Бранка Такахаси
 

Наследник

   Однажды вечером, незадолго до Нового года, Петар Миланович потерял сон и аппетит.

    Его директор, Божидар Елич, владелец строительной компании «Дом», устроил в ресторане своим сотрудникам банкет за старание и верность, как это делает уже пятнадцать лет; тридцать девять сотрудников «Дома» в тот вечер имеют редкий шанс увидеть директора с бокалом в руках и – в некоторой степени – расслабленным. Божидар Елич, основатель и владелец компании – человек старой закалки и незыблемых принципов: с подчиненными строго, на расстоянии, исключительно по-деловому, и только к Новому году его лик требовательного, но справедливого работодателя обзаводится чертами обыкновенного человека. Этого бы тоже не было, если бы его жена, незаметно настойчивый советчик, несколько лет подряд не предлагала устраивать подобные вечеринки, и вот сейчас, в пятнадцатый раз глядя на довольных инженеров, техников, секретарш... он не может не признаться себе, что мадам была права.

   Его жена... хранительница домашнего очага... Единственная девушка, которой он когда-либо интересовался... Брак по большой любви оказался большим деловым промахом. Эта субтильная, тихая красавица с крупными глазами серны, рожденная для того, чтобы быть преданной женой и самоотверженной матерью, не могла иметь детей. А ему, целеустремленному парню с большими планами и способностями, были нужны сыновья. Или хотя бы один. Но детей не было – ни в первый год брака, ни на пятый, ни на десятый...

   Итак, где-то около Нового года, в начале 21 века, хозяин ходил от стола к столу, спрашивал, все ли в порядке: у одних – как дети, у других – как старые родители и хорошо ли уродилась кукуруза в этом году, а потом сел возле Петара, тридцатилетнего инженера, чью учебу на строительном факультете он оплачивал, чтобы сразу по окончании дать ему работу в «Доме». Петар сидел с двумя секретаршами, а четвертое место было свободно. Тут и уселся Божидар Елич, рядом с молодым коллегой, и предложил поднять бокалы за окончание успешного года. А год действительно был  хорошим, и у работников «Дома» было чем гордиться: целый блок жилых домов в новом районе на окраине города, где в планах еще стройка детсада, школы и больницы; освоенный тендер крупного проекта в Белграде, награда за вклад в развитие малого и среднего бизнеса. Секретарши были довольны и благодарны: работы, правда, всегда много, и директор требовательный, но зато зарплата – хорошая и регулярная. У них шел стаж и была медицинская страховка.

    Петар давно прошел через период новичка, чей каждый шаг под наблюдением, а каждое предложение оценивается, как на экзамене, – теперь ему регулярно доверялись крупные заказы. О том, что жизнь входит в такую фазу, когда можно расслабиться и многое движется само по себе, без больших усилий, говорили долгий, спокойный взгляд, который мирно касался лица собеседника, и животик, еле заметно выступавший из-под жилетки костюма, шитого, по обыкновению, у лучшего городского портного Валяревича.

   - За «Дом», за ваше здоровье, директор! – подняли бокалы секретарши.

   - За вас, хорошие мои девочки! Ну, давайте, чтобы и в следующем году было так же!

   - За самого энергичного строителя и предпринимателя в Сербии! – сказал Петар, который всегда искренне уважал своего шефа.

   - А я выпью за молодое поколение, которое, я надеюсь, так же энергично продолжит то, что мы начали! – торжественно сказал директор и чокнулся своим бокалом с тремя молодыми сотрудниками.

   После тоста девушки извинились и ушли «припудрить нос». Двое мужчин остались в ситуации, к которой не привыкли: Божидар Елич не умел вести непринужденных разговоров, а Петар чувствовал себя скованным. Все-таки он заговорил первым:

   - Ну, директор,... как оно?

   Он знал, что такую завязку аудитория бы безжалостно освистала, но это был самый безопасный вариант, фраза, которая собеседнику типа Елича давала шанс сказать что-нибудь о погоде – снег, низкие температуры – и потом схватиться за близкое: условия на стройке, сроки, планы, материал...

   Елич вздохнул, придвинул стул к молодому коллеге, и неожиданно сказал:

   - Стареется, мой Петар, - его взгляд блуждал по краям скатерти. – Нет, я не жалуюсь на возраст... Я его, слава богу, не ощущаю! Некогда, – знаешь, как много работаю. Даст Бог, еще несколько лет продолжу в таком же темпе. Но мне скоро исполнится семьдесят, и пора уже серьезно готовить наследника, – на последнем слове он перенес взгляд на молодого человека. Тут Петара что-то резануло. На мгновение, на самую короткую единицу времени на его зрительном экране исчез звук, тогда как с картинкой все было в порядке: губы собеседника шевелились, синхронное поднимание левой руки и левой брови указывало на подчеркивание чего-то важного, общее впечатление было такое, будто человек безостановочно и без перебивания со стороны развивает одну комплексную мысль. А слова – все слова БЫЛИ! Все предложения до этого странного выпадения из времени, или, точнее сказать: до того лишнего куска времени, которое появилось только у него, и все предложения после, были совершенно цельны  – Петар мог их повторить – но это выключение в тысячную долю секунды, сопровождавшееся тем неприятным ощущением в голове и в животе, словно лифт начинает подниматься на бешеной скорости, БЫЛО.             

Молодой человек потом много раз заново проигрывал в уме эту сцену, но не имел ни малейшего представления, какое содержание он мог упустить, когда на мгновение оказался на боковом рельсовом пути, но ясно осознавал, что именно выбросило его на этот боковой рельсовый путь: полный значения глубокий взгляд его начальника при слове «наследник». На этом слове Петар Миланович соскользнул с рельс, а владелец «Дома» продолжал говорить:

   - Не хочется передавать фирму кому-то чужому. Лучше всего подошел бы человек, который здесь вырос и собирается здесь же, с нашими сотрудниками, состариться и сделать также что-то значительное для этого города, понимаешь?

   Молодой инженер все видел, все слышал; он был здесь и сейчас, и понимал, что хозяин, живший практически одним «Домом», намерен скоро передать компанию в руки человеку, которому доверяет, и это, похоже, связано... с ним!

   «Да бред! Почудилось...» - сказал он себе, когда несколькими часами позже готовился ко сну.

   - А вдруг все-таки?!... – сказал он вслух и сел в кровати. Часы возле изголовья показывали десять минут четвертого.

   Чуть раньше семи часов он выключил будильник, не позволяя ему зазвонить, зло почистил зубы, принял душ, оделся (он сердился на себя за то, что провел бессонную ночь из-за чести, которая померещилась), и, впервые не позавтракав, ушел на работу. Родители обменялись удивленными взглядами.

   Следующие несколько дней он провел, словно в лихорадке. К счастью, работа из-за этого не страдала, но стоило передохнуть минуту-другую, как он успевал семнадцать раз поменять мнение от «этого не было и не будет» до «было! я же не дурак!».

   В конце последнего рабочего дня уходящего года Божидар Елич всех поздравил с праздниками, а сам вернулся в кабинет и продолжил работать. «Наследник» вместе со всеми пошел домой, павший духом, ибо после того вечера не заметил ничего, что покончило бы с его мучением.

   Дома он старался не показать, что с ним происходит, но родителей не обманешь, и мать, пресс-секретарь в общении с сыном, несколько раз начинала разговор:

   - Солнышко, у тебя неприятности?

   - Да нет, мама, все в порядке! – говорил он, искренне смотрел матери прямо в глаза и накладывал себе добавку, хотя есть не хотелось.

   - Тебе же сказали, что все в порядке! Оставь его в покое, он не ребенок. Наверное, влюбился, - говорил отец. У него, как обычно, была обезболивающая теория – его роль была успокаивать суперчувствительную жену.

   «Дорогие коллеги, позвольте мне представить нового директора», - видел Петар, как Божидар Елич, улыбаясь, ведет его к собравшемуся коллективу и широким движением руки приглашает его обратиться к людям, которыми должен начать руководить – и, о, боже! – владеть!!! – эта мысль вызвала легкий туман в голове будущего владельца компании. Он мешкает, переминается с ноги на ногу, ищет чей-нибудь благосклонный взгляд и начинает первую неуклюжую фразу...

   От таких мыслей Петар сильно устает, чувствует себя, будто водолаз, которому не хватает воздуха, и сердится на себя за это бессмысленное расходование энергии. «Ты – Петар Миланович, а никакая не Золушка!» - говорил он сам себе.

   «Владелец процветающей строительной компании живет в небольшой квартире, с родителями – нет, это неприлично... Надо хотя бы снять квартиру, если пока не удается купить, и жить отдельно... Или... о, нет!» – он обреченно смотрел, как на него наваливается гигантская волна мыслей. «Если он на меня перепишет фирму, тогда сделает это и с домом, потому что его, так же, как и фирму, некому унаследовать. Красивый, большой дом... Может быть, он поставит условие, чтобы я за ними ухаживал в старости. А почему бы и нет?! Кстати, я бы мог жениться и вдвоем с женой заботиться о Еличах. Детей бы нарожали, старость бы им скрасили – у них детей не было, пусть хоть внуки бегают по дому!». Тут его грезы остудило мощное чувство стыда – он ведь никогда не думал о старости своих родителей! Он никогда серьезно не воспринимал мамино «солнышко, я созрела стать бабушкой...», а тут за десять минут он был готов и жениться, и внуков нарожать людям, которые ему даже не родственники. И где всё это время были его родители?! Нигде! Они даже не умерли, они как будто просто не существовали!..

   От этой тяжелой мысли о предательстве Петар настолько протрезвел, что долго не позволял себе относиться к «Дому» иначе, как к рабочему месту. У себя дома он начал больше времени проводить в гостиной и на кухне, чаще предлагал матери помощь, ремонтировал с отцом машину. Мать, естественно, заметила эту перемену, но никак не могла подобрать слов, чтобы спросить. Про себя она разговор начинала и так и сяк, но всё, по сути, сводилось к «отчего ты в последнее время так заботлив к нам с папой?», но это ведь некрасиво. Звучит, будто она ему делает замечание, словно он раньше не был нежным, открытым. А Петар был заботливым сыном: умел и помочь, и ласковое слово сказать, и цветы принести, и на день рождения подарить именно то, о чем они с отцом мечтали, и спросить совета... Но теперь он явно стал более близким, разговорчивым, более присутствующим. И мать чувствовала – что-то произошло, но стеснялась спросить, понимала: будь это хорошее, он бы сказал, а раз говорит – никаких новостей нет, то есть что-то, о чем близким (и именно близким!) не рассказывают. Свои неспокойные мысли она могла открыть только мужу, но в очередной раз от него, неисправимого оптимиста, услышала, что и предполагала: она неслыханно мнительная женщина и на этот раз ушла слишком далеко – видит подозрительное даже в хорошем.

   Со временем тот взгляд Божидара Елича, который намекал на переворот в жизни Петара, в памяти молодого человека начал терять резкость и однозначность. Не происходило ничего, чтобы укрепило его надежды – весной компания вышла из вынужденной зимней спячки, ожили стройки, и разговоры между инженером и директором были исключительно на рутинные строительные темы. Петар решил рационально систематизировать все «за» и «против» и с горькой иронией смотрел, как чаша весов без единого «за» беспомощно колышется в воздухе.

   В начале следующей зимы, когда объем работ уменьшился, хозяин попросил молодого коллегу поехать с ним по магазинам, выбрать новую офисную мебель.

   - Правду сказать – я не нахожу, чтобы мой рабочий стол и шкаф с папками были какими-то... не такими, но моя жена говорит, что они допотопные и крайне непрезентабельные. Мол, «ты понимаешь, что о тебе подумают бизнес-партнеры, когда ты их примешь у себя в офисе?!», и еще «надо, чтобы у нового директора была новая мебель»... Я сам таких вещей не замечаю, но она чаще всего права, так что вот... – рассказывал ему шеф пока они ехали в машине.

   Петару льстила доверительная роль советчика, но когда он понял, что Елич соглашается со всеми его предложениями и сразу платит за все, на что молодой человек показал пальцем – тут он немного забеспокоился. «Опять начинает...» - подумал Петар. Даже ему было непонятно, кто это опять начинает – хозяин или бес, который несколько месяцев портил ему жизнь. Окончательно директор добил его, когда на обратном пути сказал:

   - Знаешь, что я думаю... Неплохо было бы уже сейчас начать искать сезонных рабочих. Прошлой весной мы опоздали – в этом больше всего виноват я, – помнишь, в какую головную боль это вылилось. Фирма класса «Дома» не имеет права на одну и ту же ошибку... Мне бы хотелось, чтобы об этом позаботился ты. Начни поиски уже сейчас, чтобы весной у нас была бригада, которая нас не подведет.

   - Будет сделано, – сказал Петар твердым голосом человека, на которого можно положиться всегда и во всем.

   Этот рабочий день, со строительством имевший мало общего, заполнен был делами, которыми раньше в основном занимался Елич, Петар заканчивал, тяжело вздыхая и спрашивая про себя: «Кто я здесь такой? Способный сотрудник, которому многое можно доверить, или человек, которому скоро будут переданы все функции управления?»     

   А человек, очевидно, собиравшийся скоро передать все функции управления наследнику, на следующей неделе уступил уговорам жены и уехал в отпуск. У сотрудников был номер его телефона и инструкция звонить в любое время дня и ночи, если только возникнет какая-нибудь проблема. Мадам Елич это отпуском не называла, но не стала делать замечаний, так как по-другому вытащить ее мужа из офиса было невозможно.

   Из отпуска Еличи вернулись посвежевшими и полными впечатлений, но Божидар не из тех, кто с сотрудниками распространяется о личном, так что на вопрос: «Директор, как вы съездили?» он отвечал скупо: «Париж – это Париж, а в Мюнхене мы увиделись с моей сестрой. Хорошо живет народ... но и работает много!» - и на этом «домушники» усердно брались за работу, понимая, что болтовни на туристские темы не будет.

   На Новый год Петар взял отпуск и провел десять дней на знаменитом горнолыжном курорте Копаоник. В отличие от шефа, он умел отдыхать: умеренная физическая и интеллектуальная нагрузки и полноценный сон вернули молодому телу гибкость, а душу освободили от подозрений. К тому вопросу он в отпуске не возвращался – не потому, что успешно спрятал его в подсознании, а потому, что знал: раньше или позже, в той или иной форме «Дом» будет его. Иначе не могло быть: детей у хозяина не было, а если бы они и были, насколько Петар знает Божидара Елича, тот фирму, существующую более тридцати лет, мог передать в руки только специалисту в области строительства. Таких в его семье нет, но зато молодой, способный инженер (к тому же человек, которому он доверяет любые, не только строительные, дела) есть в «Доме». Логика мыслительной конструкции была основательно проверена и не было потребности пересматривать ее, поэтому Петар хорошо отдохнул и спокойно поехал в пятницу вечером назад, чтобы выходные перед работой провести с родителями.

   В субботу в городе он встретил коллегу с работы.

   - Ну, как тебе Саша? – спросил его коллега прямо в лоб.

   - Какой Саша?

   - Не «какой Саша», а «какая Саша»... ааа, подожди, тебя в пятницу не было! Ты пропустил событие года! Божа представил племянницу из Мюнхена. Она заканчивает строительный в Германии, осталась только дипломная работа. Похоже, что сразу после этого начнет работать у нас. Мне кажется, что он собирается переписать фирму на нее. Божа никаких заявлений не делал – ты же знаешь его – но, судя по всему, именно так и будет. Знаешь, что сказала Зорка:  «По-директорски пожимает руку, и аура у нее хорошая. Ну и что? Почему бы директором у нас не быть женщине?!» Вот это – главная новость. Но это будет нескоро – Божа еще в хорошей форме. А ты как на Копаоник съездил? – легко поменял тему коллега.

   - Что? А, Копаоник?! Да, да, очень хорошо съездил! Да Копаоник – что тут говорить! Покажу фотографии в понедельник. Ну ладно, увидимся! – Петар похлопал коллегу по плечу и ушел.

   «М-дааааа... кому-то выпадает карта «тетка из Америки», а кому-то – «немецкая племянница шефа»...», - неожиданно спокойно прокомментировал Петар появление Саши из Мюнхена.

   В понедельник он познакомился с Сашей. Аура искреннего добродушия обрамляла ее головку с мужской прической и лицом, не знающим макияжа, и здоровалась она «по-директорски». Пожимая его руку, она заговорщически наклонилась к его уху и шепнула: «Дядя сказал, что вы будете моей главной опорой!» - и подмигнула без малейшего намека на заигрывание. Петар на это по-джентльменски сделал выразительный поклон головой.

   Во вторник он уволился.                                                               

                                   Владивосток, ноябрь 2007