Ян Торчинский

Дон Кихот
 
 
Р.В.

1.

В бесконечных скитаньях, на дряхлом коне –
Будто чье-то заклятье пристало ко мне.

Будто странные силы, проникшие в грудь,
Обрекли на тернистый единственный путь,

Где вселенское горе и вечное зло.
Если б кто-нибудь знал, до чего тяжело.

И распухли суставы, и ломит крестец.
И впивается шлем, как терновый венец.

И мучителен кашель. И день ото дня
Странный жар изнутри иссушает меня.

Я сутул и заржавлен, как согнутый гвоздь.
Беспощадное солнце пронзает насквозь.

И тревожные вести несет суховей,
Что безоблачно небо над Испанией всей!

И прожаренный воздух кроят на куски
И зловещие песни поют ветряки.

2.

Я почти что прозрачен, как будто фантом.
И порою меня замечают с трудом.

Исчезаю и снова маячу вдали.
Я – Летучий Голландец испанской земли.

Я – Тезей, оборвавший заветную нить.
Мне в глухих лабиринтах до смерти бродить –

Одному, потому что не видно окрест
Кто б хотел и сумел подхватить этот крест.

В понедельник, когда еще не рассвело,
Улизнул Санчо Панса в родное село.

Он канючил давно, что однажды сбежит:
Он – мужик, а не Вечно Блуждающий Жид,


Что свои башмаки он разбил до конца,
Что страдают детишки его без отца,

Что я глупой надеждой его совратил,
А пока ни полгрошика не заплатил,

И соседи над ним нахохочутся всласть,
Он меня обокрал бы – так нечего красть,

Вот когда меня ранят смертельно враги,
Он прихватит на память мои сапоги!

Сапоги еще здесь, но исчез провиант.
Мы остались вдвоем: я и мой Росинант.

И влачатся за нами, молчанье храня,
Две колючие тени: моя и коня.

А потом, обгоняя, бредут впереди.
Мы за ними идем. А куда нам идти?

Все вперед и вперед. Все вперед и вперед –
Потерявши давно злоключениям счет.

Сколько было позора, и слез, и обид,
Сколько раз был осмеян, унижен и бит.

Только я ни пред кем не склоню головы.
Не страшны мне драконы, гиганты и львы.

И ударами шпаги я встретить готов
Из буденновских войск сотню юных бойцов,

Тех безумцев, пришедших вкусить благодать,
Чтобы землю крестьянам в Гренаде отдать.

3.

Каменистой тропой и дорогой степной,
И в полуденный зной и порою ночной,

Вслед за солнечным ликом и диском луны –
И трусливо бегут от меня колдуны…

Но, о встрече с врагами усердно моля,
Лошадиные ребра беру в шенкеля.

И унылое ржанье звучит иногда:
– Образумьтесь, идальго. В мои-то года…

Ах, единственный друг! Ты безмерно устал.
Ты забыл, что такое нормальный привал.

Растерялись подковы. И грива в пыли.
И склонилась твоя голова до земли.

Но тебе потерпеть это нужно, пока
Жарок рыцарский пыл твоего седока.

4.

Я еще докажу. Я еще покажу.
Необычные подвиги я совершу.

Я, как прежде, силен и, как прежде, умел.
Мне в награду такой необычный удел.

Безупречны, как в юности, зренье и слух.
Но порою сомненья смущают мой дух.

И вопрос возникает, сводящий с ума:
А нужна ли кому-то моя кутерьма?

И все чаще и чаще приходит ответ,
И упрямо звучит многогранное «нет».

И в бесстрашное сердце вползает тоска.
И слабее поводья сжимает рука.

Пусть надежны доспехи и остро копье,
Но я чувствую: кануло время мое.

И все чаще и чаще ресницы мокры.
И все ближе конец безнадежной игры.

И, как будто сыграв заключительный кон,
Не сегодня, так завтра подохнет мой конь.

Не сегодня, так завтра и я упаду.
Но я знаю, с кем встречусь в предсмертном бреду.

И спрошу я:
– Скажите, безумный Мигель,
В чем вы видели смысл, в чем вы видели цель,

Если вечно обиды и горечь храня,
Вы такую программу вложили в меня?

Я – живая насмешка. Я – вечный упрек.
Я чего ни задумаю, все поперек.
Что ни сделаю я, все равно невпопад.
Я – опасный фанатик. Я – социопат!

Если битва со злом есть мое ремесло,
Почему я творю неразумное зло?!

Вы смутили мой разум. И нету уже
Ни покоя, ни счастья заблудшей душе.

Вы и сами страдали. Так сжальтесь, сеньор,
И смягчите, пожалуйста, свой приговор.

Сократите длину бесконечных дорог,
Посчитайте, что я уже отбыл свой срок.

Проявите и волю, и добрую власть
И не дайте мне мертвым на землю упасть.

Я лежать не хочу, повалившийся ниц,
И добычею стать для ворон и лисиц,

И чтоб ливни скелет размывали, и чтоб
Проржавевшая жесть заменила мне гроб.

Я мечтаю забыть о скрипучем седле.
Я мечтаю пойти по траве и земле –

К отдаленным пределам. К могилам святым,
Где клубится отечества сладостный дым.

Пусть не скоро еще, пусть с великим трудом
Я вернусь, как паломник, в оставленный дом.

И останусь навечно, соблазнам назло.
И домашний очаг мне подарит тепло.

И тогда, не попомня давнишних обид,
Соберется родня и поймет, и простит.

И в постели я вытянусь, длинный, как жердь,
Чтоб бестрепетно встретить блаженную смерть.

А когда на заре пропоют петухи,
Деревенский священник отпустит грехи.

И увижу я, словно в младенческом сне:
Милосердный Господь улыбается мне.

Я бездумно и страстно доверюсь Ему,
Наказанье приму и прощенье приму.
Я услышу, как ангелы тихо поют,
И в Эдеме найду долгожданный приют.

Но виденье одно не исчезнет никак:
Где-то крыльями машет зловредный ветряк!