Владимир Хохлев

 Против всех

Обычно внук добегал до школы за десять минут, дед с бабкой дошли за сорок. Пока шли, дед бранился:

– Мать, зачем собрались? Все равно обманут! Кому сейчас верить можно?

– Не кричи ты, люди оборачиваются.

– Что ты, дура старая, меня одергиваешь? Молчи лучше и веди прямо, все норовишь в лужу завести. Глаза-то разуй. И под ноги гляди. Выборы. Туды их в качель! – дед, опираясь на трость, кряхтел, с трудом переставляя ноги. Бабка поддерживала его под локоть, направляла движение.

– Да куда ж ты меня толкаешь-то опять? Прямо с тротуара спихивает и спихивает, в самую лужу. Держи крепче и веди ровно, совсем ориентацию потеряла, дура.

– Ты что, других слов не знаешь? Заладил: дура, дура. Сам-то, не дурак ли?

Дед оттолкнул старуху и замахнулся на  нее тростью.

– Вот огрею счас, чтобы молчала, – деда повело, бабка  успела ухватить его за рукав.

– Иди уж, казак. Иди и не выступай, коли голосовать вышел. Чай, идешь не в пивную, так и держи себя  соответственно.

– Да за кого голосовать-то, все обворовались да обоврались, злость берет. Ты, мать, хоть знаешь кандидатов этих? Кто там у нас?

– Одного знаю. Хворостин, какой-то. Или Хворостов. Листовками каждый день почтовый ящик забит, не знаю, куда и девать. Селедку на них разбираю.

– Ну и что там, в этой макулатуре?

– Как обычно: женат, двое детей, за народное благосостояние бьется.

– За свое он благосостояние бьется. А на нас ему плюнуть и растереть. Только голоса наши ему нужны.

– Не голосуй.

– Иди ты. Дура и есть. Не голосуй, – дед тоненько передразнил, – ты, что ли, мое право конституционное реализуешь? Я иду, чтобы всех вычеркнуть. Это – мой голос, по конституции!

– Ладно, ладно, успокойся. Делай, что хочешь.

– И ты всех вычеркивай! Там графа такая есть – «против всех». Все равно они нашу жизнь не устроят  лучше, чем она есть. Поняла, мать? Не смей голосовать «за»!

– Стоило из дому выходить, чтобы всех вычеркнуть. Есть же и достойные, наверное?

– Есть, да не здесь. Делай, что говорю. Однозначно – против всех. Посмей только по-другому! – дед ткнул тростью в асфальт.

Они подошли к ступенькам школьного крыльца. Дед остановился и придержал бабку:

– Погоди, мать, дай отдышаться, – он облокотился на перила и, выравнивая дыхание, долго смотрел на школьный двор. Музыка с козырька била по ушам, на футбольном поле шла игра.

– Вот и мы так в деревне, пацанами… Все на  выборы идут, а мы мяч гоняем. Тогда еще без паспортов жили, – дед поднял глаза на высокую березу, самую высокую из аллеи берез, стоящих вдоль крыльца школы. –  День сегодня ясный, хороший для мероприятия. Ну что? Отдышалась? – он оттолкнулся от перил и пошел вверх. Сам.

– Держись рукой-то, обратно покатишься.

– Не покачусь, себя держи, – он крепко оперся на подставленную руку жены.

– Упрямый черт, чем старее, тем упрямее!

В школьном вестибюле дед остановился, здесь тоже звучали песни. – Куда?

– Не знаю, счас узнаю, присядь пока, – бабка подвела мужа к скамеечке у витража, – посиди тихонько, я скоро. Заодно и про кандидатов прочитаю. Тебе принести?

– Я же сказал: против всех, что ты лезешь со своими кандидатами, – дед присел. – Иди, я здесь пока песни послушаю, хорошо поют, молодежь.

– Ну, посиди, посиди, я счас, – бабка засеменила  к щиту с информацией.

Она, долго, молча, читала этот щит, наконец, встрепенулась и поспешила назад. Еще издали она заметила какую-то неестественную позу деда на скамье. «Заснул что ли отец?». Она подошла к старику и дернула за воротник:

– Вставай право свое реализовывать! Иди, вычеркивай всех.

Дед всем телом съехал на сидение, скользнув по руке жены холодной уже щекой. 

Передозировка 

К сорока пяти годам Митя, как и предполагал, перенес инфаркт, оклемался после него и перестал дергаться. Он дорос до старшего конструктора в «Металлопроекте», зарплата устраивала, работа нравилась. Его кульман стоял в маленьком кабинете у окна, и работать на нем было уютно.

История началась, когда освободилось рабочее место напротив. Техник Ксения Петровна ушла на пенсию. Митя обрадовался одиночеству, работал спокойно, в обед пил чай с бутербродами и часто, как ответственный работник, брал чертежи домой – доделать вечером. Дома у него тоже был кульман – самодельный, он любил работать долго и очень часто ложился спать за полночь. В его комнате стоял маленький диван, и Митя засыпал на нем, не беспокоя среди ночи свою супругу Марину Ивановну. Обязанности мужа  он исполнял один раз в неделю, в пятницу. Его жена была готова принимать его и почаще, но как-то привыкла и устоявшийся порядок не меняла.

Крепкий домашний быт, авторитет на работе,  имидж серьезного, ответственного человека  нравились Мите и давали удовлетворение жизнью.

Однажды Митин начальник вызвал его в свой кабинет и представил нового техника Юлю. Митя поздоровался, представился и повел Юлю к себе. Он показал ей рабочее место, рассказал о распорядке дня и объяснил, что нужно делать. В обеденный перерыв, доедая бутерброд, он отметил про себя, что Юля очень красива.

Юля действительно была красивой, стройной и свежей. Она совсем недавно стала техником  и еще мало что понимала в этой работе. Зато она любила музыку, кино, любила ходить на свидания и нравиться мужчинам. Ее длинные ресницы обрамляли огромные красивые глаза, каштановые волосы лежали в стильной, модной прическе, а влажные губы были всегда приоткрыты. Как для поцелуя. Несмотря на эти скрытые желания, придя работать в «Металлопроект», такой солидный проектный институт, Юля решила стать хорошим техником и поэтому с первого дня настроилась в рабочее время на работу. Она спрашивала Митю обо всем, выясняла все тонкости дела. И дело пошло!

Митя, вообще, к женскому полу относился хорошо, по молодости любил пофлиртовать, но сейчас не увлекался этим и следил за своим здоровьем. Особенно за артериальным давлением.

Юля, привыкшая к мужскому вниманию и умеющая себя красиво и таинственно подать, без всякой задней мысли одаривала собой и Митю, отработанно распахивала ресницы, шутила и улыбалась. Митя увлеченно передавал ей свой опыт и отношение к работе. Ведь чертежи, которые он выпускал, были для него не просто чертежами. Уголки, сварные швы, косынки, сечения металла одушевлялись Митей в листе и жили своей металлической жизнью. Особое значение имели разрезы, в них он раскрывал смысл и задачу конструкции. По сути. В разрезах внешнее наполнялось внутренним, и только Митя, как ему казалось, понимал это. Перед работой он всегда остренько оттачивал карандаши, чистил резинку, аккуратно «кнопил» к кульману новый лист. Юлю это смешило. И нравилось. Она тянулась к Мите как к профессионалу высокого, высочайшего класса.

Через неделю совместной работы Мите захотелось поговорить с Юлей не только о металле. Съев свои бутерброды за половину отведенного на эти цели обеденного времени, он вышел на жаркую летнюю улицу, дошел до угла, к киоску  мороженого, и купил эскимо. Вручая его Юле, он сказал коротко и просто:

– Это вам!

– Мне? – удивилась Юля. – Это единственное, чего мне хотелось сейчас, в этой жаре! Как вы догадались?

Митя смущенно потупился и ничего не ответил. Юля игриво заявила:

– За это я должна вас расцеловать.

 Митя смутился еще более.

– Ну что вы? – он смотрел на Юлю и радовался. В душе. Не расцеловав наставника, Юля откусила немножко.

– А вы не хотите мороженого?

– Хочу, но после вас, оставьте мне немного, – Митя сел за свой кульман.

– Я съем весь шоколад, если хотите, кусайте сейчас. – Юля протянула ему эскимо. Митя  выглянул из-за кульмана, смело, как в молодости, встал, подошел к девушке и откусил прямо из ее рук.

– Спасибо!

– Это вам спасибо! – Юля окатила его веселым смехом и любовью.

Митя вернулся на свое место встревоженным. «Какая милая девочка и как ко мне неравнодушна», – подумал он и думал об этом до конца недели. На работе и дома. В пятницу, в конце рабочего дня он, сам не понимая, как это произошло, подобрался к Юле сзади и коротко поцеловал в щеку и шею. Юля женственно охнула.

– Вы же меня всю искололи.

– Простите, я не хотел. – Митя грустно распрощался с девушкой на выходные.

«Вы меня всю искололи, – повторял он про себя, пока ехал домой. – Так могла сказать только настоящая женщина». Митя тер щетинистую щеку и улыбался. На выходных, предвкушая продолжение отношений с Юлей, он был небывало ласков с женой. Субботним утром принес ей кофе в постель, долго сидел, прижавшись к ее боку у телевизора, и, нарушая традицию, пришел к ней еще раз в ночь с субботы на воскресенье. Наутро Марина Ивановна поднялась выше этажом, к закадычной подруге Тамаре и рассказала ей о последних событиях во всех подробностях:

– Митьку не узнать! Такой ласковый. На себя не похож!

Опытная Тамара сразу догадалась о причине такой метаморфозы, но, чтоб не огорчить соседку, не имея  подтверждений догадкам, от комментариев воздержалась.

В понедельник, придя на работу, Митя галантно, по-старинному раскланялся перед Юлей. Та ответила ему дружелюбным взмахом крыльев – ресниц. Митя переполнился счастьем и дальше все рабочее время украдкой наблюдал за девушкой, ерзал на своем стуле, носовым платком собирал пот с широкого лба.

В течение недели Митя ходил к жене каждую ночь. Он жал ее что есть сил и засыпал полностью измотанным. Марина Ивановна улетала на небеса и плыла там, как облако в потоках ласкового ветра. На работе в пятницу Митя совсем потерял покой, он буквально ел глазами  предмет своего увлечения, работа не шла, он беспрерывно потел и суетился. Юля же, как будто ничего не замечая, отвечала на его знаки внимания просто и естественно. Иногда она смущалась, и на ее щеках выступал легкий, нежный румянец, иногда провоцировала Митю сама. Она даже почему-то не пошла на обед.

– Нельзя все время сидеть на стуле. Мы будем делать производственную гимнастику, – Юля устроилась посредине кабинета  и начала выполнять упражнения. Движения ее были красивы и женственны.

– Повторяйте за мной, – поманила она Митю. Тот подчинился, встал рядом и повторял, пока не запыхался. Затем присел, любуясь девушкой. При движении рук вверх,  ее воздушное платьице легко вздымалось, обнажая красивые, как будто скульптором вылепленные, загорелые колени. Юля тянулась к потолку, Митя – к ее коленям. Когда же Юля в конце занятия запрыгала, меняя положение ног: вместе-врозь, вместе-врозь, Митя не выдержал. Он подошел и, глядя прямо в глаза,  прерывисто произнес:

– Я хочу быть с вами!

– Как это? – ресницы девушки запорхали, как крылья бабочки – быстро и часто.

– Поедемте со мной.

– Куда?

– Мы купим шампанского и будем любить друг друга!

– Я вас и здесь люблю! Вы такой добрый, и так много мне помогаете!

– Я не об этом! Хотя... – Митя окинул комнату взглядом, который остановился на маленькой кожаной кушетке в углу, у чайной тумбочки, – Можно и здесь. Вы удивительно правы. Сколько там времени у нас осталось от обеда? 

Не дождавшись ответа, он схватил какой-то пакет и уже в дверях крикнул:

– Ждите! Если задержусь, прикройте меня.

Митя вернулся с шампанским, шоколадом, фруктами, печеньем и конфетами. Он быстро запер дверь кабинета на ключ и «закнопил» стеклянное окошко в коридор куском ватмана. Затем расставил на тумбочке принесенное и слегка выдвинул кушетку.

– Присаживайтесь здесь, пожалуйста!

– Зачем это? – присев, спросила Юля.

– Сейчас вы все узнаете! – За неимением бокалов Митя наполнил шампанским чайные чашки и произнес тост. – За нас!

Он присел рядом с девушкой на пол и, приподняв край платья, нежно поцеловал ее бедро выше колена. Он шел дальше и выше, все распаляясь и распаляясь. И когда он почти добился своего...

Митино лицо побагровело, затем  посинело, губы стали фиолетовыми, он скатился на паркет, задыхаясь и хватая воздух широко раскрытым ртом. Юля, наспех оправив платье, судорожно задвинула кушетку, убрала лишнее с тумбочки, сорвала ватман с окошка и позвала на помощь. Сбежались сотрудники, приехала скорая. Мите сделали укол, было диагностировано предынфарктное состояние, и его на носилках, укрыв до подбородка белой простыней, увезли в стационар. По дороге случился второй инфаркт.

Полтора месяца Митя провалялся на кардиологии, снова оклемался и снова вернулся на работу. Техника Юли в его подразделении уже не было.

И хорошо.

Митя знал, что третьего инфаркта он не перенесет.

 Властелин

 Иван Сидорович, в старой тельняшке с большими темно-серыми заплатами на локтях и плечах, в пузырившемся на коленях синем трико и шлепанцах на босу ногу, жарил в большой медной сковороде картошку на сале. Нарезанная тонкими брусочками, она шипела в жиру и, бурея, ужаривалась. Когда по кухне забродили аппетитные ароматы, ходики на стене заскрипели полдень. Иван Сидорович опомнился и заспешил в комнату.

Нажав кнопку старенького, в треснутом корпусе телевизора, он опустился в любимое кресло. Экран засветился рябью, затем картинка установилась.

– Здравствуйте! Информационная программа «День» и я, Татьяна Козлова, познакомим  вас с последними новостями в стране и мире.

– Здравствуй, Танюшка, моя хорошая, – Иван Сидорович сел поплотнее, – как там в Бонне? Договор можно подписывать.

– Сегодня утром, находящийся в Бонне премьер-министр России подписал договор с канцлером Германии на поставку российского газа.

– Хорошо, теперь Балканы – пора вводить войска ООН.

– На специальной сессии Организации Объединенных Наций принято решение о введении  миротворческих сил ООН в Югославию.

– А вот «Шатл» пока отложим.

– Сегодня из-за технических неисправностей отменен запуск космического корабля многоразового использования  «Шатл». О времени задержки не сообщается.

– Погодим, Танюша, с этим, – Иван Сидорович увлеченно потирал ладони, – сейчас остановим беспорядки в Китае. Хватит, навоевались уже.

– Между объединенными студенческими профсоюзами и администрацией Пекина подписано соглашение о приостановке, сроком на три дня, выступлений бастующих студентов.

– Хорошо, но почему так коротко – надо подлиннее…

– Как нам сообщили только что, соглашение между студентами и властями Пекина  подписано сроком на три недели. Приносим извинение за неточность информации.

– Вот так, другое дело.

В комнате сильно запахло горелым. Иван Сидорович вскочил, засеменил на кухню, покрутился у сковородки и выключил газ. На обратном пути он услышал:

– Над Атлантическим океаном потерпел аварию самолет Боинг-777, принадлежавший Индийской авиакомпании.

– И на минуту не отлучиться, – Иван Сидорович вернулся к телевизору, – жертвы есть?

– В результате катастрофы погибло 203 пассажира и 8 членов экипажа.

– Мать твою, нельзя же так, – Иван Сидорович пригрозил экрану рукой, – ладно, поехали дальше. Поздравим болельщиков «Интера».

– О новостях спорта. Миланский футбольный клуб «Интер» стал обладателем Кубка Евролиги, победив английский «Арсенал» со счетом 3:1.

– Ну, и циклончик – в Сибирь, напоследок.

– И о погоде. Сегодня к вечеру ненастная погода установится в Сибири. Обширный циклон, вторгся на материк со стороны Северного ледовитого океана.

– Порядок! Спасибо, Танечка. Все хорошо. Все успели! – Иван Сидорович  щелкнул выключателем  и откинулся на спинку кресла.

Он давно управлял миром. С тех пор, как его уволили с завода по сокращению штата.