Ангелина Злобина

Фантазия в стиле модерн

(Картинки с выставки)

 

…синие стены, театральный свет, в глубине зала - серые плечи Иды Рубинштейн. Взгляд цепляется за перстни на её ногах, за всполохи света в стразах - быстрые мазки красок поперёк тонких, угольно очерченных пальцев левой руки. Причёска – вспененность тёмных волн, лицо – точные изгибы линий, границ тени и света.
Если есть Ида – всё остальное неважно, и уже всё равно – была ли, танцевала ли, умерла ли… Или ещё танцует, а устав - садится перед зеркалом на истёртом полу, цветочно утонув гибким станом в пышности лёгкой юбки, натягивает ленты пуантов, склонившись к точёной ноге с фарфоровым бликом вдоль лодыжки.

Дивы, красотки с карминовыми губами, глаза – грустная тень под атласной перевязью, карий завиток вдоль шеи у мочки уха - там, где покачивается, мерцает стылой маслянистой слезой грушевидный жемчуг.

Под расшитым срезом укороченной юбки – тонкие щиколотки, гуттаперчевая выворотность стоп. Дива садится за столик, закидывает ногу на ногу, и мягкий ремешок туфли плотно охватывает крутой подъём.
Она опускает ресницы, копаясь в крошечной сумке с шёлковой бахромой, и – мгновенно ошеломив умоляющим выражением светлых глаз, так, что вздрагивает огонёк спички – вытягивает шею и тут же относит в сторону от округлившихся губ длинный вишёвый мундштук.
Беззвучное карминовое «у» превращается в дымное «о» и уплывает под своды лепного, позолоченного, расписного неба, к бронзовому солнцу, истекающему серыми хрустальными каплями.
Балетная дива Бакста – гибкая, томная, с широкими бёдрами, младенчески пухлыми плечами и коленями. У неё выпуклый живот с тёмной впадинкой над низким узорным поясом, груди индийской танцовщицы – яблочно- круглые, дразнящие точками сосков сквозь акварельно-прозрачные ткани, у неё тонкие запястья и бескостные мягкие пальцы.
Такими можно почти безболезненно проникнуть сквозь кожу бумажно-бледного фавна, пробраться вдоль тревожно пульсирующей артерии, нежно сжать сердце – и отпустить, чтобы вздрогнуло и забилось быстрее, чтобы побежала по картонным венам киноварь, а потом облизать ярко-красные пальцы, наклониться и приникнуть к испуганно уклоняющимся гримированным губам.
- тебе всё ещё нравятся мальчишки?

Маэстро Дягилев изумлённо изогнёт бровь, сверкнёт стекляшка монокля, упав на жилет, надменно дрогнет ус над плотоядно блестящим ртом. Что делать, акварельные дивы – это совсем другое! К тому же – ночь, синие стены, театральный свет...