Стихи

Пожалуйста, бутылку вермута.
Окей! Поехали, аки
Поручики – верхом. Под пулями?
Да нет, конечно. Не стоит
Своими рисковать фигурами.
Винтовки ближнего боя
Абреки применяют. Помните.
Промоем глотки? Отлично.
Что думаю? Любые комменты
Пусты, поскольку вторичны.
Кавказ не признаёт невежества.
Оно опасно для жизни…
А в общем-то, причин повешаться
Окажется выше крыши.

***
Цена за голову – огромна:
Полцарства, конница, январь.
Ты говоришь мне, что едва
Кому-то отойдёт корона,
Кому-то выйти из полона,
И что приданное – лафа
Едва…Тем паче – интересно.
И ты, любимая, права.
И ничего наверняка.
Вода озябнувшая треснет,
Полягут конные на месте,
Держава – пустота, снега.
О, да! Цена – неповторима.
Как будто выкуп - Ой-ой-ой! -
Смешным-смешной – за одного!
О, да! Не пронесёшься мимо.
Донельзя, кажется, терпимо,
Хотя простуженный с лихвой.

***
Ллано-Эстакадо, Рио-Гранде…
Что еще захочется узнать?
Кто такие пауни, гровантры,
Пиеганы, сиу? Вариант –
Первое забыть образованье,
Посреди квартиры промолчать,
А потом, улёгшись на диване,
Зарисовки Терпнинга листать.

***
Занимаясь новостями целый день,
Не соображая под конец,
Вспоминаешь выжженный Гардез,
Остеклённый, хлопко-шёлковый Ташкент,
Увлечённые движением войны
Между караванами туркмен,
Или хазарейцев, например.
Их пришествия безжалостно верны…
А у нас преобладает агитпроп –
За гроши кропаешь дребедень…
Где вы, сухосветный Душанбе,
Глинобитный, терракотовый Раджкот?

***
На Урале живёшь, идиот.
Так пиши про него, дурачина.
Гиндукуш, Сафедкох – не твоё,
Не твои дорогие вершины.

Неужели настолько сильны
Устремления тщательной мысли
Над хребтами бактрийской страны,
Над пещерами Парапамиза?

***
Стикс протекает в центре города,
Развоплощается частями,
Четырнадцатию мостами.
На три-четыре водопровода –
В конце концов…Мы все – безмолвствуем,
Пересекаем ежедневно.
Произрастает наша молодость,
И наша старость параллельно.
Из ряда прочь – не получается…
Вариативен, неизменен,
Стикс постоянно продолжается.
Вне переправ, по крайней мере.

***
Мертвецы вниз по реке плывут
В бледнолицем дыму февраля.
У каждого приоткрыта грудь
Остриём ледяного копья.
Кто они? Башибузуки? Нет?
Трансильванцы? Некрасовцы? Кто?
У каждого – черноплодный след
По рукам, по ногам: от и до.
А истории на них начхать –
Кто такие; копьём, чеканом
Убиты…У неё свой расклад.
Безразличный, отличный – одно…
Мертвецы вниз по реке плывут.
Не поймёшь: Олт, Морава, Дунай…
Ломается индевелый прут,
Голубикой цветёт пелена.

***
За жестокость – с живых сдирают кожу.
Платят жестокостью, то бишь.
Зима хрустит над нижней Волгой,
Над нижним Яиком.
Междуречье пройти – себе дороже,
Носишь крест, или не носишь.
Свихнуться проще, если только
От волчьего рыка,
От верблюжьего рёва ранним утром.
Вечером – если отстанешь,
Качнёшься мельком, сбросишь сердце,
Узнав непогоду…
Междуречье обозначают юрты –
Киргиз-кайсацкие станы.
Зима хрустит. Её наследство –
Казачьи подводы…
А жестокость – ну, что же, злой обычай.
Самое верное средство
Добыть горячей жирной крови
Для пущей отваги.
А ещё – одинокий шелест птичий,
Вящее страшное бегство –
Прохладный взмах, свинец тяжёлый
В башку бедолаги.

***
Метнёшься утром на работу
По холоду, по холодку,
Припрёшься – заперты ворота.
За ними, - ёбтыть! – ни "гу-гу".
Засранцев молча ожидая,
Глядишь куда-то в небеса,
В башке весёлой прогоняя
Мотив из фильма "Кин-дза-дза".

***
Креветки, мидии…Палермо!
Сквозное Средиземноморье.
Идёт красивенькая шельма –
Курчавая Элеонора…
Повсюду – солнечные блики:
На куполах пурпурно-алых,
На влажных листьях базилика,
Среди расставленных бокалов
На эвкалиптовом подносе,
В тарелочке - среди оливок…
Моллюски на прилавках возле
Обветренных, неторопливых
Движений рук сицилианских.
Над ними – бежевые чайки…
Так быстро исчезают ранки –
Царапины и опечатки.

***
Пиши, Морриконе, пиши
Музыку для полного счастья.
Сегодня с утра – ни души.
Отлично. Куда уж пристрастней…
Пиши, Морриконе, пиши.
А что там еще остается –
На фоне последних вершин,
Напротив заветного солнца?

***
В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой
Сережка с Малой Бронной
И Витька с Моховой…

В горах за Сунжей сонной
Лежат в земле сырой
Сережка с Малой Бронной
И Витька с Моховой.

Ну что сейчас поделать?
Ебучая война…
Мы все офонарели,
Истерика одна!

По пьяни, по этапу…
Отечество, давай
На счастие, на лапу.
Оставь себе медаль!

Какого черта надо?
Дерьмовая мораль –
Стараться до упада
Под возгласы "Ура!"

Уже давно знакомо.
Не умничай, херой.
В горах за Сунжей сонной
Лежать в земле сырой…

***
Пред лицом святых угодников,
Перед праведным судьёй
Ничего не будет новенького.
Успокойся, ё-моё.
Ты же знаешь всё заранее –
Сколько спрашивал себя…
Недовольство, наказание,
Умиленье, похвальба?
Ничего тому подобного.
Успокойся, паникёр.
Абсолютно не итоговый,
Распростейший разговор…
Только уж потом, на выходе,
Убедишься – почему,
Что тебе на долю выпало.
Прогундосишь: "Ну и ну".

***
Серж эмигрировать мечтал,
Но вдруг менту по фейсу дал,
И сдал дела прокуратуре.
Боб умер, скурвился Вадим…

   Борис Рыжий.

Виталя умотал в Салду,
Вано поехал по контракту,
Митяй допился до инфаркта.
Наверное, сейчас в аду –
Провинция, война, медпункт.
Себе признаться: "Дурачина"
Хватает сил. "Made in China"
Затем проносится в мозгу.
В кинотеатре – чепуха.
Работа, сука, напрягает.
И только дочка вертухая
На самом деле дорога.
Искусство, прочее "the best",
Что атипично для эпохи,
Осталось…Мы не так уж плохи.
Короче, никаких волшебств.

***
День Победы, теплота, не на работу.
Курят малолетки за окном.
Мне переворачиваться влом.
На окне переливается бесплотный
Удивительный пронзительнейший ворох
Солнечных рассыпчатых лучей.
Думать о возможностях – вотще.
Привлекает проваляться "до упора" –
До обеда, потому что День Победы.
Смылись малолетки по делам.
Нет, не интересен пышный хлам –
Трам-пам-пам, иллюминация, "преведы".
Помолчавши, отворачиваюсь к стенке,
Тихо обозлено матерюсь,
Думаю: "Ну что, святая Русь?
Трын-трава твои парадные оценки".

***
Твой фотоснимок черно-белый:
Пустыня пепельная. Взвод.
Афган. Восьмидесятый год.
Еще все живы…целы…цели.