 |
|
|
Виктория Андреева Стихи |
|
Переплывая
вдоль Переплывая въявь Ту речку неба Где небыль Стала светлою как Леда Где лебедь стала праздничная стать И Ледой светел бесприютный дом Пройдись пером по прочерку аллеи В конце которой белые лилеи И он звенит, поет, ликует и горит И жаворонком В изгибе шеи царственный покой *** И двери светлые печали И ветра властное дыханье И теней скачущий испуг И ангела спокойный круг Повторенный округлым движением веток, Листьев, облаков, Главным ожиданием холмов, Барочным силуэтом горизонта. *** Америка Пришла из античной дали Смирись, европейка, смирись Возьми свои печали А радостью не делись. Сестру тебе черную дам я Помни о ночи, смотри, Твоей белизне контрастом На чёрную тень смотри Двоится прошлое властно Земля, в которой спит Твоей Атлантиды раса Европы сердце стучит Под небом в мягких объятьях Ласковых горных цепей Хранится заветная чаща Земли заповедной твоей В эти немецкие горы В эту русскую глушь Внеси аргонавтов споры Вдохни иудейскую грусть Приди, оживи это тело Держись, европейка, держись, Ступай по земле этой смело Тобою забрезжит здесь жизнь. *** Поблескивают глазки четко Да, ветер промеж стен недолгих И тихо снится белый монастырь У Глебова на Верхней Волге И мать с отцом в светелке помолясь, И бабушки бессонные заботы С окна небесного заботливо крестясь Она нас ждет из-за поворота А ветер гнет своё – ромашкину метель Руками легкими взбивает И, занятый своим, Тихонько напевает *** На прошлое не оглянись Вся в прошлом. Столб соленый Из глаз слеза сочится И в кружевных лохмотьях боли Страдания льняной хитон *** Зимний звенящий овал Округлая чаша небес Невестные краски зеркал Смотрящихся в сумрачный лес Небесные звуки дождя *** Так не заметив перехода Мы щебетали ввечеру Темнели лица там, где… Светились нежно нас замкнув Оберегая наше Дыхание Нас чередою дня и ночи Весны и осени И сумерек Вокруг кочевники Их орды Их хищный каменный прищур Нам детям нежного исхода Средь этих беспощадных орд Средь этих рвущихся К престолам, царствам на расчёт наперечет Нам – чередою Затерянным в недоброходстве *** Мы крылато-стремительноглазые люди Мы, встречаясь глазами, всё ещё продолжаем полёт Среди толп и кочевий телесных и тучных Мы неловко срезаем свой звездный разлет *** Имперскую пою я стать Имперскую пою я славу Против диктаторов на час Тяжелошобельных парадов *** Я в классицизм вошла, как в дом, Где всё возвышенно и просто! И позолоченная бронза, И ясность линий и полей благородство, Уравновешенность и точность, И запах гаснущих свечей, И ясность мыслей и речей, И книг за занавесью шелка И чётких линий благородных, Уравновешенность и точность Подстриженный парад деревьев Фонтанов дружное веселье И мрамора холодный зов Где всё уверенно и прочно: Молчит наказанный порок И прочим И каждый знает свой шесток Где существует равновесье Добра и зла *** Опять за спиною поток – И жизнь мне о чём-то шумит – Он всюду и там и тут Так призрачен, так далек *** Нежданны нежности надежды Наивная надежда лета, Лицо, увиденное прежде, Чем началось оно во мне Во мне мелькнула тень надежды Во мне вдруг что-то началось *** То греза ли о гобеленах То просто в дом, в котором скрыться От дня и ночи – – не дойти И чьи-то длинные ресницы Преследуют *** Дождя печальный палимпсест Задумчивая света рябь Испарина страданья Что Задумчивую вязь воспоминанья Сплетает дней размотанный клубок Высвечивает памяти пределы Озвученность дыханья И формы испаряющийся знак стремится, Стремящийся к небесному истоку *** Миф Вечер взошедшее око сна и разрезом глаз Ветер скифские скосы Полнолунье покоя Новолуньем жадным Выглянул в разрыве облака Удлиненные омуты глаз Тихие омуты долгие сны Замирает память Сплеском воды Эхом Монголии и Китая Горы вздохнули *** (вариант) И пульс беспамятства все глуше Глухие гулкие толчки Зеленые тускнеют лужи В глубокой вязкости тоски И голова вдруг тяжелеет И никнет сломанным цветком И волны рыжего елея Затапливают все кругом Обманчивая легкость песен Все отодвинуть – и уйти Уйти неведомою дверью Уйти наверх, но без ступенек Легко и бережно пойти И взнесется в пустоту Прохладный отзвук на губах И бесконечен плач в годах Озвученный по прихоти дремоты Подвластности бездомному лучу Затихший колокол *** (вариант) О.А. Дешард Как звук вплетенный в жизнь, Как память Так тихо-бережно добро Пронзительное пониманье И узнавание двух сов. Твоими добрыми руками Твоими древними глазами Те коридоры пониманья Мне сбереженное тепло Те имена, что были с детства Святыми знаками страны Легко так ими сыплешь ты И платьице как для невесты Мне припасаешь ты Мы, сосланные в гетто дней Заброшенных, на дне забвенья, Мы, жаждущие исцеленья От обморока полулюдей, Мы, брошенные без руки Поводыря, без знака. *** Цепочку рода оборвав Исчез отважный перебежчик Внезапно высветлив надежды Непредсказуемую связь И город одноглазый сфинкс Молчал таинственно и нежно На суетящихся невежд как суетилась безуспешно грозой застигнутая мышь Их к небу вознесенный щит Лишь сфокусирована цель после 1994 г. *** Я распласталась перед Богом Помилуй, Господи, постой Дай силы, Господи, попробовать Сражаться со своей судьбой Мне побороться с той, с косой Дай силы этот оселок Преодолеть мне, оборвать и не сорваться Дай сметки, Господи, и ясности *** Наброски, скетчи Бесконечны Многообразье форм Сверкает и мелькает Сплетается в узоры И восклицанья И шопот лепится во сне Неразличимый на расстояние Бодроствования Где тычешся во тьме *** Долгие нити унылого дня Пряхи прядите Пряхи прядите Долгие годы Без снов и событий Многая лета бессмыслицы зла Только шуршат заботы с утра Только зевоты, пустоты отчаянья Да настигает зевотой тревога Цербер зловещий, не дремное око Пряхи прядите свои времена Тихо сучите вы вервие дня Ветхое рубище ветхи вериги Неутомимые спицы звенят Пряхи прядите, пряхи прядите Ласковы стрелы Солнечных нишей Плотно прядение фактуры событий Даты перегнаны и пламя Плавно спускается вниз Ветра касания бережно чисты И искажает страдание лики Черной гримасой возникшего дня Угольного наказания Нагло уверенны выклики зла Въедливы мертвые Ритмы событий Призрак ву-ду по ночам без прикрытья Стонет и корчится как барабан Лики дремучего древнего зла Заполонили несчастную землю И безнаказанно и беспредельно Шабаш вершат от утра до утра Нету людей только тати да вепрь Что пожирает хрупкое время Вервие тленно, основа неверна Форма не явлена и не мгновенна Связи разорваны Форма мертва. *** Жизни подбитые крылья Ужели взметнутся, взлетят? Пристально строгий орлиный Мой взгляд Обретет свою силу Силу свою обрести может вспять? Ужели мир инфернальный, Возникший до времени или от времени Тать Ночные, летучие мысли, жабы, ужи? Как мне пробраться в сих Душных джунглях? *** Когда взметает орла надежда Ирония увянувшего века Когда она И старческой рукой отчаяния манит Когда уж силы нету следовать завету Когда мучительно не нужны игры с веком Ты складки разгони окукоженная жизнь *** Перевод Piers Plowman Рука держит крепко все, что в ней, 4-мя пальцами и большой келье и крепостью ладони Так Господин и Сын и Святый Дух Держат обширно мир в ней Воздух, и ветер, и землю, и воду, Небеса и ад, и все, что внутри *** У двери порога (Монолог) Офелия гибла и пела Ты гибнешь и говоришь, И голос ломает несмело Молчанье могильных плит И ты утешаешь ушедшего Мужа ли, сына ли, сердца Ну руки, ну ноги приделает Ну говори, что молчишь? Ключи от дверей подбираешь Ключ где? С тобой ли ключи? Ну как теперь дверь откроешь? Ну говори, что молчишь? *** И вечер дня лиловело светлеет И ветер сна И одиночества двугривая аллея Алеет лампочкой в бордовом колпаке. И вечность вечера – веселая камея И камнеостров не лосиновоостров И вислозадая владычица лакея *** Ранние стихи (1960е): *** В нимбе круглом Вдруг явилось Лицо твое, Как счастье! В красном нимбе Вдруг возникло тотчас красными кругами золотыми обручами всё поплыло пред глазами Небо вмиг ультрамарином Залило твоё сиянье А коринфская колонна Первозданной белизной 60е *** «Вас ждет водоворот любви» Так предсказал астролог верный Всем, кто родился двадцать первый В январской светлой кутерьме А мне сегодня вновь вставать Сереющим московским утром Меня в метро толкают грубо Угрюмы лица и Одни на стены пялят взгляд И бала нет. Есть вечер танцев. 60е *** Неистовый картавый властелин Ещё один И снова кнут и пряник И снова раны рваные И беспросвет И снова страшным призраком Чингиз Мелькнул в его раскошенных глазах И бедной Богородицею Русь Склонилась пред обидами Христа Опять как, много, много лет назад. И жертвою святою Русь Опять на откуп отдана. Ты полюбила это иго И эту горькую судьбу. *** Декабристам Святые лица побеждённых, В век конквистадоров прожжённых, В век убежденных в правоте, Хоть по колено. Вы были правы иль неправы. Вас неудача Вам было не страшно Ведь вы были правы (Каждый своею святой правотой) Правы по самому строгому счёту И победители и побеждённые Каждый, кто гордо носит в себе Радости плена и горечь побед. Вы, потерпевшие крушенье, Другую сторону явленья. 60е *** Тихие беззлобные старушки, Словно две бездомные птицы Кружатся по тёмной улице Грустно шушукаются Возле них бездомная собака Ласковым хвостом виляет Я за ними *** Люблю я задумываться Внимая свирели Но слаще мне вслушиваться В воздушные трели Зарю величают Мне душу стесняют Ритм рождается и умирает в одной строке *** Как будто бы нельзя К тому, что было Придут ещё года Придут и схлынут И тучам белый свет Не век печалить Себя бы пожалеть Назад бы к маме Порог, что так манил Уж за спиной как прежде Пандорой глупой я Одна с надеждой Ах, если б на земле Без ускоренья 60е *** Поводырь Из тайных обморочных снов Он чужд мне, яростен и нагл И белый флаг командора Он поднял вверх не для меня Ему принадлежит не зря Ему на откуп – вся земля И замирает шепот ночи Выходят колдуны пророчат И громко хлопают бичи И деловитые ключи Повернуты в дверях казённых И спины согнуты безвольно И вечером того же дня Я просыпаюсь ото сна И снова слышу от рассвета Во мне рождается планета И вновь из мрака и огня Во мне идет творенье дня И эти тихие поля, В которых лето и земля Сменяются чредой невольной Разгульны шабаши чудовищ И выползают из щелей Как каждый прежний ярок, нов. И чужд мне, яростен и нагл И белый флаг командора Взовьется вверх не для меня 60-е *** То буквы или знаки Иль знаки Зодиака Твоё письмо Из точек Из запятых подстрочных Из бледного елея Заваренного клеем Твоё посланье летом Об этом. Из букв возникла построенная башня За нею вижу дом, В который мы однажды Пришли вдвоём 60-е *** Где прячется луны веселый лик Когда земля пригрета теплым солнцем? Где звезды кружатся, Когда капель звенит, Разбрызгивая солнечное золото? Где солнце катит звонкий обруч свой, Когда луна отбрасывает тени И по воде ребристые ступени Бегут сливаясь с темной синевой Молчанье золота, и серебра покой. *** И по воде ребристые ступени Бегут сливаясь И эти серебристые ступени Волны смывает Бегут Многоребристое море По волнам Где на то благое небо Где звон Где золото молвы И серебра *** Встречаются в то самое мгновенье Когда цветок зари голубой На небе пламенеет И мы, мой друг, встречаемся с тобой. *** Поземкой веет ветер-пыль Несется меж берез и сосен И пестро затеняя быль Смягчая леса низкий профиль И ели цаплями поджав Замерзшую от стужи ногу Столпились наверху холма Словно заглядывая в прошлое И ярусы лесного сна То зеленеют, то белеют И бежевые письмена Прочерчиваются вдоль аллеи И белоснежные холмы Волной вздымаются до неба Белесое как снежный дым Бездонное как… 1960 *** А ночь, беременная звездами В тот час Иисуса родила И улыбнулась озерами И камнем под воду ушла И он в своей незащищенности И жмурился отчаянием И кричал 1960 *** Вечернее небо все в паводках рыжих Как занавес сцены взвились облака Пылает и дразнит окно под карнизом Что быстро захлопнула чья-то рука Нарушив безмолвье погасло навеки В нем отзвуки страсти и чей-то упрек Ушел, весь ссутулясь, опущены вехи. Под пеленой надвинутой низко на лоб Зверьками, забытыми под дверью, Свернувшись калачиком, спали дома. Мелькали безвкусно красотки с капели, Торжественным чудом всплывала луна. 1959-60 *** журчит капель звенит весь день шуршат листы и гнутся спины. От стекол синь, Как лак блестит И весь диплом В ультрамарине. 1960 *** Близоруко Сощурясь Звезды мигали Спросонок Кто-то склонился над звездами Огромный и беспокойный Тихо шептал над каждой И, дунув слегка, пришел Без этих светящихся точек Стало тоскливо и холодно Сумрачно и просторно Как в сумерках белой ночи 1960 *** Гибкий и ловкий мальчик Тихо лампады затеплил Запахло приторно ладаном Лавандой и пшеницей Звезды светили так тускло И месяц брезгливо щурился Как закопченной лампой Было на небе темно. Приторно запах ладна По церкви поплыл 1959-60 *** Если вы мне скажете, что все на свете имеет конец Я вам не поверю. Я буду смотреть в жалкой надежде, что вы передумаете, Жадно ловить малейшие признаки ваших сомнений. В них – мое спасение. Я боюсь, что придет кто-нибудь беспощадный и злой, Боже! Спаси меня И станет уверять, что мы смертны и тленны И что этим кончается все, что именуется жизнью. 8/VI 65 *** Тихо плакало утро На затуманенных стеклах. Забытые с полуночи Щурились фонари. Деревья, ломая руки, Стонали от одиночества. Уныло гремя по городу, Трамваи пустые шли. А в комнате полутемной, сумраком серым Стыло в углу трюмо Распетым… Валялось на стуле платье И туфли. На венском стуле Сутулилась женщина в черном, И верный, как одиночество С ней рядом сидел Арлекин. *** Заиграли лениво на свирели Песню тонким голоском пропела. Отзвучали вздохами слова простые, А потом с причетом вдруг заголосила. И до лунной ночи бережком бродила Все хрустел под ноженькой е песок Да журчал, заманивал зябкий ручеек. 23/III 65 *** День примчался ягой на метле Загудело, завыло, заохало. Месяц корчит мне рожи в огне Балаганным скоморохом Заструился по стеклам фонтан Захрипели деревья недужные Лишь забор, как сапожник пьян, Развалился у самой лужи. 1959-60 *** Шныряют зеленые трубы Простуженно и нестройно Надсадно и беспокойно Играет бродячий оркестр В зале, зияющем сзади, Холодная бездна безмолвия, И в кресле, изъеденном молью Брошенный кем-то билет Я здесь мимоходом, случайно Мой друг, вы строги и печальны Рукою с короткими пальцами Стучите в такт машинально 1959-60 *** Notturno Огни разбегаются И снова сбегаются Пунктиром по черному Автобуса путь. И спины ссутулив Дома прикорнули. Разбрызгом сверкает Небесная ртуть. А в мраке поодаль, Как тень Квазимодо Горбатый надвинулся мост И словно над бездной Проворен, как бес, Танцует на нем постовой. 1959-60 *** Разыгравшись, солнце Забежало в реку, И над ним сомкнулась Темная вода. Лишь в беззвучном смехе Разыскрилась блеском, Изказивши болью В небе облака. Облака заплакав, Прошептав угрозы, Шаркая ногами, Медленно ушли. Закивали сосны Синему покою. Расходясь, поплыли По воде круги. 1959-60 *** А под вечер все тише, Ближе к ночи, яснее, Исчезает граница Между светом и тьмой. Мрак окутает землю Безусловным покоем С властной нежностью женщины, Быть привыкшей женой, С тихой грустью большой. Потом вдали запела скрипка, И с губ ее сошла улыбка, Как с неба падает звезда. 1959-60 *** Ты мне сыграешь Брамса Сыграй мне, пожалуйста, Брамса В час, когда все замолкает, Последний шорох заглохнет Ты мне сыграешь Брамса. Сильно и энергично Страстно и лаконично Пальцы бросая на клавиши, Забыться меня заставишь. Сделаешь маленькой веточкой, Сломанной острым ветром С холодным жгучим дыханьем, Цепляющейся отчаянно. За ствол с его лаской шершавой За маму. 1959-60 *** Стало пусто без любви и веры. Поплотнее я закрыла двери. Опустила шторы и портьеры. Мне казалось так дождусь скорее И шаги услышу вернее, И прочту в глазах его признанье. – Что такое у меня призванье. Книги пыль неверная покрыла. Обо мне друзья мои забыли. Я забыла цвет земли и неба. Вот уж наважденье злое, небыль! Я без дел слоняясь днями тенью, Узнавала был он или не был. Проезжал ли стройный всадник мимо, Не искал ли он своей здесь милой. Мне сказали: «Были здесь лакеи Для господ искали все затеи. Приходил однажды подмастерье Так и он за тем же, что лакеи. Много здесь кого перебывало Все по делу. Говорили мало. Может быть, кого-то и искали. Только всадников мы точно не встречали». 1960-е *** Он сказал мне, что я птица. Что порхать мне по этой жизни Я рукой на прощанье махнула И пошла неверной походкой В голубую прохладу ночи. Он догнал меня и добавил: «Птица – жертва, беспечный зяблик.» «На кого настигает коршун!» Замолчал и жёстко усмехнулся. Поняла, что уйти не сумею. По кольцу бульвара кружила. Белой птицей метался месяц, пробираясь сквозь рваные тучи. 60е *** Хочу быть ветреной девчонкой Смиренницею с длинной челкой Без размышлений и забот. Настанет и твой черёд. Душа, как плакальщица в черном, Всё безотказней горя ждет. Дома обманчиво-доступны, Материальны и грузны. Лишь неба серая отдушина И туч зеленоватый дым. Ступенек перескок без цели И бесконечной каруселью Чужие губы и глаза. 60е *** Похолодел от страха ветер И, сизый, побледнел туман И в жёлтом стареньком берете, Согнувшись, замерла луна. Слезой негаданной скатилась по небу чёрному звезда И в черной книге письмена Таинственно дрожали 60е *** После смерти бабушки Я шла бесцельно и бездомно, Шепча ненужные слова Больница призраком огромным И ночь кружилась, как сова И словно призрак командора И ночь кружилась птицей черной 1965-66 *** Мне не понять и не забыть, Как «есть» вдруг стало «был», Где ты?… Меня ты за руку возьми И мне звезду зажги. Пусть дождик, словно сеть морщин И хмурит лоб река, И средь заплаканных могил Блуждают облака… И низкий холмик без креста, и у поникшего куста мои следы И пусть не видеть мне тебя, И пусть дорога не легка. 60е *** Со мной ты скоро перешёл на «ты» И всё учил меня быть взрослой. Я думала, что это очень просто В любое время быть желанной гостьей В том доме, что для каждого открыт. Не знала, как бесценно право Хозяину звонить, когда попало, И говорить всё, что ни взбредет на ум. 60е *** Мне снятся сны Отрепьева. Как будто Я высоко над ними вознесён. Вокруг меня и золото и мрамор, Но неспокойно и тревожно мне. Чего-то жду и нервно озираюсь Мелькают этажи И среди всех безликих, узнаю ее Ту женщину. Разгневанною билетёршей Она за мной настойчивей Ириды. Мелькают этажи. Вокруг меня бесчисленна толпа, Холодные уступы колоннады. Простором замкнутым Идут торжественные анфилады. 60е *** Да мир мне не понять И с ним не примириться – Сегодня мне опять Перед тобой смириться. И снова, как тогда Душе тревожно И не простить тебя Мне невозможно. 4/X *** Нам не видаться, не встречаться Я так решила – так и быть И нашим встречам не случаться, И наши ссоры позабыть. Нам будет лучше, если порознь. Вернёмся мы к своим делам, Не тратя время на раздоры, На телефоны по утрам. Да, будут книги, будут встречи С теми, кто не мы, И может быть тогда беспечность Меня упрячет от беды. Москва – 10 марта – 1969 *** Шутка Я позвала – и вот они пришли. Три стройных рыцаря, три молодых парнасца. Один из них милее всех других Он нежен и учтив – ему скажу остаться. О двух других забуду, коль смогу. Они мне не нужны – верней, нужны не очень. И ни себе, ни им я не солгу. Пусть льют дожди, пусть наступает осень. Они уйдут – останется один. Тот, что других учтивей и милее Уйдут – и снова расцветут сады В моей земле под знаком Водолея. Москва – 6 февраля 1969 *** “Darum behagt dem Dichtergenie Das Element der Melanсholie.” – Меланхолия благоприятна гению. И день начавшийся На голубом столе Где скатерть белая И желтый подоконник И тихо спит решетчатый балконник С диваном словно буква ге. И день дотронувшись до стен Едва заметно сдвинул утро И тихо розовеет сутра С Рамачаракою у вен И день наплывает будто тень Летучесть белая тревожит спину Легко окно. Возьму и выну Плывущий по небу бредень. 1971-72 *** Пушкину Мои растерянность и страх Перед загадкой совершенства, Ошеломлённое блаженство И выверенных слов блаженство И музыка увядший прах Глаза закрыв, по звуку, как глотки Цежу я, словно воду в жажду. 60е *** Пушкину Мой мавр, моё высокородство, Улыбки праздничной оскал. Великолепное уродство Вам Бог, как счастье, даровал. Мой мавр, моё высокородство. Вас наградило провиденье Походкой легкой и прямой. Вам так естественно быть гением. Вас наградило провиденье. Да, вас всегда любили женщины – Я это знаю по себе. Вы снитесь мне, как снились прежде Им, жившим с вами наравне. Да вас всегда любили женщины. 60е *** Непонятно стало всё вокруг Очень странно, если нежен друг Я с ним – почему-то холодна, А ведь раньше не была строга. Если ж взглянет на другую – мне невмочь И ничто не может мне помочь. Коли смотрит на меня – мне всё равно. Веселее мне тогда смотреть в окно. 60-е *** И март откроет влажные глаза И синева обмоет купола. И в яркой глубине небес Блеснет на солнце гордый крест. И станет ближе та страна, Откуда ветер и луна, Откуда звёзды и цветы, Страна, которой грезишь ты. Гвоздикой солнце расцветет. И каждый про себя вздохнет, Что он не в той стране живет. 60-е *** Вернуться к прежнему – как было – И жить, не видя, что вокруг. Мечтать о неземном и милом И быть чужой со всеми тут. И жить распахнутой надежде, Что уж совсем недолог срок И Рыцарь – Светлые Одежды – Меня куда-то поведет И будет сладок запах мирры И будет светлая Печаль И вздрогнут влажные ресницы, Когда он скажет тихо «встань» И я пойду, пойду как прежде – Искать непраздную мечту и станет ярче и надежней меня околдовавший круг. (осень, зима) 60-е *** Жить в светелке, жить в светлице Неунывною девицей Беспечальною царицей В царстве призрачных теней Принимать своих гостей. Разговаривать достойно Принимая благосклонно Тонкий льстивый яд речей Средь колеблемых свечей. В полумраке благовонном 60е *** В молчаньи, в тайне, в темноте Бесповоротно, неизбежно Во мне рождается нездешность Во мне – игра огней и света И облако рождается во мне. И разливается безбрежно И дарит новый день земле И розовит оконце нежно Что голубело в зябком сне 60е *** Я хочу, чтоб мне вернулось Это чувство, эта трудность. Не уйти и не остаться, Не проститься, не расстаться, Бедной бабочкой на свет Обожглась, и её нет. 1960е *** Предательство меня не обошло Хоть двери заперла и закрестила Со всеми примирилась и простила И то, что есть, и что уже прошло Я думала, что может миновать Меня та участь И не испить мне чаши Что горько сводит рот Всё также кротко верю я в добро Злословят обо мне невежды: Ждёт принца 1960е *** Я не включаюсь в Ваши игры Я не хочу. Пусть оставаться взгляду – чистым Таким же добрым и лучистым 60-е *** Давно не писались стихи Как будто во мне что-то стихло Замолкло, закрылось, поникло Лишь только молчанье звенит Лишь только молчанье Как будто увяли цветы Поникли головкой цветы. 60е *** Снова страница бела Белым белеет Удалая призрачность Та память, что во мне древней Всех вещих снов и всех видений, Те сонмы прошлых поколений, Те полчища людей, Потёмки, в коих я брожу, Ведомая намеком света, То эхо Что в себе бужу, Чтоб вспомнить это: Вглядеться в призрачную явь, Увидеть зыбкий очерк моря, Пуститься вплавь В ленивом шорохе волны. Неведомы границы дня, Расставлены дозоры ночи, И лишь однажды, лишь случайно, Блеснет из прошлого теперь. (1971-1972) *** Тетрадка сборник “Нафталинный Пьеро” (1963-1973) Вы добрый и очень взрослый Мне с Вами легко и просто. Люблю назначать Вам свидания. Являться без опоздания Мне так хорошо Вам верить. С Вами ходить в музеи. Вопросами глупыми мучить. И все же бояться наскучить. Но лишь захотите приблизиться Я сразу – за независимость И словно жалкая веточка, Что срезана острым ветром, Цепляюсь с немым отчаяньем За ствол с его лаской шершавой – За маму. 1965 *** Недаром у слова работа Корень – раб – Трудись до седьмого пота. Будь рад, Что не надо: Думать о рае и аде, О небе и о земле, О Боге и о себе. *** Сижу в далеком – синем тереме, В заморских перстнях-жемчугах, Вокруг бояре и лакеи. Морока, скука, шашни, страх. Молюсь я Богу и гадаю, И зеркалом луну ловлю, Мечтаю и стихи читаю, А надоест – сама пишу. При мне изысканный туземец – Маг, чернокнижник и поэт. Он бороды своей не бреет. Он – демонический брюнет. И нараспев, как бы в забвеньи, Читает он свои стихи И замирает от томлений Своей придуманной любви. Чуть ночь во двор – он в сад уходит. За ним я, крадучись, пойду, И тот цветок, что он обронит, Рукой дрожащей подниму. 1966 *** Блудницей-греховодницей, Простоволосой девкой, Поблёкнув от бессонницы, Уходит эта ночь. Калиткой громкой хлопнула, И потянуло холодом В пустой огромной комнате С единственным окном. И горько день расплакался На стеклах затуманенных. Уныло отзвонили Настенные часы. Прищурясь от усталости, У зеркала задумалась, На улице забыто Горели фонари. *** Сценка в метро Утомленные мужчины Опускают вниз глаза. Лишь старик, забывшись, смотрит, Узнавая и дрожа Ей в глаза надменно чистые. *** В холодной прекрасной стране наяву, Теперь я без страха живу… Как ветер бездомна Тревоги полна, Там лодкою черной Плывет луна. И время исчезло В сияньи высот, И снова беспечность, Вместо тревог. Небесные волны – Качают меня, Уходят в море А я – в себя. Всплывают во мне Облака и льды, Одна я средь талой Желтой воды. А белые хлопья Кружат и кружат, И белые птицы О прошлом кричат. А в воздухе реют, Белые сны, И светлые вестники Новой весны. Август, 1968, Москва *** Итоги позади, А впереди – надежды. И розовый залив, Как прежде, И синий небосвод, Новый, И золотой восход Снова. 1969 г. Весна Вильнюс *** Но разве можно, Разве можно – Мне нераспахнутые окна, Мне незнакомая печаль? Слюда в окошке Легкий ветер И неуслышанные речи, И непредгаданные встречи, И неразрушенный алтарь. И преклоненные колени. И гулкий колокольный бас. И снова я без сожалений Схожу с расшатанных ступеней Где встретила когда-то Вас. Мерцают слюдяно окошки И церкви как тогда – в крестах, И переулок черной кошкой Крадется к нам из-под моста. 19 августа, 1969 *** Ушел, Уехал. Улетел. Протяжен зву – у – к, как вечность. И замыкается предел, В котором бесконечность. Безглазый белый циферблат Здесь правит надо всеми. И только звездный листопад Отсчитывает время. И миг, и каждый эпизод Здесь – в этом измерении – Едва ли не верней, чем год В реальности мгновения. *** Экспромт на заданную тему Какими словами сказать о Слове? Руками ль коснуться Его следа? Оно появилось на светлом своде Однажды и навсегда. Оно засветилось, оно возникло И в душу заронен священный росток. Из слова рождаются тысячи смыслов И сокровеннейший – Бог. Три буквы, три знака, Три тайных намека. Три вестника светлых издалека Три ангела тихих или пророка – Три старика. И кротко мерцая непознанным смыслом, Спокойным величьем и добротой, Влечет к себе Слово и чувства и мысли, И дарит прозрение и покой. 1969 г. Ленинская библиотека *** Тебе нашептали сказку корни О тайнах и сплетнях чужого двора. И доброй феей в том дворике бродит Старушка, что в прошлом году умерла. И маленький мальчик возле дерева, Что спилено-свалено было давно, Все помнит о хрусте раненых веток, О тихой печали и грусти больной. Но вот отдаляется, мягко тает Тот дворик – укутан заботливой тьмой, Осколками света снег сверкает. А, может, все это было со мной? 1966 г. *** В опустевшем дворце В том доме, что в поместьях гранда Звучит мелодией органа, Ей встретился при лунном свете В цветном камзоле и берете Паж из картины Бенуа. Он был учтивым и печальным В своей возможности случайной И церемонно, как маркизу, Поддавшись мигу и капризу Он пригласил на па де-де. При звуке давнем клавесина, Они кружились по гостиной. Лишь платье белое мелькало. Свеча последняя мигала, Погасла первая звезда. 1963 *** Детские стихи (1990е годы) и стихи к случаю *** Ах, в том саду ты видел окоем? Где эхо царствует, Играя вечно в прятки Окно раскроешь – звук висит над грядкой и тихим возгласом уж кличет за углом -ом -ом -м -м на небо бросишь взгляд и звуком: Ах! Взметнется эхо В праздничных кустах -а -а -ах! Осыпав щедро серебром росы, там – “ой!” вернется окликом совы ночными звездами шуршанием реки простым молчаньем где только я-я-я и ты-ы-ы. *** Загадки: Шаг сделал – Я – за тобою вслед. Взмахнул рукой – И я в ответ. То забегу вперед, То сбоку примощусь. Пострел – везде поспел Стараюсь не отстать И быть везде тебе подстать. Коль можешь, отгадай кто я? Не знаешь? Тень твоя! *** Для розы – красное Для незабудки – синь И белое для лилий и жасминов Нарциссы – желтым И лиловым ирисы Сиреневым сирень Изобрази. Потом дождись прихода ночи И краски все смешай как хочешь В мерцающей прохладе тьмы. *** Для розы – красное. Для лета красный звон. Для незабудки – синь. Для вечера осени. И белое для лилий и жасминов Смешай ты краски Нарциссы – желтым И лиловым ирисы Сиреневым сирень изобрази. Фиалки фиолетовые Георгинов россыпи. Дождись прихода ночи И краски все смешай, как хочешь. *** (вариант) Для розы – красное Для незабудки – синь И белое для лилий и жасминов Нарциссы – желтым И лиловым ирисы Сиреневым сирень Изобрази. Потом дождись прихода ночи И краски все смешай как хочешь В мерцающей прохладе тьмы. *** – Кто там стучится В разгаре сна? – Это я, утро, Пусти меня. – Окна зашторены Лампочки спят, Ступай-ка ты, утро, Скорее назад. Ночи постель так тепла и нежна Звездочки – овцы, пастушка – луна. Сны – облака, что по небу летят. Они тебя быстро с собою умчат. *** (вариант концовки) Ночи постель столь нежна и тепла Месяц розовый двурогий Ветер лазейку ищет в двери Звездочки – овцы, пастушка – луна. Сны словно хоровод ведут Сны облака, по небу летят. Ветер лазейку ищет в двери Они тебя быстро с собою умчат. Звонкой цепочкой приходят ко мне. Улицы в городе – словно речки сумастые *** Кто захочет Что там скачет? Кто хохочет Или плачет? Кто стучит Кому грозит? Что там в сумерках Сквозит? Кто-то шепчет – Это ты ль? Это сказка Или быль? Ах насмешка Или стон Это правда Или сон? Это жизнь Или обман? *** Что растет из утра? День. Во что вырастает день? День вырастает в вечер. Во что переходит вечер? Вечер становится ночью. А чем кончается ночь? Утром. *** Ветер? Вы видели ветер? Вечером в окна стучался. Ветер? Вы видели ветер? Вот шевельнул занавеской. Вот проскользнул за ворота. Ветер – проказник ветер. Ветер? Вы видели ветер? Нет его и везде он, Легкий, стремительный, звонкий, Ветер под мартовским солнцем. 1996 *** голос утра – звонкий – кукушкой: ку-ку! Голос полудня – голубя: гу-гу! Голос вечерний – мудрый – дом! дом! Звон колоколен: бом! бом! Волен - не волен, слушаешь, Что скажет он. Ночи голос: ух-ух! – совы – Шершавый и гулкий как сны-ы- ы-ы-ы-ы. 1996 *** Тик-так, тик-так, часы стучат. Тук-тук, тук-тук, в двери стук. Так-так-так-так, Дробный поезда шаг. Ух! – Остановка вдруг! 1996 *** Эта круглая луна Только вечером видна Я с утра сижу одна Возле самого окна: Вот уж загорелся свет А луны всё нет и нет. Засветились все дома Где же спряталась луна? Может, спать она легла Или у неё дела? *** Вот сидит кот И кого-то ждёт А кого он ждёт, Этот серый кот? Может быть кошку, Может быть мышь. А кого ты ждёшь, малыш? *** Он под потолком летает И колоны задевает Облетает люстры И порхает шустро Воробей Что мелькнуло? Кыш-кыш-кыш. Не хватает разве крыш. Разве улиц мало Шустрокрылым Непоседам воробьям? Почему же вы в метро *** Голубчик, Люси! Перебирая старые бумаги И разбирая кабинетъ, Мы набрели на твой портретъ Верней, его подкинули нам маги. О наша милая Люси! Как Вам живется на Руси? Как бодрствуется, как Вам спится В замоскворецкия столице? Одинъ лишь взглядъ на твой портретъ – И сброшено пятнадцать летъ – Пасуютъ время и пространство, Где торжествуютъ постоянство. Подъ заунывный говоръ вьюги Вы, верно, грезите о юге. А нам в субтропиках милей Угрюмый Вашъ Гиперборей. В прохладной памяти блуждая, Приятно через столько лет, Вчера и здесь соединяя, Вдруг набрести на твой портретъ. Notre chere Люси, прости, прости за долгое молчанье оно без оправданья (почти). Но случай, наконецъ помогъ Сломать молчания замокъ И с дружнымъ ликованьемъ Строчимъ сие посланье. Ты улыбаешься с портрета – Что расстояние, где лета? Нетъ власти сроков и пространства Где торжествуетъ постоянство. Аркадий Вика и Антонъ Нежнейший Шлютъ Тебе поклонъ. Августа 20 дня, 87 года. *** Я нашел муравья в саду по имени Муравей Я позвал его «Эй Андрей-Муравей» – – он ответил «эй Андрей» «здравствуй, Андрей. И ты Андрей» И в коробку от спичек я спрятал его И хранил его день и ночь А няня выпустила моего муравья Да няня выпустила моего муравья Пришла и выпустила моего муравья И Муравей убежал прочь. Она сказала: «Вот беда Не знаю, чем и помочь Хотела спичку одну достать А он убежал прочь» Она сказала «Что не со зла Ведь сделала не со зла Хотела спичку А я не думала, что со зла Ведь не думала его выпускать. *** Запричитала Мнацаканова Мна-цака-кана-канова Запичитала словесы не лепо ли, не лепо ли ны ши, О братия словесные объятья Заплачки, слезы вздохи каторжной души болезни, братец слово отпиши Запричитала Мна- Ца-канова Восточный аромат души Покров |
 |