Ватные мышцы моих непослушных ног гудели от кошмарного физического переутомления. Невыносимо больно кололо в правом боку. Мне было нестерпимо жарко, хотя на улицах города царили пронизывающая сырость и могильный холод. В легких катастрофически не хватало воздуха, и едкая струйка пота тонким ручейком стекала между лопатками к пояснице и ниже.

 Мы уже пересекли несколько оживлённых и многолюдных улиц, но Степан снова "нырял" в очередной тёмный и мрачный переулок со словами: "Так ближе". Казалось, этому сумасшедшему бегу не будет ни конца, ни края.

 - Стой! Приехали! - наконец, взбунтовался я, выбившись из последних сил. - У меня бензин закончился! И радиатор заодно потёк!

 - В чём дело? - задыхаясь, прохрипел мой проводник. - Автобус вот-вот отправится. Бежим!

- И рад бы, да не могу, - просопел я, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

 Мы согнулись в три погибели, опёршись руками о колени, и пыхтели, как два допотопных паровоза, впервые преодолевшие расстояние от Петербурга до Владивостока. Постепенно тяжелое порывистое дыхание выровнялось, сердце стало биться медленнее и в глазах немного посветлело.

 - Насколько я знаю, от Камеры Муниципал (Прим. Ратуша) до автобусного терминала не более 500 метров. А мы только от кладбища уже "отмахали" больше трёх километров! - потихоньку приходя в себя, заметил я,- Мне кажется, что церковь у кладбища, где мы спугнули влюблённых, была Igreja da Lapa, и нам надо было возвращаться назад, а не сворачивать влево.

 - Так что же ты сразу не сказал!!! - негодуя, взорвался возмущённый Степан.

 - Но ведь это же ты утверждал, что знаешь Порто, как своих пять пальцев! - ядовито отпарировал я. - Из вас, тернопольцев, никудышные проводники!

 - А что? Тебя уже водили за собой мои земляки? - обиделся за сородичей Степан.

 - Да, представь себе! Водили! Только за нос! И меня, и себя! - ехидненько захихикал я. - Твой земляк Вовчик как-то повел меня в LIDL короткой дорогой. (LIDL - сеть супермаркетов в Европе). Пока мы добрались до супермаркета, мне показалось, что я живу в многомиллионном мегаполисе, а не в маленьком двадцатитысячном городишке.

 - А всё это из-за проклятого тумана! - разъярённо воскликнул Степан. - Были бы мы среди колымских сопок, я б тебя с закрытыми глазами вывел хоть к Верхоянску, хоть к Магадану.

 Я мысленно возблагодарил Бога, что мы с гигантом не заплутали где-нибудь в дебрях Колымской тайги.

 - Ничего страшного, - оптимистично заявил мой друг. - Сейчас у кого-нибудь спросим, куда нам идти. «Язик до Київа доведе!»… (Прим. укр. пословица.)

 - ... удовлетворенно молвил демагог, которого выбрали депутатом в Верховную Раду, - насмешливо закончил я фразу.

 Степан безмолвно проигнорировал моё блестящее спонтанное остроумие. Он быстро огляделся вокруг, выискивая на тротуарах почти безлюдной улицы надёжного информатора.

 - O Senhor!!! - радостно заорал гигант, увидев идущего нам на встречу худощавого сутулого мужчину в сером пальто и шляпе. Но тот, по-видимому, не испытал особого счастья от нежданной встречи с двумя увесистыми джентльменами в таком тихом и слабо освещённом месте. Субтильный гражданин стремительно юркнул в узкую щель тёмного переулка, оставив за собой шлейф тяжелого неприятного запаха.

 Степан прытко подбежал к входу в переулок, заглянул во мрак открывшейся перед ним расселины и брезгливо поморщил носом:

 - Святые угодники! И что за гадость они едят за рождественским застольем!? Аж слёзы на глазах навернулись!

 - А мне показалось, что этот мужчина, убегая, распылил слезоточивую аэрозоль из газового баллончика, - подверг я сомнению предположение друга. - Ты разве не слышал противный шипящий звук, как будто спустила воздух проколотая автомобильная шина?

 - Да я-то слышал, но мне почудилось, что звук совершенно иного происхождения, - сказал Степан, напряженно вглядываясь в темноту переулка.

 - Ага! - вдруг восторжествовал гигант. - Переулок не сквозной! Сейчас я достану этого робкого парня!

 - Стой! - еле-еле усел я схватить друга за руку. - Если ты его там найдешь, то он всю оставшуюся жизнь будет работать на лекарства, ездить по санаториям и лечить нервное расстройство, самопроизвольное мочеиспускание и асинхронный тик обоих век своих карих глаз!

  - Да черт с ним! - сердито махнул рукой Степан. - Найдем, кого спросить дорогу! Мир не без добрых людей…!

  - … - дружелюбно молвил Людоед, приглашая заплутавшего в лесу туриста в свою мрачную и сырую пещеру, - снова съехидничал я.

 Гигант раздражённо покосился на меня, но снова смолчал. Он ловко поднял с булыжников мостовой шляпу, очевидно утерянную прохожим при поспешном бегстве, и резким движением от себя запустил её вглубь тёмного переулка. Шляпа, со свистом рассекая воздух и быстро вращаясь, стремительно улетела в кромешную темноту. Через несколько мгновений послышался звук глухого удара, и кто-то нервно вскрикнул не то от неожиданности, не то от боли где-то метрах в тридцати от нас.   

 - A Senhora!!! - взревел у меня над ухом Степан, не обращая внимание на эффект произведённого им броска. Он резво бросился к опрятной старушке, стоящей у двери дома в метрах пятидесяти от нас. Я не видел лица пожилой женщины, но по тому, как съежилась и сгорбилась её фигура, понял, что она перенесла яркие и неординарные переживания. Дрожа, как осиновый лист, бабушка выхватила из сумки связку ключей и суетливо попыталась всунуть один из них в узкую замочную скважину. Ключ не подошел и старушка, трепеща, схватила следующий. На этот раз ей крупно повезло. Ключ с ужасным скрежетом провернулся два раза, дверь, скрипя, приоткрылась и бабушка прошмыгнула внутрь, как мышка в спасительную тёмную норку.

 Но Степан оказался гораздо более проворным, чем я предполагал. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, он успел добежать до парадного входа дома и всунул носок своего ботинка между косяком и уже почти закрывшейся дверью.

 - Prezada Senhora! - как можно более галантно произнес гигант.

 - Ой, мамочка!!! - вдруг истерически взвыл Степан, хватаясь обеими руками за левую коленку. Дверь же со страшным треском захлопнулась перед самым носом неудачливого искателя истинного пути. Я стремительно подбежал к двери и взволнованно склонился над согнувшимся от боли другом.

 - Что с тобой, Стёпа!

 - Й-й-й-йоги гуттаперчевые!!! - с присвистом выдавил из себя гигант. - Так больно саданула меня каблуком под самую коленную чашечку! Я-то думал, бабушка - Божий одуванчик! А на поверку вышло - старуха Шапокляк! Я ведь только спросить хотел!

  - Возможно, она решила, что ты покушаешься на её честь и достоинство, - осторожно предположил я.

  - Фу, ты!!!- фыркнул от ужаса Степан. - Да все сексуальные маньяки мира только и мечтают овладеть этим суповым набором старых обглоданных костей!

 - Зачем же так обижать почтенную пожилую женщину! - с печалью в голосе осудил я несдержанность друга. - Вот если б тебя ей сначала кто-то представил...

 - Да я только что сам чуть не представился перед Всевышним! - зло воскликнул страдалец и, кривляясь, добавил, - Обидел старую женщину! Да такая сама кого хочешь обидит! Таких старушек-шапоклюшек в дурдом на сохранение сдавать надо! Они же безвинных мирных граждан основательно покалечить могут! Вот нарвался!

 - Скажи ещё спасибо, что бабушка не «звезданула» тебя по шарам, - прозрачно намекнул я травмированному исполину.

 - Это по каким ещё шарам? - испуганно покосился на меня Степан.

 - Ну, не по бильярдным же! Я имел в виду те, что висят чуть повыше твоих многострадальных коленок, - растолковал я растерянному попутчику.

 - А-а-а-а! - дошло, наконец, до гиганта. - Да, не-е-е-т! Не так-то и низко они висят! Туда бабулька просто б не достала!

 - Это ещё как сказать! - засомневался я. - Судя по тому, как ловко старушка попала тебе в болевую точку, она прошла полный курс молодого бойца по защите от сексуальных маньяков и насильников.

  Мы медленно побрели вдоль стены ветхого дома. Степан хромая ковылял рядом со мной, опираясь на моё правое плечо. 

 - Проклятье! Вот не везёт! - расстроено стонал он с мученическим выражением на побледневшем лице.

 Гигант медленно обернулся и, вдруг, яркий румянец заиграл на его повеселевшем лице:

- Во!!! Полиция! Сейчас у них и спросим, где автовокзал!  А может они и подвезут нас туда, если нам, конечно, по пути!

 Я порывисто оглянулся. На перекрёсток медленно выкатывала полицейская машина, предупредительно мигая сигнальными огнями. Степан, забыв о боли, мелкой рысцой затрусил к блюстителям порядка, призывно размахивая руками над своею головой. То ли полицейские имели более неотложные дела, то ли сочли свои силы недостаточными для общения с двухметровым громилой, но машина неожиданно, завизжав покрышками по мокрой мостовой, сорвалась с места и быстро скрылась в туманной мгле.

 - А черт бы вас побрал, твари трусливые! - не на шутку расходился Степан. - Как не повезёт, так на родной сестре триппер поймаешь и родной жене передашь!

 - Ах, Стёпа, Стёпа! - укоризненно покачал я головой.

 - Извини. Сорвалось, - чуть не плача, шмыгнул носом гигант. - Обидно до слёз.

 - Не отчаивайся! - приободрил я друга. - Идём вниз по улице! Может, ещё кого-нибудь встретим. Только давай договоримся: теперь спрашивать буду я.

 Степан смиренно кивнул, и мы устало побрели по узкой пустынной улочке. Угрюмые серые стены трёх - четырехэтажных этажных домов постройки 18 - 19-го века угрожающе нависали над нами. Лишь в некоторых окнах верхних этажей горел тусклый мерцающий свет.

 - Такое ощущение, что в городе ввели комендантский час, - настороженно прошептал мой попутчик. - Преддверие Рождества, а на улице не души. Все лавки и магазинчики закрыты, будто обезумевшие покупатели расхватали все товары и, как потревоженные тараканы, разбежались по укромным домам-щелям.

 Мне тоже показалось всё это весьма странным, но я, тем не менее, предпочёл промолчать.

 Неожиданно с правой стороны улицы дома словно бы расступились, и мы увидели изумрудные лужайки газонов с конусами аккуратно подстриженных тисовых деревцев. В глубине площади за зелёнными насаждениями возвышалось современное многоэтажное здание, сияя огромными витринами нижнего коммерческого этажа. Строение из стекла и бетона выглядело инородным телом, артефактом среди окружающих его ветхих домов давно ушедшей эпохи.

 Мы бросились к светящимся витринам здания в надежде встретить запоздалого покупателя или, по крайней мере, спросить у продавцов магазинов, как добраться до автобусного терминала ARRIVA. (Прим. ARRIVA - международная автобусная компания). Яркие неоновые надписи "Padaria", "Supertalho", "Peixеria" (Прим. булочная, мясная и рыбная лавки) зазывающе манили нас, но за плотно закрытыми стеклянными дверями не было видно ни единой души. Со вздохом разочарования мы побрели вдоль витрин, горько сетуя на нашу печальную участь.

 В нише у мясного магазина, защищённой от дождя нависающими жилыми этажами, на цементном полу лежала парочка грязных, ободранных, пестрых матрасов. На них, укрывшись не менее грязными и ободранными одеялами, лежали и мирно в унисон похрапывали два странных живых существа. От одного предположения, что это могут быть люди, мне сразу стало как-то не по себе. Трепеща от ужаса, я склонился над одним из зловонных матрасов и тихо охнул. Из-под одеяла выглядывало помятое лицо спящего бродяги, щедро покрытое свежими ссадинами и царапинами. Его чело было обрамлено копной давно не стриженых грязных волос и слипшейся от жира веерообразной бородой. Похоже, пару дней назад этот человек пережил неожиданное падение, и тормозить ему, по-видимому, пришлось непосредственно лицом. Спал он в грязной засаленной куртке, а шея его была плотно обмотана красным шарфом с надписью  "Benfica". На макушке нищего я увидел неуклюже натянутый колпак Пай Натала (Прим. Португальский аналог Деда Мороза), который был на размера три меньше, чем голова его владельца.

 Второй постоялец этого импровизированного приюта спал лицом вниз, отражая своей лысиной свет ярких ламп витрины Супертальи. Зато с боков черепа и на затылке у него росли длинные рыжеватые волосы, заботливо собранные в косичку на сутулой спине. Между матрасами на полу лежало рождественское украшение в виде венка из хвои и двух серебреных колокольчиков, связанных золотой лентой. Такие украшения португальцы вешают на входные двери своих домов перед Рождеством и снимают их только после весёлых новогодних праздников. Рядом стояла пузатая пятилитровая бутылка и два помятых пластиковых стаканчика с остатками тёмно-красного вина на донышках. На покрытой жирными пятнами газете "Record" лежало полукольцо дешевой колбасы. У изголовья спящих стоял и оглушительно громко тикал старенький потертый будильник, на циферблате которого по-русски было написано до боли знакомое слово "СЛАВА".

 - Бездомные, нагие горемыки,

 Где вы сейчас? Чем отразите вы

 Удары этой лютой непогоды,

 В лохмотьях, с непокрытой головой

 И с тощим брюхом? - тихо прошептал я.

 - Святой Николай! Никогда б не подумал, что и в Португалии существуют бомжи! - нервно поежившись, сказал Степан. - Но, очевидно, это явление интернациональное. Интересно, откуда у бродяги такой древний советский будильник? Не уж-то спёр у кого-то из иммигрантов с востока? (Прим. Imigrantes dо Leste - иммигрантами с востока в Португалии называют выходцев из постсоветских стран).

 - А может быть, кто-нибудь из наших ребят подарил им этот будильник на память, - выдвинул я менее криминальную гипотезу.

 Неожиданно, вдоль стены дома стрелой промелькнула серая зловещая тень и бесшумно прошмыгнула между зловонными матрасами. За какую-то долю мгновения я успел разглядеть здоровенную зубастую крысу, которая ловко ухватила челюстями кусок колбасы и метнулась в сторону изумрудно-зелёной клумбы.

 Степан молниеносно нагнулся, схватил пустую бутылку из-под пива "Кристалл", валявшуюся у колоны, и запустил её в след убегающей наглой грабительнице. Я втянул голову в плечи, слегка присел и непроизвольно сморщился, ожидая услышать звон битого стекла. Но до моих ушей донесся лишь тошнотворный чвякающий звук. Крыса несколько раз перекувыркнулась в воздухе, шлёпнулась спиной на мокрую мостовую, три раза судорожно дёрнула лапками и затихла.

 Я, широко раскрыв рот и выпучив воспалённые от бессонницы глаза, с удивлением посмотрел на сурового гиганта. Он уже несколько раз поражал меня неимоверной стремительностью и ловкостью в критических ситуациях. И это при его двухметровом росте и внушительном весе около ста десяти полновесных килограмм!!!

 - Проклятая воровка! - процедил сквозь зубы Степан. - Люди от голода пухнут, а она у них последний кусок стибрила!

 - Судя по тому маленькому пузырёчку с красной жидкостью, что стоит между матрасами, эти ребята пухнут не только от голода, - как бы вскользь, подметил я.

 Мы медленно приблизились к останкам безвременно почившей твари. Жизнь, только что наполнявшая это идеальное тело, усовершенствованное за миллионы лет эволюции, похоже, навсегда покинула его.

 - Но может быть у неё малые детки, и она несла эту колбаску, чтоб накормить своих голодных сереньких малышей, - попытался я оправдать неблаговидный поступок усопшей хищницы. - Материнская любовь и родительский долг толкнули её на это страшное злодеяние. Может, всё-таки, не нам её судить.

 Степан искоса бросил на меня испепеляющий взгляд:

- Я что-то не понял! Ты на чьей стороне? Кто мы, люди или грызуны подпольные?

 Он наклонился и поднял с асфальта отбитую у захватчицы колбасу. В нос нам ударил омерзительный, выворачивающий наружу все внутренности запах, от которого я чуть не потерял сознание. От одной мысли, что "это" предназначено в пищу какому-нибудь живому существу, мне стало до спазмов в животе плохо. Мой друг, зажимая нос, отнёс это жалкое подобие колбасы к матрасам и бережно положил его на прежнее место. Я шел за гигантом, находясь на грани обморока, и даже едкий запах мочи, исходящий от постелей бродяг, не мог перебить невыносимый смрад и зловоние, источаемое колбасой. Я, было, раскрыл рот, чтобы высказать своё веское мнение по этому поводу, но Степан предупредительно поднял руку:

 - Давай не будем спорить об особенностях национальной кухни. Я, к примеру, терпеть не могу сыр "Рокфор" из-за его гнилостной плесени. А ведь есть гурманы, которых и за уши от него не оттянешь!

 И, вдруг, бродяга в колпаке Пай Натала запел в полусне дрожащим гнусавым голосом:

 -Несе Галя воду, коромысло гнеться.

 А за ней Iванко, як барвiнок в´ється.

 Мы остолбенели, словно громом поражённые.

 Минут пять Степан, растерянно и не мигая, смотрел на ворочавшегося в полудрёме бродягу.

 - Й-й-й-о-о-моё!!! - наконец, охнул он. - Да это же Генчик-ликвидатор!!!

 - Какой такой Ликвидатор? - недоумённо спросил я, пытаясь унять дрожь в моих коленках.

 - Да Гена Иванченко из Чернигова! Помнишь наши первые дни в Португалии в Лиссабонском пенсау? Он жил в такой же комнатушке, как и наша, только этажом ниже, - напомнил мне Степан.

 - Что-то смутно припоминаю, - почесывая затылок, неуверенно промямлил я.

 - Конечно! Ты ведь никогда не был любителем пропустить лишний стаканчик чего-нибудь веселящего! - криво усмехнулся гигант. - А Генчик уже тогда проявил себя талантливым и неугомонным организатором пьянок, попоек и бурных дебошей. Умел, чертяка, вовлечь рабочий люд в движение по борьбе с угнетающей душу трезвостью и добиться брожения, бурления и, в конце концов, разложения трудящихся масс. А когда он попал со мной в фирму Фернандо Магельяеша, то совсем распился на дармовом вине. Это с подачи Генчика я стал совершать регулярные набеги на винный погреб патрона, из-за чего впоследствии и погорел. (Прим. Эти события описаны в рассказе «Степан и меценат»). По выходным и праздникам мы под его чутким руководством бывало "нажерались" до поросячьего визгу! А потом и почти что до полной потери пульса!

 - А как португальцы смотрели на всё это? - полюбопытствовал я.

 - Как-как… - тяжело вздохнул Степан. - Теперь мне грустно и стыдно вспоминать об этом. По началу, это их искренне веселило и забавляло. Они даже восхищались нашей способностью поглощать столько вина за один присест, а в понедельник, как ни в чём не бывало, выходить на работу. Если б они знали, чего нам это стоило! Ведь это подвиг - пахать с похмелья с головой на подобии потревоженного улья деда Панаса! Но после нескольких случаев мордобоя и членовредительства, португальцев стал раздражать наш обычай "набираться" до полного одурения.

 - К несчастью, да! Обычай и такой,

 Который лучше было уничтожить,

 Чем сохранить. Такие кутежи,

 Расславленные на восток и запад,

 Покрыли нас стыдом в чужих краях.

 Там наша кличка - пьяницы и свиньи.

 И это отнимает, не шутя,

 Какую-то существенную мелочь

 У наших дел, достоинств и заслуг, - печально произнёс я.

 - Только не говори мне, что это сказал Шекспир!- предупредительно поднял руку Степан, как бы прикрываясь от меня ладонью.

 - Сказал, не сказал, а написал точно он! - отверг я сомнения друга.

 - Хоть у него и странная фамилия, но сразу видно, что наш человек! Только истинный хохол мог так талантливо написать такое! Странно, но мне почему-то кажется, что я уже встречал человека с таким именем. Вот только не могу вспомнить, где именно,- задумчиво потёр подбородок Степан.

 (Прим. Степан считал Шекспира современным поэтом. А о том, как он встречался с ним, повествуется в рассказе «Степан и Вольф Мессинг»).

 - Навряд ли, - с сомнением покачал я головою. - Может быть, ты слышал это имя по телевизору?

 - Да я по "ящику" обычно кроме футбола и прогноза погоды ничего и не смотрю. А такого футболиста или хоккеиста я что-то не припомню, - возразил гигант и завистливо вздохнул. - Везёт тебе, Василий! С таким талантливым парнем довелось общаться! А мне вот с такой компанией пришлось водиться!

И он брезгливо пнул ногою засаленный тюфяк Ликвидатора.

 - А что б вас черти хвостатые разорвали!!! - раздался громкий, гнусавый, пропитый голос из-под самых наших ног. - Проваливайте отсюда, козлы безрогие!!!

 Далее, как из рога изобилия, на нас посыпались "дружеские" пожелания, охватывающие наше ближнее и дальнее светлое будущее, а так же "лестные" оценки наших умственных и физических способностей.

  - Гена! Это же я, Стёпа! - попытался унять словесный "понос" бродяги мой взволнованный друг. Но добился как раз противоположного результата. Генчик бросился будить своего "коллегу", дрыхнущего мёртвым сном на соседнем тюфяке:

 - Marcio!!! Acorda-te! Concorrentes!" (Прим. "Марсио! Проснись! Конкуренты!" порт.).

 Он так яростно тряс своего напарника, что опрокинул пузатую бутылку, и струйка рубиновой жидкости змейкой потекла под матрас соседа. Это ещё больше взбесило Ликвидатора. Он резким нервным движением схватил бутылку за горлышко и спас остатки живительного напитка от бездарного растранжиривания. В его голосе появились визгливые нотки, а ругательства стали ещё более изощрёнными и заковыристыми. Теперь он принялся упоминать наших ближних и дальних родственников, а так же почтенных предков вплоть до семьдесят седьмого колена. Я был просто потрясён богатством и обширностью лексикона Генчика. В течении десяти минут он извергал неистощимый поток гневных проклятий и при этом ни разу не повторился. Если б сбылась, хотя бы сотая часть его посул, то от меня и Степана остались бы только две дымящиеся кучки тлеющего пепла.

 Мы испуганно попятились назад от психического шквала нечеловеческой злобы и ярости.

 Сосед Ликвидатора, наконец, с трудом проснулся, стянул с себя рваное одеяло, и ошалело стал оглядываться по сторонам. На лице неуклюжего Марсио виднелись те же симптомы асфальтной болезни, что и у его буйного сотоварища по ночлегу. Лысеющий бомж очень долго соображал, что и к чему. Но, в конце концов, осознав всю глубину и трагичность сложившейся ситуации, присоединил свой простуженный осевший голос к пронзительному визгу Генчика:

 - Afasta! Arreda! Raspe-se! Passa fora, filho da puta! ( Прим. "Прочь, сын шлюхи!" порт.).

 На нас выплеснули новую волну уже местных проклятий, но, так как португальский язык не очень богат на сквернословие, то Марсио быстро исчерпал свой словарный запас и заглох в глубоком недоумении. Но вдруг счастливая мысль осенила его лучезарную светлую голову. И он стал с упорством старого допотопного граммофона, на который попала треснувшая пластинка, повторять в той же последовательности известные его убогой памяти вульгарные выражения.

 Дуэт получился впечатляющий, и у меня от произведённой какофонии мгновенно разболелась голова.

 - Гена! Это же я, Стёпа! - снова попытался пробиться сквозь завесу непонимания исполин. - Василий! Он меня не слышит!

 - Ну, значит, у безумцев нет ушей.

 Безумцы глухи, а провидцы слепы, - печально произнёс я. (Прим. "Ромео и Джульетта". Акт3. Сц.3.)

В этот момент краешком глаза я заметил, что в нас был запущен какой-то тёмный дугообразный предмет. Я еле успел увернуться вправо, а Степан влево, спасаясь от разящего удара неопознанного летающего снаряда. Между нами, вращаясь со свистом, пролетело какое-то странное бумерангоподобное оружие. Я резко обернулся, опасаясь, что бумеранг обратным ходом треснет меня по затылку. Но, по обдавшей меня волне тошнотворного смрада, я догадался, что в нас швырнули той самой колбасой, которую Степан так героически вырывал из пасти коварной крысы.

 Мы сконфуженно переглянулись, даже не представляя, что предпринять в такой безысходной ситуации. Я слабо улыбнулся, мягко положил руку на плечо гиганта и тихо молвил:

  - Идём, Бенволио. Идём. Зачем

 Искать того, кто найден быть не хочет. (Прим. "Ромео и Джульетта", Акт2, Сц.3).

 Степан, чуть не плача, виновато покосился на меня и безнадёжно махнул рукой. Мы медленно развернулись и, ссутулившись, побрели прочь от сияющих витрин мясной лавки. Это вызвало бурное победное ликование в стане бомжей, отстоявших в тяжёлой битве своё законное жизненное пространство.

 - Топай, топай отсюда, недоносок! Каланча тернопольская! - донеслось нам в след.

 Степан резко остановился. Лицо его окаменело, мышцы рук напряглись, кулаки сжались. Я схватил его за руку и потащил подальше от злосчастного высотного здания по выложенной неровными булыжниками узкой мостовой.

 - Идём, Стёпа! Не пачкайся! Что взять с больного человека?

 Пройдя метров двадцать, мы неожиданно услышали за спиной странные шаркающие звуки. Нервно оглянувшись, мы увидели, что Генчик, по-старчески сгорбившись и пошатываясь, ковылял за нами на слабых, непослушных ногах. Его вытянутые вперёд руки с растопыренными пальцами мелко дрожали, а на потрёпанном жизнью лице застыла жуткая гримаса безграничной тоски и печали. В его серых, широко раскрытых глазах отразился отчаянный крик души и надежда на то, что всё ещё можно исправить и вернуть. Даже безвозвратно загубленное и утерянное.

 Степан нерешительно шагнул навстречу бывшему другу и протянул вперёд вверх ладонями свои могучие руки. В его глазах заблестели невольные слёзы умиления и облегчения за своего раскаявшегося товарища.

 Тело бредущего к нам Геннадия сгибалось всё больше и больше, взор потупился, голова безвольно склонилась вниз. Ноги несчастного стали подкашиваться и, не дойдя до нас метров трёх, он рухнул коленями на жесткую шершавую брусчатку. Руки его медленно опустились к самой мостовой и ...судорожно сжались.

 Словно легкий порыв ласкового весеннего ветерка, до нас донёсся вздох облегчения и умиротворения. Довольно кряхтя и пошатываясь, Ликвидатор с трудом встал на ватные ноги и бережно прижал к груди кусок колбасы, так опрометчиво запущенный в дерзких нарушителей спокойствия и порядка. С блаженной улыбкой, даже не взглянув в нашу сторону, Генчик, неспеша, развернулся и поплелся к своему логову.

 Марсио же в это время сосредоточенно и осторожно разливал по пластиковым стаканчикам остатки спасённого рубинового нектара. Титаническим усилием воли он напрягал своё атрофированное внимание, чтобы не пролить ни единой капли драгоценнейшей хмельной влаги. Добравшись до пиршественного ложа, Ликвидатор бросил полукольцо колбасы на газету, копошась, порылся в своих многочисленных карманах и, наконец, достал из недр своих лохмотьев старенький перочинный ножик. На Свет Божий появилось кривое ржавое лезвие с неровными зазубринами и Генчик, склонившись к импровизированному столу, стал нарезать закуску крупными и неровными кусками. В глазах бездомных бродяг сиял безумный блеск радостного предвкушения того, что целительный бальзам солнечной ягоды прольётся на их истерзанные души и подарит им счастливые часы блаженства и сладостного забвения.

 Руки Степана безвольно опустились, голова поникла, и он надрывно простонал:

 - Господи! Упаси меня когда-нибудь опуститься до такого низменного, животного состояния! Идём, Василий! Я не могу без слёз смотреть на всё это!

 Минут десять мы безмолвно брели по тихой улице, не решаясь оглянуться назад и даже не осматриваясь по сторонам. Тяжелый осадок, оставшийся на душе после столь неожиданной встречи с нашим горемычным земляком, угнетал наше и без того не радужное настроение.

 - Ещё тогда, когда мы работали у дона Фернандо, было видно, что Генчик плохо кончит, - вдруг глухо заговорил Степан. - Сначала он перестал выходить на работу по понедельникам. Головка чересчур сильно болела после развесёлых воскресных застолий. Мы старались хоть как-то "прикрыть" его, но разве от зоркого ока сеньора Педро что-либо укроешь? Генчика предупредили. Тогда Ликвидатор стал мутить воду, говоря, что нас, мол, безбожно обманывают, обсчитывают и нещадно эксплуатируют. Хотя, поверь мне, мы в иные месяцы с переработками по 1500-1600 долларов заколачивали! Генчик начал всех агитировать ехать в Испанию. Мол, там за такую же работу вдвое больше платят. И, однажды, он и ещё двое легковерных опрышек с Карпат, получив очередную зарплату, бесследно исчезли с фазенды дона Фернандо. Без шума и без пыли. Перед этим Гена занял у меня 200 баксов на дорогостоящее лечение для его тяжело больной дочери. Как оказалось, не один только я был растроган этой душещипательной историей о почти неизлечимой болезни несчастной девочки. Ещё восемь ребят из моей бригады "залетели" на разные суммы, в зависимости от щедрости своей души. Я думал, Ликвидатор сейчас в Испании длинный доллар заколачивает. А вот оказалось, что Генчик дальше Порто так и не ушёл.

 - А почему Ликвидатор так оскорблял тебя? – осторожно поинтересовался я. - Вы что, враждовали?

 - Как раз наоборот! - категорично заверил меня мой попутчик. - Да разве мог я врагу или недоброжелателю одолжить такие деньги? Когда грандпатрон переселил моего соседа Ивана из Стрыя в отдельную комнату, которая стала для него и спальней и студией, Генчик сразу же перебрался ко мне. Иногда вечерами, если Ликвидатор не набирался до беспамятства, мы с ним разговаривали о нашей жизни в Украине, делились самыми сокровенными мыслями и переживаниями. Зачем я только рассказал ему, что родился семимесячным? Вот и получил "подарок" от своего верного друга! А ведь если б мать меня доносила, то, наверно, и не разродилась бы. Я и так родился с весом почти в четыре с половиной килограмма.

 - А что это за кличка у Генчика? Ликвидатор! Это за его необычайные способности уничтожать в своей утробе алкогольные напитки в огромном количестве? - спросил я, пытаясь перевести разговор в менее грустное русло. Но результат получился ещё более тоскливый.

 - Это очень печальная история, - угрюмо молвил Степан, - Конечно, если верить рассказам Генчика. Как-то в одну из бессонных ночей он поведал мне свою невесёлую повесть. Оказывается раньше он и капли спиртного в рот не брал! Окончив техникум, парень был призван в армию и служил в химических войсках. После дембеля (Прим. Демобилизации) женился на хорошенькой милой девчонке из своего двора. Вскоре им на радость родилась такая желанная и любимая всеми дочь. Жили они дружно и счастливо, но тут грянуло Чернобыльское лихо. Генчика срочно призвали как резервиста и бросили на ликвидацию последствий утечки радиации из разрушенного реактора. Не знаю, сколько рентген схватил горемыка, но он жутко опасался, что, просвеченный мирным атомом, утратит здоровье и станет полным импотентом. И тогда молодая красавица-жена безжалостно бросит его на произвол судьбы. В то время широко распространилось мнение, что красное вино защищает щитовидную железу и выводит злотворные последствия радиации из человеческого организма. Генчик со страстью неофита принялся бороться с пагубным влиянием облучения.

 - Ты знаешь, что обозначает слово "неофит"? - несказанно удивился я.

 - Да. Новообращённый. Хотя дословно это переводится с греческого языка как "новое растение", - без тени обиды ответил Степан,- Как-то мой учитель Аристарх Поликратович объяснял нам значение этого слова. Я почему-то запомнил. А Генчик, вернувшись через месяц домой, не стал прерывать курс лечебной винотерапии. Но так как появились сложности в интимных отношениях с супругой, то он принялся существенно наращивать лекарственную дозу. Привыкание наступило чересчур быстро, и постепенно любовь к красному вину заменила ему любовь к молодой жене и маленькой дочери. Через три года  супруга родила ему мальчика, но ребёнок оказался не жизнеспособным и через месяц умер в реанимации областной детской больницы. С горя Генчик запил ещё больше. Пропивал зарплату, начал выносить из дома вещи. Несколько раз он кодировался, но через некоторое время "срывался" и снова принимался за старое. В конце концов, он допился до прободной язвы. Ведь за скудностью средств начал пить одеколоны, лосьоны, эликсиры и прочую гадость.

 Он чуть не истёк кровью, сидя на унитазе. Жена в очередной раз сбежала с дочерью к своей маме, и в квартире, кроме страдальца, не было ни живой души. Благо, что его сосед в это время зашёл по надобности за спичками. Генчик еле добрёл до входной двери и из последних сил открыл её. К счастью, сосед оказался фельдшером и сразу сообразил, что у Ликвидатора не понос, а внутреннее кровотечение. Он сразу же вызвал скорую помощь и тем спас Генчику его трижды никому не нужную жизнь. С колёс неотложки умирающего втащили прямо в операционную и срочно сделали ему эрекцию желудка... Ой, Вася! Василий!! Что с тобой!!? Тебе что, плохо!!! (Прим. Степан спутал слово "Эрекция" с “Резекцией”).

 Да! Мне было действительно плохо! Я всегда считал, что у меня здоровая психика и крепкие нервы. Мне казалось, что смогу вынести многочисленные трудности, невзгоды и страдания. Но пережить "эрекцию желудка" было выше моих сил.

 Неудержимый смех согнул меня пополам. Дыхание перехватило. Из глаз брызнули обильные, щедрые, как теплый весенний ливень, слёзы. Казалось ещё немного, и я умру от катастрофической нехватки воздуха.

 - Вася! Вася! - тряс меня за плечо склонившийся надо мною Степан. - Я сейчас вызову ambulancia! Ты только держись!- упрашивал меня мой друг, доставая из кармана мобильник.

 - Не надо! - простонал я сквозь слёзы. - Кажется, кризис уже миновал!

 Но новый приступ истерического смеха потряс моё истерзанное тело. Степан недоумённо глядел на меня, недоуменно почёсывая свой затылок.

 - Э-э-э! Да ты ржёшь, как необъезженный жеребец племени сиу! - наконец понял причину моего критического состояния гигант и разъярился. - Так что же я опять не так сказал!?

 - Извини, Стёпа! Это у меня нервное! - выдавил я из себя между дикими припадками хохота.

 - Нет-нет! - настаивал мой спутник. - Объясни мне доходчиво, что я такого сморозил?

  - Понимаешь, дружище! - пояснил я, вытирая рукавом слёзы. - Похоже, Генчику сделали резекцию желудка. А эрекция - это немного из другой области медицины.

 - И что же это такое? - подозрительно прищурился гигант.

 - Это состояние необычайного душевного и физического подъёма, - выразительным, красноречивым жестом наглядно растолковал я.

 - Ну, ты и загнул, Василий! - насмешливо фыркнул Степан. - Твоя теория в корне не верна! Мне эта резекция... фу ты, чёрт, ... эта эрекция автоматически по утрам без всяких душевных переживаний сама собой приходит. Спасу от неё нет!

 - Если посмотреть на эту проблему с точки зрения инстинкта и условного рефлекса... - начал было разглагольствовать я, но гигант обиженно перебил мои поучения:

 - Тебе хорошо рассуждать! Ты двадцать лет в медицине проработал! А я за всю жизнь всего лишь три раза медкомиссию проходил!

 - Но я ведь работал специалистом по монтажу и наладке медтехники, я не ведущим хирургом гастроэнтерологом! - огрызнулся я.

 - Всё равно! Считай, с самим Эскулапом дружил! - упорствовал мой оппонент. - И вечно ты придираешься к моим словам!

 - Извини. Больше не буду, - смиренно сложив ладони перед грудью, пообещал я. - Так чем же кончилась история Ликвидатора?

  - Какого ликвидатора? А-а-а, да! - вспомнил Степан и, постепенно остывая, продолжил. - Два года после операции Генчик не пил, залечивая свой надорванный алкоголем желудок. Но благосостояние семьи было безнадёжно подорвано. К счастью, мир не без добрых людей. Друзья и родственники собрали и одолжили Геннадию деньги, чтоб он смог поехать на заработки заграницу. Ведь, по сути, он трудяга и у него, несомненно, золотые руки. В Чернигове в одиночку всем знакомым евроремонты в квартирах делал. И за умеренную плату! Он и каменщик, и плотник, и маляр, и штукатур. Да ещё Гена имел дарование настоящего дизайнера. Но здесь в Португалии жизнь его окончательно пошла под откос. Конец этой гнетущей истории ты видел сам. Я где-то записал его черниговский адрес и телефон, но у меня рука не подымится сообщить его жене и дочери горькую правду.

 Минут десять мы шли, молча, грустно понурив головы. Эхо наших тяжелых шагов гулко отражалось от потрескавшихся стен тихой улочки. Мы шли по незнакомым кварталам, и горькие думы роились в наших буйных гудящих головушках.

Эмиграция. Трудовая, экономическая, политическая. Иногда ужасаешься, сколько счастливых семей она разрушила, сколько судеб покалечила. Но никто не знает, сохранились ли бы эти семьи, если б мужья и отцы остались дома, а не уехали за тридевять земель в поисках счастья и удачи. Нищета и безысходность рвут семейные узы не хуже, чем разлука и расстояние. Как не суди, а люди всегда будут делиться на домоседов, живущих в своем узком мирке, и на искателей, стремящихся в далёкие неведомые просторы.

Поднимем же головы и расправим плечи! Не вешай нос, Василий! Взбодрись, Степан! Мы сделали наш выбор! И только от нас самих зависит, будут ли счастливы наши жены, дети, внуки и правнуки.