего бы начать… - призадумался Аполлон. - Обычно в таких случаях говорят: с начала, - напомнил я. - Воистину так. Итак, мелочи жизни. Чтобы не утомлять вас излишними подробностями и наукообразными вещами, постараюсь излагать кратко и общедоступным языком. Если по сути и не вдаваясь в факты своей биографии, скажу, что давно изучаю человека, его личность в целом и в частности. В общем-то, ничего особенного в этом нет. До меня подобными вещами занимались многие ученые. - Понятно, значит, вы из плеяды тех, кто жаждет облагодетельствовать человечество, - перебил я его. – Нет, но это уже не оригинально. Подобными персонажами напичканы и литература, и кинематограф. Возьмите любой бульварный роман - и найдете в нем и сумасшедшего профессора, и подробное описание способов строительства рая или ада на земле, в зависимости от цели автора, а также неизбежное крушение замыслов персонажа. Нисколько не сомневаюсь, что опыты вы проводите вон на том гинекологическом кресле. - И да, и нет, - усмехнулся Аполлон. – Таких глобальных целей для себя я никогда не ставил. Просто у меня такое, если хотите, хобби. Кто-то бабочек изучает или собирает марки и монеты, а я препарирую чувства человека. Понимаете, всю нашу жизнь можно сравнить с чем-то огромным, состоящим из постоянно пополняемых, прилипающих к нему частей. Удаляя или заменяя малое, постепенно вы измените и само целое. В результате получите совершенно иную личность того или иного человека. К примеру, есть множество людей, которым отравляют жизнь ничего не значащие, на первый взгляд, воспоминания. Ну, скажем, бабушке место в трамвае не уступили, или нахамили и обидели близкого человека. Мелочь – не более того, время от времени приходящая по тем или иным причинам вам в голову. В результате портится настроение, под влиянием которого вы совершаете иные поступки, отличные от могущих быть совершенными, если бы данного воспоминания у вас не имелось. Вспомните, наверняка у вас ни с того ни с сего резко менялось настроение, причем видимой причины для этого не имелось. Если вытащить из головы негативные мелочи, которые отравляют жизнь, то и сама жизнь станет лучше. - Так значит, конечная цель все же – благоденствие для всего человечества, - не выдержал я. – А утверждали, что нет. - И продолжаю утверждать, - нисколько не смутился собеседник. – Мне, по большому счету, все равно, что в дальнейшем станет с человеком. Это как игра в пазлы, закончил один - начинаю другой. Но по опыту знаю, что никто из моих клиентов на судьбу не жаловался. Напротив, они постоянно приходят ко мне «почиститься». Денег за это я не беру, а, наоборот, приплачиваю кругленькую сумму. - Вы состояние на сантехнических сувенирах заработали или от бабушки в наследство получили? - А вот это коммерческая тайна. Но скажу, что в деньгах недостатка не испытываю и могу жить в собственное удовольствие. - Понятно, только зачем вы мне это все рассказываете? Не боитесь, что пойду и донесу на вашу сомнительную деятельность нашим славным правоохранительным органам? - Нет. Ну кто вам поверит? В лучшем случае сочтут за чудака, в худшем - за сумасшедшего. А будете настаивать - нарядят в рубашку с длинными рукавами. У меня на вас свои виды. Дело в том, что новых клиентов у меня давненько не было, а вы, как я понимаю, нуждаетесь. Так что баш на баш – вам деньги, мне мелочи. Предупреждаю, что сеанс безболезненный и занимает пять-десять минут. Согласны? - Надо подумать. - Тут и думать нечего. Неужели не интересно? Судя по всему, вы человек в меру авантюрный и бесстрашный. Ну, так как? Я покрутил бокал в руках, рассматривая нового знакомого сквозь коричневую жидкость. - Ладно, можно попробовать. Доставайте бубен, любезнейший Шаман Аполлонович, читайте мантры и призывайте на помощь духов… - Бросьте, - поморщился Аполлон. – Какие духи?! Все очень просто. Вы садитесь в это, как вы изволили назвать, гинекологическое кресло, к голове подключаются электроды. Все время вы находитесь в сознании, все видите и в любое время можете прервать сеанс. А помощник у меня действительно есть. Точнее, помощница. Я ее сейчас приглашу, а вы пока подумайте и выберите ненужную мелочь жизни. Дверь выпустила Аполлона, и вскоре он появился вновь, ведя за собой прелестное белокурое создание, изначалие длинных ног которого едва прикрывало коротенькая юбочка, а грудь не умещалась в глубоком декольте. Смазливую мордашку, умело размалеванную макияжем, подчеркивали алые улыбающиеся губы. Кресло вышвырнуло мое тело из пухлых объятий. - О, несравненная Дульсинея Тамбовская, Афродита моего сердца, преклоняю колени пред вашей неземной красотой. Пожалейте раба вашего! Будьте моей навеки! Пожалуйте в подарок свою изящную десницу и мышцу, перекачивающую кровь по вашему неземному организму! К несказанному удивлению, прелестница зарделась и спряталась за спину Аполлона. Тот усмехнулся. - Не обращай на него внимания, дочь. Это наш новый поставщик мелочей. Кстати, вы, Сергей, угадали. Ее действительно зовут Афродитой. - Афродита Аполлоновна! - восхитился я. – Ну, вы даете! Если у вас и фамилия еще «божественная», то у меня просто нет слов! - К сожалению, - вздохнул владелец прелестной дочурки, – фамилия обычная: Боковы. Я поперхнулся дымом сигареты и истошно закашлялся. - Что ж, бывает, - отдышавшись, вымолвил я. – Нет, вы подумайте! Разница всего в одну букву, а каков результат! - Ладно, - начал сердиться профессор. – Пожалуйте в кресло. Афродита, помоги поставщику. Я послушно проследовал к креслу. Ожидая, когда изящные пальчики прицепят к моей голове присоски с проводочками, нагло рассматривал ложбинку между грудями Афродиты, в которых потерялся золотой кулон. Если в свое время Пушкин пожелал стать табаком, то я не отказался бы какое-то время побыть украшением девушки. - Афродита, а чем вы сегодня вечером занимаетесь? – поинтересовался я у неё. Она скосила глаза в сторону отца и еле слышно прошептала: - Вообще-то ничем. Дома сижу. Я почти никуда не хожу. - Бедное невинное создание, как ужасна ваша жизнь! Я просто обязан спасти вас из этого мрачного места, охраняемого неусыпным взором дракона. - О чем вы там шепчетесь? – поинтересовался профессор, подозрительно поглядывая из-за компьютера в нашу сторону. - Соблазняю вашу дочь, - искренне ответил я. – Хочу похитить ее и сделать своей второй половинкой, а то надоело, понимаешь, чувствовать себя нецельной личностью. А вы разве против? - Вообще-то да. Я пока о вас ничего не знаю и не желаю, чтобы Афродита с вами общалась. - Как? Разве вы не хотите внуков? Кто же утешет и скрасит старость, кому вы передадите дело вашей жизни и сокровища Акры из закромов? Неужели вы не хотите сидеть в кресле-качалке с трубкой мира, чтобы по вашим коленям ползали малыши? «Дедя, дедя», - будут они вас звать, и слезы умиления покатятся по вашим изборожденным морщинами щекам. Обещаю, что старшенького мы назовем Гераклом, а младшенькую дочку Афиной… - Слушайте, перестаньте, наконец! – взорвался негодованием профессор. – Хватит вздор молоть! Я уже начинаю сожалеть, что с вами связался. - Хорошо, - вздохнул я. – Назовем ее Психеей, в вашу честь. Аполлон сверкнул глазами, но промолчал. Раскрасневшаяся девушка, закончив надо мной колдовать, отошла в сторону, одарив нежным взглядом. - «А девушка созрела», - пришли мне в голову строки из популярной песни. – Надо бы ее облагодетельствовать. Где-то внутри червячком шевельнулись нежность и подобие влюбленности, но усилием воли я придавил их, оставив лишь мокрое место. Терпеть не могу всех этих воздыханий, нежностей и сопливостей. Влюбленный человек становится похожим на восторженного барана, узревшего новые ворота, мягким, податливым и наивным - все те качества, которые я успешно вытравлял из себя, по чеховскому рецепту, на протяжении сознательной жизни. Аппарат на голове зажужжал. Присоски стали покалывать кожу. - Сейчас я сканирую ваш мозг, - прокомментировал профессор, бегая пальцами по клавиатуре. – На экране он выглядит в виде спирали. Каждый виток - год жизни. - И это правильно, - заметил я. – Человеческая голова и деревянный чурбан - практически одно и тоже. Срезал макушку, и определяй себе вволю возраст, подсчитывая на досуге кольца. - Нейтральные воспоминания выкрашены на спирали в белый цвет, положительные – в синий, а отрицательные – в красный… - Аполлон Франкейнштейнович, я безумно рад, что попал в руки истинного патриота и политически корректного гражданина нашего Отечества. Предлагаю, чтобы во время сканирования звучал гимн. Афродита фыркнула в углу, а профессор продолжил как ни в чем не бывало: - К сожалению, с помощью аппарата я могу только определить время возникновения негатива, но в чем он заключается – установить не имею возможности. Вам придется самому вспомнить, что это было. Если не сумеете, то поможет гипноз. Но это по вашему желанию. Кстати, вы определились с воспоминаниями, нуждающимися в удалении? - Давайте начнем с потери работы, а потом посмотрим. Да! Если вы вырвете это воспоминание, то что же поставите взамен? Кстати, вполне логичный вопрос. У меня же там дырка образуется. - Ничего страшного, - ответствовал профессор, - спираль сожмется. К тому же люди многого не помнят, что не мешает им жить. Вижу этот временной промежуток. Если не ошибаюсь, 15 февраля в 16.35-16.36, и последующая за этим ремиссия с осложнением. Удаляю! Лязгнула клавиша, и - ничего не произошло. Красавица отцепила от меня провода. Я плюхнулся в мягкое кресло и плеснул в рюмку коньяка: - Ну, за науку! Профессор закончил возиться за компьютером и присоединился ко мне: - Как вы себя ощущаете? - Превосходно. Если бы еще закуски предложили, то вообще замечательно было бы. - Я не об этом, - сделав глоток, произнес профессор. – Что у вас с работой случилось? - Ничего особенного. Надоело, я и уволился, чему несказанно рад! - Странно, что вы об этом помните. - Еще бы! Это один из лучших моментов моей жизни! Не нужно заниматься ерундой, делай что хочешь! Свобода! Профессор потер переносицу и надолго задумался. Мне надоело смотреть на его физиономию, и я уставился на Афродиту. Гораздо более приятный объект. Под моим взглядом объект покраснел. - Знаете, Афродита, наши предки были очень мудрыми гражданами, когда называли красавиц красными девицами. Вы вполне соответствуете данному изречению. Может, ваши яхонтовые уста отведают напитка из моего кубка? Вылив остатки коньяка в рюмки, я сунул одну из них в руку девушки. - За любовь – до дна! Афродита неуверенно поглядела на отца, но тот не обращал на нас внимания. Тогда она выпила и быстро отдала мне фужер. - Мадмуазель, - продолжил я, - в котором часу вы обычно совершаете променад или, быть может, наслаждаетесь искусством в нашем славном городе? Где я могу лицезреть ваш ангельский облик? Афродита потупила взгляд и принялась разглаживать ручками коротенькую юбочку. - Не молчите, лучезарная богиня, умоляю вас. Пожалейте несчастного влюбленного, потерявшего голову от вашей красоты. Не мучайте, сделайте милость. - Завтра вечером мы пойдем на «Ромео и Джульетту», - наконец, неуверенно произнесла она. – Можете туда подойти. - Всенепременно буду, чтобы хотя бы мельком увидеть вас! - Какой-то непонятный сбой произошел, - послышалось из угла. Я вздрогнул, совсем ведь забыл про Аполлона. – Надо будет в этом разобраться. Кстати, вот ваш гонорар. Он протянул деньги, которые в мгновение ока перекочевали мне в карман. Судя по нулям, только на одной купюре их вполне хватит, чтобы попасть в театр, купить цветов, и на прочие мелочи, на которые так падки девушки. - Премного вам благодарен, граф Монте-Кристо. Следующий сеанс будет? - Да. Вы меня заинтересовали. По всей видимости, ваш мозг несколько отличается от тех, с которыми мне приходилось иметь дело. Послезавтра в три часа дня вас устроит? Я утвердительно кивнул головой. - Тогда до встречи. Афродита, проводи гостя. Девушка вывела меня на оживленную улицу. Прежде чем она успела закрыть дверь, я прижал ее к себе и впился в губы. 3. Безмолвные картинки мельтешили в телевизоре, бросая отсвет на циферблат часов. Далеко за полночь. Спать совершенно не хотелось. Мысли скользкими змеями метались в мозгу. Не успевала созреть одна, как на нее накидывалась новая, а ее уже пожирала следующая. Ненавижу такое полубредовое состояние, которое чаще всего бывает либо после тяжелого похмелья, либо после болезни. Всматриваясь в собственное отражение на зачерненном окне, я курил одну сигарету за другой. Огонек вспыхивал и моментально гас, обрастая панцирем пепла. В пепельнице вповалку валялись скрюченные трупы окурков. Люблю сравнивать различные предметы и явления с человеческой жизнью. Так получилось и с «бычками», напомнившими о бренности бытия. Целая сигарета - как человек. Со временем она уменьшается, превращаясь в никому не нужный окурок, который выкидывают. Но если представить, что человек – сигарета, то кто ее выкуривает? Время? Бог? Живо представилось, как на небесах сидит и беспрестанно курит Нечто. Дым, вылетающий изо рта, превращается в мягкие и пушистые облака-души. «Минздрав предупреждает», пришло на ум. Значит, Нечто еще и здоровье теряет, зарабатывая одышку и кашель. Кхекнет оно на верхотуре, а на Земле – гром. Бред! Полнейший бред! Чего только в голову не взбредет от бессонницы. Интересно, а Афродита сейчас спит? Или лежит полуобнаженной, покрытой из-за июньской жары тонкой тканью, думает обо мне? Наверное, тоже не спится. Надо завтра при встрече спросить. Хотя какая разница… Девочка она хорошая, но глупая. Впрочем, как и многие люди, разум которых подчинен чувствам. Управлять такими очень легко. Взять ту же Фродю, как я называю Афродиту наедине. Никакого труда не составило затащить ее в постель. Наплел девочке комплиментов, притворился потерявшим голову пылким влюбленным, подарил пару букетов, мягких игрушек и - все. По пьяни привел ее в свою конуру, где без лишних слов содрал одежду, и, нашептывая на ушко мат, перемешанный с ласковой чепухой, повалил на кушетку. Она настолько обалдела от происходящего, что не сопротивлялась. А потом девочка втюрилась в «объект», доставивший удовольствие. Мелочи соединились воедино, образовав большое чувство. Теперь готова на край света за мной идти и чуть ли не боготворит. Нашла кого! Удивляюсь и никогда не перестану удивляться женщинам. Почему они влюбляются в мужчин «с гнильцой», а не выбирают в спутники порядочных и идеальных парней? Есть же такие: не пьют, не курят, возлюбленных на руках носят, на сторону не смотрят, по кабакам не шляются. Так нет! Отдают предпочтение «плохим мальчикам», даже если воспитаны дамочки на высоких нравственных идеалах. Если и выходят они замуж за «идеальных», то потом влюбляются в какого-нибудь гуляку и изменяют супругу. Обманутые мужья недоумевают, плачутся и роются в себе: что же они не так сделали? И находят какую-нибудь мелочевку, которая, по их мнению, и стала причиной разрыва. Себя корят. Ерунда! Полная ерунда! Я давно нашел объяснение загадки. С идеальными – скучно. А с такими, как я, не соскучишься. То один финт выкину, то другой. Только держись! И неважно, что мои действия приносят страдания. Напротив, складывается ощущение, что большинство женщин из разряда мазохистов: чем больнее, тем милее. Переживания убивают скуку. Не зря женщины обожают смотреть всякие мыльные сериалы, где кипят страсти. Главное, не переборщить с негодяйством и вовремя остановится: покаяться, прощения попросить, нашептать, что любишь ее больше всего на свете, жизни не чаешь, и тому подобную фигню. Завершить мизансцену рекомендую бурным сексом, чтобы женщина чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Скажете, подло? Да! Так и есть! А я и не лукавлю, утверждая, что хороший. Но методика действует. Испытано, и не раз. Последним объектом стала Фродя. Она у меня, конечно, замечательная, умилительная, жутко красивая, отдаётся, как будто в последний раз... Другой на моем месте влюбился бы без оглядки… и стал бы слабым и податливым, как пластилин. Всякое чувство, пусть оно даже является верхом положительности, есть проявление слабости. А таким я быть не хочу и не желаю. Но что-то слишком часто я стал вспоминать о Фродя. Зародыши чувства просочились и в меня. Рука решительно нащупала сотовый телефон, пальцы сами отпечатали нужный текст. Звякнул сигнал, сообщавший, что весточка дошла до адресата. Через минуту я позвонил Фроде. - Ты спишь, малышка? - Нет, лежу и думаю о тебе. Вспоминаю, как нам было хорошо вместе, - услышал в ответ. - Я тоже. Мечтаю увидеть, обнять, почувствовать тебя. Я просто умираю, как хочу тебя, любимая. Приезжай ко мне прямо сейчас. Прошу тебя. - Ты же знаешь, что это невозможно. - Ну, пожалуйста, умоляю тебя. А завтра утром пойдем к твоему отцу и все расскажем. Мы поженимся и будем вместе, всегда-всегда, всегда-всегда. Приезжай, умоляю, - жарко шептал я в трубку. Афродита задумалась. - Хорошо, любимый, я сейчас приеду. Жди. Трубка полетела на расстеленную кровать. Дело сделано. Еще одно подтверждение того, как глупеет человек под властью чувств. Сигарета вспыхнула огоньком, за ней следующая. Когда настала очередь четвертой, входная дверь тренькнула, оповестив, что явилась Афродита. Губы в губы, рука к руке, и одежды сброшены у входа на пол. Кружа по комнате, мы добрались до кровати, и матрас вздрогнул, принимая нас… Через час Фродя спала у меня на груди, разметав длинные волосы и прижавшись всем телом. Летний рассвет озолотил противоположный от окна угол. Сквозь открытую форточку доносились распевки птах и шелестение листьев на ветру. Безмятежность нарушил скрежет ключа в замке. Афродита вздрогнула и, приподнявшись, испуганно уставилась на дверь. На пороге возникла фигура женщины. - Сволочь, - шагнув вперед, прошипела она. - Я так и знала. Кобель, сволочь, урод! – в голосе появились визгливые нотки. - Не успела уехать, шалаву приволок. Ненавижу тебя! А ну, выметай отсюда свою девку! - Сережа, кто это? - пролепетала Афродита. - Да, это так. Знакомая одна. - Знакомая, - взъярилась женщина. – Мы три года вместе живем! Все обещаниями жениться кормит. Сколько баб я из этой постели повытаскивала! Прощала, уговаривала, ругалась – попусту. - Ты же говорил, что у тебя никого нет. Ты мне врал, - у Афродиты задрожала губа, и, не сдержавшись, она зарыдала. Словно внезапно ослепнув, девушка вползла голым телом в платье и побрела, натыкаясь на невидимые преграды, к выходу. - Я тебя провожу! – вскочил я с постели. - Сидеть! - рявкнула знакомая. – Сама дойдет. Будет знать, как по чужим мужикам шляться. У входа Афродита обернулась, попыталась что-то сказать, но не смогла. Было слышно, как каблучки медленно процокали по лестнице и оборвались грохотом захлопнутой двери подъезда. Тихо. Как будто ничего не произошло. По-прежнему лучи нового дня бродят по квартире и прочищают горлышко птицы. Знакомая Светлана присела на кровать. - Какой же ты все-таки, Занозин, - она замялась, подыскивая слово, - черствый, - наконец нашлась женщина. - Бедная девочка! Мне ее так жалко... Сердце кровью обливается. А тебе - по барабану. Я протянул ей сотню: - Как договаривались. Она нормально доберется? - Около дома дежурит Вовка на такси, - вздохнула Светка. - Он ее довезет. Если что насильно посадит, можешь не волноваться. Хотя какая тебе разница. Нет, ну какой же ты урод! - Угомонись! Ты свою работу сделала, деньги получила, можешь быть свободна. А эмоции оставь при себе. Фродя мне еще пригодится, поэтому и не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось. - Пригодится! – вскинулась Светка. - Да она тебя видеть больше не захочет. Или, думаешь, простит? Тогда зачем весь цирк? - А вот это уже не твоего ума дело. Давай гуляй, ревнивая подруга жизни. Кстати, роль неплохо удалась. Жаль, что в театральный не поступила. Имела бы успех, в кино снималась бы. Хотя тебя и так снимают, - усмехнулся я, – и гонорары неплохие платят. Выпить хочешь, Джулия Робертс? - Наливай, если есть. Да, можно я у тебя перекантуюсь, а то у меня рабочий день закончился. Домой что-то не хочется. - Валяй… Светка скинула одежду и забралась под одеяло. - Хоть ты и сволочь, Занозин, но трахаться с тобой - одно удовольствие. Иди ко мне… Я послушно прилег к ней - разве можно отказать женщине, если она просит?! 5 Сотовый, запутавшийся в складках одеяла, глухо надрывался, моля об избавлении. Отодвинув посапывающую Светку к стене, я, наконец, разыскал телефон. - Сергей, сегодня сеанс отменяется, - раздался в трубке взволнованный голос Аполлона. – У нас несчастье! Афродита в больнице! - Что?! – вскричал я и тут же зевнул в сторону – опять не удалось выспаться. – Что с ней? - Утром я вошел в комнату и обнаружил ее без сознания. Рядом валялась упаковка из-под таблеток. Она пыталась покончить с собой! Это ужасно! Я не знаю, что делать! - Попытайтесь успокоиться, Аполлон. Возьмите себя в руки. Она жива? - Да, да! Врачи промыли ей желудок. Сейчас она в реанимации. Я только что оттуда. Доктор сказал, что все в порядке. Жить будет. Но если бы я вошел на полчаса попозже… - Главное, она жива. Все остальное неважно. Я сейчас приеду. Нельзя вам в таком состоянии быть одному. - Спасибо, Сергей. Я просто места себе не нахожу! Бедная девочка… - Да, профессор, - перебил я его. – Афродита объяснила, почему она так поступила? Может быть, записку оставила? - Нет, нет! Она ничего не говорила. Вечером была веселой, как обычно, а утром… - Успокойтесь, я уже еду. Трубка выдала короткие гудки. Светка забилась в угол кровати и с ужасом смотрела на меня: - Она что? Того? - Того, того, - подтвердил я, неспешно натягивая одежду. – Надо скататься, а то профессор раньше времени с ума сойдет, хотя он никогда особо с ним и не дружил. Уходить будешь - дверь закроешь. И пока Светка не пришла в себя и не выдала очередную гневно-нравоучительную тираду, я вышел на улицу. Не люблю чтения нотаций. И неважно, от кого они исходят: от проститутки или кого другого. Всякий человек мнит себя моралистом. Его хлебом не корми – дай поучить, осудить, наставить на путь истинный заблудшую душу. Как начнут рассуждать, что хорошо, что плохо – не остановишь. Глаза огнем горят, руки и речи воздух сотрясают, пена у рта пузырится – посмотришь, не человек, а пылающий Везувий. И слова появляются ученые, которые они от силы пару раз в своей жизни употребляли, цитаты из великих, ссылки на различные источники сыплются. В два счета поведают, какой ты отвратительный тип и, воздев очи к небу, вопросят: мол, как таких земля носит?! Но подобное бывает, когда речь не о них, любимых, заходит, а о ком-нибудь другом. А начнешь разбираться – судьи-то кто? И выясняется, что мораль читал гражданин, который ох как много гадостей совершил. Это кто меня жизни учит? Светка? Девчонка, которая якобы приехала в город поступать в театральный, но не смогла, потому как экзамены провалила. Решила не уезжать и попробовать в следующем году? Да жизнь-злодейка заставила на панель пойти? Не смешите! Все шлюхи подобные истории рассказывают. Она - высокоморальная гражданка нашего отечества?! А то что клиентов снотворным поила и из квартир деньги таскала – это нормально? За сто рублей – Афродиту на тот свет чуть не отправила. Это как? Конечно, она не знала, что выйдет так… А если бы знала – отказалась? Порыться в ее биографии – и можно найти много интересного… И остальные ее ничем не лучше! У каждого есть свой скелет в шкафу. Поэтому сидите и молчите, господа моралисты! Что-то взгляд ваш враз тускнеет, и разговор затихает, когда начинаешь копаться в ваших судьбах. Но между мной и вами есть одна ма-а-ленькая мелочь. Вы совершаете гадости по собственной воле и желаниям, но прикрываясь различными предлогами. А потом стараетесь быстренько их забыть и больше не вспоминать. У вас всегда есть выбор, как бы вы ни сетовали на обстоятельства. У меня его нет. В мозгу случился некий сбой. Аппарат профессора не сумел удалить негативные мелочи, вместо этого поменяв в них знаки с минуса на плюс. Сначала это лишь удивляло Аполлона, затем насторожило. Но процесс был запущен. Мозг самостоятельно стал изменять отрицательные мелочи на положительные. И ему, как живому органу, требовалась пища. Исключительно – негативные воспоминания, и как предпосылки - поступки. Его аппетит постоянно растет. Поэтому, что будет со мной в дальнейшем, неизвестно. И во всем виноват Аполлон. Если бы тогда он не предложил нищему заработать, сейчас бы я был нормальным человеком. Кого же еще упрекать как не профессора? Не себя же! Даже пышущие здоровьем моралисты не обвиняют себя, выискивая всевозможные причины. За редким исключением, конечно. За раздумьями я не заметил, как доехал на такси до Красного тупика. Люблю поговорить сам с собой. Незадолго до дома профессора я попросил водителя прибавить скорости и резко остановиться. Скрип тормозов возвестил о моем прибытии. Сделав озабоченный вид, я ворвался в знакомый кабинет. Аполлон, метавшийся от стены к стене, бросился навстречу. - Слава богу, вы пришли! "Слава богу, ты пришел, ты прише-е-ел, ты прише-ел", - моментально возник в голове припев из песенки одной популярной телепередачи. – Успокойтесь, - в слух произнес я. – Все будет нормально. - Не могу сидеть спокойно! Надо что-то делать! - Конечно. Кто же спорит... Но прежде всего надо взять себя или что-нибудь другое в руки. Предлагаю занять руки бокалом спиртного. Где у вас коньяк? Аполлон рванул на себя прямоугольный ящик стола и вынул початую бутыль. - Я уже отпил немного, - смутился он. - Вы поступили как нельзя лучше. Человек, попавший в неприятную ситуацию, обязан успокоить нервы. В противном случае он рискует заработать инфаркт или сыграть в ящик. Не шучу. На моей памяти был такой случай, - наполняя бокалы до краев, трепался я. – Один приезжий в министерстве в Москве получил нагоняй от начальства. Пришел к знакомым, у которых остановился, лег и помер. Приехал врач. Ему поведали причину смерти. - Эх, вы, - говорит доктор. – Налили бы мужику стакан, сейчас жив был бы. Вот так, любезный Аполлон. За ваше и Афродитино здоровье. А теперь рассказывайте подробно. Ничего нового Аполлон, перемежавший рассказ восклицаниями, хватаниями за голову и прочие части тела, не поведал. Истинной причины попытки самоубийства дочери он не знал, о нашей с ней связи не догадывался, поэтому сопоставить причину и следствие не сумел. В очередной раз удивляюсь близорукости и глупости человеческой натуры. Будь Аполлон менее увлечен своим хобби и более наблюдательным, ничто не помешало бы сделать ему верный вывод. А еще ученый, рассуждающий о целостности, состоящей из мелочей! Их-то он как раз и не приметил. -Нет, я с ума сойду, - скулил побитой псиной Аполлон. – Единственная дочь… Но зачем, зачем она это сделала?! - Когда придет в себя – спросите. Но до этого дожить нужно, и желательно в здравом рассудке. Судя по вам, вы собираетесь променять грешный мир на уютную комнатку с зарешеченными окнами, бесплатной перловой кашей и одежкой на вырост. Как видно, коньяк вам не помогает. Может, следует увеличить дозу? Аполлон согласился. Когда вторая бутыль выставила напоказ дно, он был изрядно пьян, но продолжал плакаться и завывать. - Знаете, Аполлон, вы мне надоели. Пойду-ка я домой. Иначе сам скоро встану на четвереньки и затявкаю. - Нет, нет, - испугался профессор. – Останьтесь! - Тогда перестаньте ныть! - Не могу, мне плохо! - Слушайте! – воскликнул я, как будто меня озарила гениальная идея. – Какие мы с вами все-таки идиоты! Я придумал, как вам помочь! Надо стереть негативное воспоминание – и всего делов! - И всего делов! – пьяно рассмеялся Аполлон. – И всего делов! Как я сам не додумался?! Серега, ты гений! Дай я тебя поцелую... - Погоди, профессор. За идею нужно выпить, а потом покажешь, как стереть мелочь. Очередная бутылка лишилась головного убора, и вконец окосевший Аполлон, икая, принялся объяснять процедуру. Он мог этого и не делать. Фродя давно научила меня пользоваться аппаратом. - Серега, ты только кнопки не перепутай! - хихикал Аполлон в кресле, ощупывая присоски. – Если Esc нажмешь не вовремя, мозги мне свернешь. Как я без них?! - Не боись, Поля, все нормально будет. Клавиатура весело зацокала, касаясь копытцами клавиш подушечек пальцев. В середине процесса мизинец остановился на Esc и ласково погладил буковки. Я взглянул на профессора. Тот веселился в кресле, уже смутно воспринимая окружающий мир. Не сомневаясь ни секунды, я надавил на четырехугольник. 6. Редактор крупного издательства сидел в своем кабинете, постукивая по столу карандашом, словно желал его вколотить в крышку, и старательно смотрел в сторону. Судя по всему, рассказ ему не понравился, и он подыскивал слова, чтобы сообщить об этом. Мне наскучило наблюдать за ним. - Анатолий Федорович, к сожалению, я не разбираю морзянку. Нельзя ли оформить ваши мысли в членораздельные слова? Редактор нахмурился и воззрился на меня. - Прочитал ваш рассказец, - наконец вымолвил он. Косматые брови и лопата бороды качнулись вперед. – Но… Какой-то он сыроватый. Предлагаю его доработать. Не совсем ясен финал. Что случилось дальше с главными персонажами? - Знал, что вы об этом спросите, поэтому принес заключительную часть. Можете прочитать, - я сунул ему флешку. - Скиньте на компьютер. Текст называется «Добавка». Хотя, чтобы вы не утомлялись моим низким слогом, расскажу в двух словах окончание. Итак. Профессор остался жив, но напрочь забыл, кто он такой и что с ним произошло. Афродиту, чтобы она не мучалась, главный герой уговорил сесть под аппарат и подкорректировал ее воспоминания. После этого Сергей женился на ней, получив изрядное приданое. Бизнес он повел по-новому. Со временем клиентура выросла, а сеансы стали платными. В общем-то, все. Редактор поморщился. - С какой стати люди стали платить? - Дело в том, любезнейший Анатолий Федорович, что негативные мелочи необходимы нашему мозгу, являясь «ограничителем», не позволяющим совершать дурные поступки. Люди безо всяких аппаратов пытаются забыть их, но они действуют на подсознательном уровне, пробуждая совесть. Искусственное извлечение уничтожает иммунитет мозга. Оставшись один на один со вновь поступившим негативом, пациенты испытывает жуткие душевные муки. И как следствие… - Понятно, - перебил редактор. - Можете не продолжать. Но все равно рассказ сырой. Я предлагаю сделать его более позитивным: Сергей влюбился в девушку, они долго скрывали от отца любовную связь, прошли немыслимые испытания, в конце концов поженились и жили счастливо… - Пока не сдохли в один прекрасный момент, - прервал я. – Меня сейчас стошнит. Печатайте, как есть. Я за это вам деньги плачу. Писак, которые позднее переделают рассказ в мыльную оперу или в мистический триллер, в нашей стране найдется предостаточно. За умеренную плату они снабдят его дополнительными диалогами, описаниями чувств на фоне природы и постельными сценами. Дело в том, что написать подобную чепуху мне - раз плюнуть, но, признаюсь честно, лень и жутко скучно. При желании из рассказа можно соорудить подобие бульварного романа, которым будут зачитываться дамочки и пассажиры метро. Мне этого не нужно. - А что вам вообще, собственно говоря, нужно? - Я развлекся и - довольно. Считайте рассказ блажью человека, которому нечем заняться. Кстати, вы, наверняка, уже слышали из СМИ, что правительство страны приняло решение внедрить в обязательном порядке в клиниках, на предприятиях и в различных организациях мою уникальную методику антидепрессивного воздействия. Считайте, что я рекламирую себя. Психолог, который еще и пишет прозу, пусть и не гениальную – привлечет внимание населения. - Вы страшный человек, - вздохнул редактор. - С вами спорить – себе дороже. Скажите, вам никогда не бывает стыдно или жаль хотя бы близких людей? К примеру, таких, как Аполлон или Афродита. - Анатолий Федорович, вы заработались. Их не существует. Все описанное в рассказе - вымысел. Вы же разумный человек!? Неужели вы поверили во всю эту чепуху!? - Ладно, - вздохнул редактор. – С вашего позволения, текст мы подправим и напечатаем. Могу заверить, что последующие переиздания не за горами. А сейчас извините, много работы. - До свидания, Анатолий Федорович, - поднялся я с кресла. - Не буду вам мешать. - Да, - обернулся я у выхода. – Если не ошибаюсь, вам сегодня назначено. Вы придете? - Конечно! - Тогда я вас сегодня лично «почищу». Всего доброго. Дверь хлопнула последней страницей по переплету косяка.