Борис Маркман Рассказы Кохав Вечер. Небо светлое, но уже показались первые звёзды. Взявшись за руки, две подружки, идут и щебечут о своём, о женском. Я их люблю, отдать кому-то предпочтение для меня физически невозможно, отчаянно ревную и иду сзади. Они говорят на русском пополам с ивритом, я не всё понимаю, но вдруг – новая тема. – Бабушка, а что такое звёзды? (Анечка говорит «кохавИм».Звезда – кохАв, звёзды – кохавИм ). – У каждого человека есть своя звезда. Там. В небе. – Молчание. То ли усваивается информация, то ли идёт перевод с бабушкиного языка на Анечкин. – А у меня кохав тоже есть? – БЭтах! Конечно! У бабушки «бэтах» звучит коротко, а у Анечки напевно: «бэ-таах» Пытался я сыграть Анечкин «бэтах» на пианино. Не получается. Слог «бэ-» звучит на уровне «до», «-таах» на уровне «фа», а слова целиком не слышно. Нужна скрипка: бэ-таах! – А где мой кохав? – Ещё не виден. Позже, когда будем ложиться спать, будут видны все кохавим, я тебе покажу. – Бабушка умеет уйти от прямого ответа, выиграть время. После прогулки Анечка выпивает шоко с каким-то бутербродиком (нам с бабушкой, по возрасту, уже ничего такого не положено), а затем они стелют постель и идут в душ. Всё, день закончен. Может быть, мне разрешат рассказать сказку. Не более. В последний момент, уже после душа, Анечка вспоминает: «А кохав? Где мой кохав?» Они выходят на балкон, бабушка указывает на крупную яркую звезду, чуть левее верхушки стоящей у дома сосны, и добавляет: «Со своей звездой можно разговаривать». – Изумление, глаза широко распахнуты: «Что, она умеет говорить? – Бэтах! – А на каком языке?» – Бабушка отвечает: «С кохавим говорят не языком, с кохавим говорят сердцем. Вот смотри, кохав горит ровным светом. Голубым. А когда ты увидишь, что кохав мигает, это он с тобой разговаривает». Тишина. И крик: «Он мигает, он мне мигает! Мой кохав со мной разговаривает!» А затем другим, просящим голосом: «Бабушка, ты иди, я поговорю со своим кохав». Уже по дороге в постель достаётся и мне кусочек драгоценного внимания. Аня садится рядом и доверительно спрашивает: «Дедушка, а у тебя кохав есть? А ты с ним разговариваешь? А о чём?» – Я делаю умное дедушкино лицо и добрым дедушкиным голосом отвечаю: «Конечно, есть. Да, я с ним часто разговариваю. Только об этом я не рассказываю никому. Это наша с кохав тайна. У каждого человека есть своя, сердечная тайна, которую знают только он и кохав». – Прижалась ко мне, думает – «Дедушка, я про свой кохав никому не скажу. Только бабушке, тебе и маме». Опять ревность. У внука дедушка был на первом месте. Когда ему исполнилось три года, мы начали здороваться с деревьями. Подходили и говорили: «Здравствуй, клён. – Или: добрый день, пальма. Ты такая большая. Мы тебя любим». А потом, помолчав несколько секунд, я спрашивал: «Ты слышал? Пальма нам ответила?» Он кивал «Да, ответила» и действительно слышал ответы клёна, кипариса, бугенвилии. Внук мне верил. С Анечкой я повторил тот же приём. Но эта чистая душа (ей уже было шесть лет) сказала, что ничего не слышит. Я предложил ей поговорить с деревом и послушать, приложив ухо к стволу. Прильнули мы к кипарису, и я тихонько, костяшками пальцев постучал по стволу. «Слышала?» – говорю. – «Да, слышала. Но не поняла – Ты хотела, чтобы кипарис с тобой говорил по-русски, на иврите или на англите? Он языков не знает и говорит по-своему». Кивнула головой, но сомнения остались. От кипариса перешли к сосне – пальма колючая, ухо не приложишь, – поздоровались и прижались оба, послушать. Я руку поднял и по стволу тук-тук-тук, теми же костяшками пальцев. А она успела глазиком подсмотреть и закричала: «Ты шутишь, ты шутишь!» Раньше она говорила: обманываешь, бабушка объяснила, что дедушка не обманывает, а шутит, ведь никакой выгоды при этом обмане не получает. Но деревья слушаю теперь я один. Отсюда и ревность. Бабушкин кохав она слышит и даже разговаривает с ним, а мои деревья – шутка. И хотя я рад, что у бабушки с Анечкой доверительные отношения, всё равно ревную, потому что часть внимания любимой внучки достаётся не мне. Утро, в семь мы уже на пляже. Подружки купаются, а я на стуле с жёсткой спинкой лелею свой радикулит. И вдруг… Когда Аня бежит, я понимаю, почему торнадо дают женские имена. В её движение вовлечено всё. Вода низвергается потоками, солнце переливается маленькими радугами, песок летит во все стороны. Руки, ноги, волосы – всё в движении. «Дедушка, дедушка, кохав меня спас!» Три дня бабушка уговаривала Анечку лечь на воду и учиться плавать. Три дня Анечка хваталась за бабушку и не отпускала, пока ей на руки не надевали голубые поплавки. А сегодня бабушка сказала: «Не бойся, глупенькая, кохав не даст тебе утонуть». Аня глубоко вдохнула, набрала дополнительно, про запас, воздух за щёки и, раскинув руки, легла на воду. Сначала она чуть погрузилась, а потом всплыла. Сама. Бабушка не дотрагивалась. Кто помог ей? Кохав, конечно! «Бабушка, он меня спас!» И бегом ко мне, чтобы немедленно рассказать о только что пережитом маленьким чуде. Есть такая потребность у человека: делиться своим счастьем. Я поверил, и мы с Анечкой теперь точно знаем, что выталкивает нас из моря кохав и только кохав, а никакая не сила, равная весу вытесненной жидкости. Бетаах! Любовь дедушки После душа, перед сном, меня приглашают сделать «массажик». Я не массажист, и лично мне делали массаж считанные разы в жизни. Но внучке я делаю особый массаж. Спинка махонькая, своими ладонями я её накрываю сразу всю, тёпленькая, очень нежная и трогательная. Её хочется защитить и поцеловать. Защитить, в смысле оградить от всех невзгод. «Массажик» делается под сказку. «Вот домик, где живёт Красная Шапочка, - он обозначается поворотом кулака в районе левой лопатки. – А вокруг дома растут кустики, кустики, кустики. – Каждый кустик – лёгкий щипок. Анечка начинает улыбаться. – А дальше ле-е-е-ес с большими деревьями», – большие щипки и поглаживания. Сказка течёт, сохраняя классическое русло, но лирические отступления в ландшафте и поведении волка допустимы и даже поощряются. И волк не глотает бабушку, а хватает, с двух боков, одновременно и неожиданно – это массажная кульминация сказки. Визг, смех, и затем поглаживания с охотниками и счастливым концом. Бабушка вот она, улыбается и говорит, что «массажик» затянулся, пора спать. Через несколько минут обе спят. Бабушка просто вздремнула на несколько минут, а Анечка уснула до утра. Я сижу в кресле у компьютера и думаю: почему любовь дедушки не воспета? Ведь чувство сильное, нежное. Где-то, будучи дедушкой по шестому разу, я понял одну из причин. Просто, когда дедушки общаются с внуками, внуки писАть ещё не умеют, а дедушки уже не могут. Но ведь любовь дедушки должна быть воспета Интересно, вообще, существует институт дедушек? Не «регулирующий социально-правовые отношения в сферах брака и семьи», а институт этических норм. Вот Тора: «Чти отца своего и мать свою дабы продлились дни твои на земле». А дедушку? Сказано: «Плодитесь и размножайтесь». А я где? Сплодиться я уже сплодился. А размножайтесь – тавтология? Нашёл статью «о скрытом предназначении бабушек». Анализ показал, что бабушки передают дочерям дочери 25% своих генов, а дочерям сына – 31%. Различают эту разницу по запаху и дочерей сына любят больше! (Это же надо быть такими крохоборками). И предназначение бабушек биологическое: ухаживать за внучками. О предназначении дедушек молчат. Даже вопрос так не ставят. А любовь дедушки должна быть воспета. В пятницу мы привозим Анечку к себе, а готовимся пять дней. Бабушка покупает особые Анечкины йогурты, Анечкино мороженое, Анечкин хлеб, фрукты. Даже мясо то, которое любит Анечка. А я готовлю культурные мероприятия. И вот Анечка у нас. Мы читаем книжку про принцессу с крылышками, про злую и добрую фею. Пока впечатления от прочитанного свежи, ставлю приготовленный заранее диск с «Рондо каприччиозо» Сен-Санса. Скрипка поёт, а я комментирую: «Представляешь, большое, как в сказке, поле, очень много цветов, а принцы и принцессы перелетают с цветка на цветок», – я проделываю соответствующие движения руками и плыву по комнате, как на пуантах. Без особых па. Так, пируэт на тридцать градусов и батман, не отрывая ног от пола. Продолжая дирижировать, изредка комментирую звучащее. 9 минут 11 секунд продолжаются музыка и фрагментарно мой танец и комментарий. Делимся впечатлениями и в тот же день слушаем кусочек Моцарта. А затем канкан Оффенбаха в исполнении Ванессы Мэй. Канкан ей понравился больше всего. Оказывается, мелодии Моцарта она слышала в мультике, Сен-Санс в её представлении очень подходит для Феи Кхуля (голубая фея из сказки), а канкан отлично можно исполнять на диване или кровати, высоко подбрасывая ноги и ничего не зная о Мулен Руж. На свою будущую жену я обратил внимание, когда она на сцене исполняла "Чардаш" Монти. Неужто всё-таки гены? Вечером Анечка просит поставить Сен-Санса ещё раз, и счастью моему нет предела. Внуки дарят нам кусочки своего детства. А любовь дедушки должна быть воспета. «У дедушки для меня всегда есть время». Эти слова моего внука – главное и ни от кого не скрытое предназначение дедушки. Бабушка пахнет вкусно, а дедушка знает всё. Потому что в нужный момент рядом, потому что сопереживает, потому что праздник узнанных, озарённых, созвучных мгновений, гармонии душ. Как-то позавидовал я раввину. Жили мы с ним в одном подъезде. По субботам его навещали две дочери. У старшей десять детей, а у младшей семь. Однажды уехали равы в гости, а вечером, перед приездом, дверь их квартиры снаружи была увешана листами бумаги. По листку от каждого внука с поздравительными рисунками. Светились лица у всех жителей подъезда, хотя рава любили не все. Прошло несколько лет. В праздник Песах я проходил мимо его дома. Из синагоги возвращался дедушка-рав с тремя внуками 12-15 лет. Все в чёрных костюмах, белых рубашках, чёрных шляпах. Степенно шли с дедушкой. Были у него и знания, и навыки, которые он передавал внукам. Он жил в них и ради них. В этот момент я, горный электромеханик, ему позавидовал. Из горных производств в Израиле остались только копи царя Соломона. А он с внуками всегда рядом, сопереживает - гармония душ. Любовь дедушки должна быть воспета. Я увлёкся живописью. Вернее, рисованием. Начал копировать рисунки из детских книжек. Очень похоже. Дети любят мои рисунки, а я люблю рисовать детям, потому что жду с замиранием сердца, узнает ли мой строгий ценитель, кого я пытался изобразить. Самый узнаваемый у меня - слон. Хобот решает всё. Хотя слон у меня немножко горбат, непропорционален, четыре ноги выстроены в шеренгу по одному. Но хобот и уши создают образ, и, хотя бивни мне не удаются, они понятны. Слона идентифицируют все. И зайчика, потому что уши. Ещё лошадоконь. На него чаще говорят «собака». Когда дети с улыбкой вычленяют узнаваемые черты и угадывают, кого я пытался изобразить - это вершина творчества. Люблю детскую радость узнавания, моё волнение автора и чувство сотворчества. Они обычно понимают больше, чем я изобразил. По задумке, мы в тот раз решили увековечить цветущие розовые деревья. Середина января, время года роз. Набросали эскизно карандашом ствол, ветки, абрис кроны. Взяли фломастеры и хотели рисовать. И вдруг - разбег мнений. Аня утверждает, что розы на деревьях варод - розовые), а у меня они - светло-адом - красные. Творческая дискуссия. Взял я бумагу, фломастеры, и пошли мы с Аней решать наш спор на природу. Деревья роз невысокие, нашего роста, каждый цветок можно потрогать, рассмотреть. Оказалось, нужных фломастеров и красок у нас нет. Вернее, такие цвета, как у фломастеров, природа не использует. Говорят, человек может различать 160 цветов, а художники 10000. Я уже до обычного человека немного не дотягиваю, а внуки цвета различают на уровне заслуженных деятелей искусств. Из всего многообразия различных оттенков бутонов роз только в двух лепестках на разных деревьях Анечка согласилась признать сходство с цветом наших фломастеров. Листья деревьев и трава тоже оказались нефломастерного цвета. Решение приняла Анечка. Рисуем три дерева ядовито-красного, розового и оранжевого цветов из нашего набора фломастеров, с ядовито-зелёными листьями и коричневыми (а на самом деле коричневато-серыми) стволами. Бабушка была растрогана нашим творчеством, особенно, когда Аня дорисовала небо, солнце и птичек. А я пошёл и купил кисти и акварельные краски. Кажется, зря. Не в красках дело. Просто дедушкина любовь должна быть воспета. С детьми нужно разговаривать. Когда Даночке исполнилось полгода, мама пошла работать, а нас с бабушкой подключили к воспитанию ребёнка. Вполне осмысленное дитя, своих узнаёт, улыбается, реагирует. Кроме помыть, помазать, попудрить, поцеловать круглую сладенькую попу и покормить, – что с удовольствием выполняет бабушка, – с Даной нужно гулять. Гулять – это дедушка. Дана в коляске, дедушка коляской управляет и направляет её в парк. Там деревья, тень, много цветов, которые, по израильскому обыкновению, цветут во все времена года. Гуляет дедушка по дорожкам, идёт так, чтобы солнышко Дану не беспокоило. Если спит ребёнок, подальше от шумливых детей, а если не спит, они разговаривают. Дедушка, как акын, что видит, то и поёт. «Вот мальва, китайская роза, hibiscus называется, смотри, цветы какие огромные и красивые. Эти красные, а эти - бело-розовые». Мы подходим к цветам, рассматриваем, даже трогаем. «Кактус, опунция. Очень колючий, круглый и мясистый. А это – Луна. В Израиле почему-то Луна частенько видна днём. Мало того, что солнечных дней в году больше, чем календарных, так ещё днём Луну зачем-то включают. Машина, грузовик. В Союзе были КамАЗы, а тут импортные, зарубежные, я и названий таких не знаю»… Проходящий мимо мужчина заинтересованно спрашивает, с кем это я разговариваю? – С внучкой. Он посмотрел с сомнением на шестимесячного ребёнка и сказал: «Она ещё ничего не понимает». – Всё она понимает – уверенно говорю я. И, развернув коляску, показываю: «Видишь, самолёт пошёл на посадку». Над парком, чуть в стороне, пролетает самолёт, я всегда обращаю на это внимание внучки. Первые слова, которые произнесла Даночка, естественно, были «мама», «папа» и «Аля» –бабушку зовут Алла. Затем она внятно произнесла слово «тапочки». Полы в Израиле мраморные, холодные. Даночка бегала по дому, и бабушка постоянно кричала: «тапочки, надень тапочки!». Однажды, в парк с Даночкой поехала бабушка. Утром там собирается избранное общество бабушек и молодых мам с детишками. Большинство бегают с сосками и умеют говорить «дай!». Не Цицероны, нормальные дети. И вдруг Даночка, которая уже смогла сама прибежать от песочницы к скамье, на которой сидели бабушки, закричала: «Аля, самолёт пошёл на посадку!» Не скажу, что наши внуки – вундеркинды. Отнюдь. Но недавно Даночка рассказала, что сегодня в классе ей надели корону, и она была несиха кафуль - принцесса таблицы умножения. Мои чувства были на уровне получении нобелевки по математике. С детьми нужно разговаривать. А любовь дедушки должна быть воспета. У меня отвратительная память на стихи. Честно учу, выучиваю и забываю. Выписываю на бумажку, толкаю коляску, иду и зубрю: «Возьми на радость из моих ладоней / немного солнца и немного мёда», или: «Дай, Джим, на счастье лапу мне». Проверял. Внуки вырастают и ничего не помнят. Я тоже. Но однажды, возвращаясь из туристической поездки по Израилю, под вечер, мы минут пятнадцать ехали в закат. Небо в Израиле «цвета неба Израиля». «Голубизна» или «синева» по отношению к нему – неправильно, это отдельное цветовое понятие. Мы ехали в закат на фоне цвета «небо Израиля», а вверху (картина вписана в переднее окно автобуса) - облака, подожжённые заходящим солнцем, и я не мог отделаться от чувства знакомости картины. Нет, не состояние дежавю, я её раньше не видел, но я её знал. И вспомнил: Блок. Он описал этот закат: «…пожаром зари / сожжено и раздвинуто бледное небо, / и на жёлтой заре – фонари». Я зубрил «В ресторане» Блока, когда гулял с Даночкой. И сейчас Даночка сидела рядом, ей нравились закат и Блок в моём исполнении. Узнанные, озарённые мгновения, гармония душ. Любовь дедушки должна быть воспета. Любовь Не согласен я с методикой и выводом учёных. Не в процентах и не в генах дело. Дедушки, это я знаю точно, внуков, детей, женщин просто любят. У любви нет дуализма. Или волны любви, или мёртвые частицы воспоминаний. Момент, когда вы поняли, за что Её любите, – это момент окончания любви. Анализируют только умершие чувства, и это уже патологоанатомическое вскрытие. Не трогайте любовь даже чистыми руками. Есть только один вид любви, который подлежит анализу: «к себе, обожаемому». Результат предопределён заранее. Всеми мыслимыми метафорами мыслящего языка. Я люблю себя за красоту и благородство души. За естественную объяснимость и оправданность моих поступков. За мудрость, глубину которой не каждому дано постичь, и чувство юмора, которое понимают лишь избранные. Справедливость и честность, хлебосольство и щедрость, умение дружить и любить, широта и поэтичность души, реализм и фантазия – это всё Я. Говорят: «Возлюби ближнего, как самого себя». Но, по умолчанию, сначала «самого себя», а потом «ближнего, как». Точных копий не бывает, всегда с каким-то приближением. Почти «как себя». Люблю женщину. Опять, я люблю себя в ней. Мне нравятся её красивые глаза или ноги, голос или характер. Но люблю я образ девушки моей мечты. Любимая в какой-то момент наиболее близка к нему. Люблю детей – безусловно! Но больше жизни я люблю моих детей. Себя в них. Свои гены, свои культурные ценности, свои обычаи. Свои муки и переживания при родах, в период воспитания, жизни. Свою историю. Себя. Это не зов крови. Не он правит бал в человеческих отношениях. Я видел встречу брата с сестрой после разлуки в 50 лет. Всплакнули. Вспомнили маму и папу. А на второй день им говорить было не о чём. Встреча была определена обычаями, культом семьи. Сохранить в памяти – это искусство. Только оно долговечно. Но и в искусстве я люблю себя. Музыку, которая созвучна моей душе. Импрессию картин – миги узнавания моей жизни в них. Книги, которые не читаю, лишь перечитываю. Люблю в ребёнке себя, во внуке - себя. Родные и названные внуки мне равно дороги. Возможно, в стрессовой ситуации моё биологическое Я заставит меня отдать предпочтение родному внуку. Но до пробития скрупулёзно созданного слоя моей культуры внуки равны. Наличием моего в них. Причём похожесть соответствует мне идеальному. Такому, каким я б хотел быть, если бы мог. Каков я в своих глазах. А я прекрасен, насколько могу это прекрасное вообразить. Не люблю своё лицо, фигуру, они не на желательном уровне отображают меня. Отдельные не очень этичные поступки совершаю не я. Фатал. Я неповторим. У меня не может быть статистики, и это анализ моей любви и поведения окружающих, как я их вижу. Я могу отдать свою жизнь в борьбе за себя, при этом, возможно, могу лишить жизни других. могу отдать свою жизнь за моих детей, моих внуков, мою жену. За себя в них. За свой народ. За себя в нём. За любовь дедушки, которая должна быть воспета.