Цыганка подстерегла Владлена в узком проходе
между глухой боковой стеной вокзала и пивным ларьком.
Сидела-посиживала на пустом ящике, старая, сморщенная, в темной
одежде. За бомжиху привокзальную посчитал бы ее Владлен только
так, прошел бы с брезгливым видом мимо. Но карий глаз ее из-под
седой пряди волос успел уже молниеносно обшарить Владлена с ног
до головы, вперился в мужика пристально. И коричневая, ковшиком,
ладошка выскочила ему навстречу:
- Подай для ребенка десять копеек!
- Что так мало-то?!
Владлен хмыкнул, нашарил в кармане горсть
мелочи, высыпал цыганке на ладонь.
Старушонка подпрыгнула шустро и вовсе встала на
его пути, перебирая в своих скрюченных пальцах перед его носом
закопченную дочерна монетку.
- Ай, золотой-кудрявый, вижу порчу на тебе!
Нескладно живешь, женщинами позабыт, позаброшен… Давай я с тебя
сглаз этот сниму?!
- Дорого ли, старая, возьмешь за это? – скорчив
нарочито заинтересованную рожу, усмехнулся про себя Владлен:
знаем, дескать, ваши цыганские штучки.
- Ой, милый, ничего не надо…
Цыганка скользнула мимолетным взглядом по руке
Владлена, на всякий случай засунутой в карман брюк и комкающей в
ладони пару сторублевок.
- Возьми черную копеечку! Пойдешь домой и через
плечо брось ее на дорогу позади себя. Вот только брать ее голыми
руками нельзя, не поможет, надо обязательно в бумажку завернуть.
Где ж бумажку вот так сразу возьмешь? Владлен
похлопал себя по карманам, удрученно посмотрел вокруг: асфальт
недавно подмели, чисто.
- Давай мы ее в деньгу бумажную завернем? –
пришла на выручку цыганка, внимательно проследив за тем, как
Владлен лапает пустые свои карманы. – Убирать ее обратно мне
ведь нельзя. Несчастье может случиться с родным твоим человеком.
Владлен сразу же представил старого и больного в
деревне отца.
- Червончик-то хотя найдется всяко? А?
Заворожено глядя на мелькавшую в пальцах старухи
монетку, Владлен вытащил из кармана «сотенную» и послушно
протянул ее цыганке. Чего уж там мелочиться!
- Вот беда еще, дорогой человек, не могу я ее
сама тебе передать. – ворковала цыганка, завернув монетку в
купюру. – Вот она это сделает!
Откуда-то сбоку выкурнула молоденькая цыганочка.
- Только надо опять в бумажку завернуть!
Из «бумажек» у Владлена оставались еще две
сторублевки. Сначала потребовалась одна, а для того, чтобы
цыганочка могла ему монетку передать, и другая. Но молоденькая
сжала перед владленовым носом кулачок, дунула на него,
распрямила ладошку – пусто!
Пока Владлен оторопело разглядывал чистую
ладонь, куда-то порскнула старуха, ровно сквозь асфальт
провалилась, а молодайка, напоследок подмигнув жгуче-черным
глазом, повернулась, прошелестела своими разноцветными юбками к
толпе пассажиров на перроне и затерялась там.
Владлен стряхнул, наконец, с себя какой-то
странный морок, будто полусон, проводил беспомощными глазами
цветастую косынку в людской толчее, но следом не бросился, не
закричал на мошенницу. Ну не смешно ли: здоровый, не шибко еще
пожилой мужик за цыганским бабьем гоняется! И к тому же военный
летчик, хоть и бывший.
Леший с ними, пусть живут, жаль только, что на
пару «поллитровок» пропало. Ничего, перезимуем!
Ладно, хоть билет заранее был куплен: автобус
вот-вот отходил.
Странно, но соседкой Владлена оказалась
Ольга-библиотекарша. «Е-мое, а ведь и не постарела нисколько!» -
то ли восхищением, то ли с удивлением подумал Владлен,
пристраиваясь робко на сидение рядом с ней.
Оставалась вот эта дурацкая робость до сих пор…
Ольга была старше Владлена на целых семь лет;
он, когда стал за ней бегать, только что школу закончил и
мотался пока без всякого дела. Ольга же выдавала книги в
городской библиотеке, куда Владлен заглядывал часто, читать от
любил. Потом и вовсе из библиотеки бы не вылез…
Ольге не один год крутил мозги заезжий хлыщ из
районной газетенки, но не женился на ней, смылся куда-то. Ольга,
бедняжка, от расстройства даже в больницу слегла, потом в
библиотеке своей сидела подавленная, бледная, с затертыми
докрасна глазами.
Вот Владлен и стал таскаться за ней. Только
выходило это у него как-то неловко: то полдня он рылся в книгах,
краснея и пышкаясь, время от времени что мало вразумительное
спрашивая у Ольги, то, подкараулив ее после работы, с
сосредоточенно-серьезным видом, молча, плелся следом, провожая
до дому.
Ему бы, может, девку-то обнять, приласкать, с
хлюстом прежним наверно у нее всякое бывало, но над нескладным,
долговязым, страдающим от застенчивости, Владленом не зря
девчонки-ровесницы подсмеивались: дескать, и подойти-то даже
толком к ним не умеешь, не то что за что-то ухватить. А тут –
еще и строгая учительская дочь, не юная тебе шалава, а девушка
взрослая, начитанная.
Ольга и не брела с Владленом по улице нога за
ногу, припускала домой торопливо, стыдясь, видно, встречных
знакомых: рядом ведь не вышагивал, как прежде, под ручку франт
пригалстученный, а переваливался неловко вчерашний
десятиклассник, пустое место. На крыльцо – и до свидания!
Так и уехал с подачи дядюшки-военкома Владлен в
летное училище. Потом, наведываясь в отпуск, в щеголеватой
летной парадной форме, под руку с молодой женой он, прогуливаясь
по улочкам Городка, встречал иногда Ольгу.
Та с прежней насмешливо-снисходительной улыбкой
поглядывала на его лихо заломленную на затылок фуражку с
«орлом», молча кивала издали.
- Кто это? – спросила однажды жена.
- А-а…
С женой вскоре разошлись, сколько потом у
Владлена было женщин – спросили б чего полегче, но на пенсии,
дома у отца в Городке, насчет женского пола как обрезало.
Хлынули было на «свежачок» местные жрицы и матроны, но тут же
двор стали оббегать, даже распоследние шлюхи и те. Да и без
летной формы стал Владлен похож на обычного деревенского
мужичка, разве только что поаккуратнее одетого.
Может, и сам он был виноват в непопулярности у
дамочек, захотелось ему, видите ли, такую, чтобы проснувшись по
утру, вздыхала умиленно и тревожно:
- Прости меня, Господи…
Но где такую возьмешь? Днем с огнем сыщешь ли?..
А Ольга, сидя сейчас в автобусе с Владленом
рядышком, приветливо улыбалась и, пытаясь заглянуть ему в глаза,
говорила о чем-то без умолку. Смысл слов ее до замороченного
цыганками ума Владлена доходил туго, Владлен лишь тупо кивал ей,
отвечал невпопад.
Ольгу, наконец, укачало в быстро мчавшемся по
трассе автобусе, она замолчала, задремала, приклонив доверчиво
голову Владлену на плечо.
Он боялся пошевелиться, в недоумении поминая
цыганок:
- Неужели это все они наворожили?..
|