Стихи

Водопад орхидей  

Водопад орхидей -
Лилово-сиреневый выдох
Первобытных желаний
Сквозь хищные зубы листвы,
Приручённое племя,
Где пламя уходит на убыль,
Но запретным нектаром
Граалевой чаши манит.
Сквозь иллюзию рая
Змеится невинное тело,
Открывая бутоны
Нетронутых страстью глазниц,
Где зрачок вызревает,
Как плод под запретное семя,
Чтобы взглядом упасть
Так привычно и буднично ниц.
Унесённые ветром,
Прилипшие к шкуре деревьев,
Ни на что не похожие,
Словом, такие, как я.
Водопад орхидей -
Развлеченье случайным прохожим
В раме тёмного дерева
В свете обычного дня. 

Майские сусеки  

Пойми, я выскребла слова
Мукой последней по сусекам
И пухнет с голоду весна
И мука ей каштан соседний.
Захолодевшее плечо
Ты гладишь тёплою рукою,
В полуоткрытое окно
Втекает май сплошной рекою,
Нашарю тапок и вступлю
В который раз в её пределы,
И бабочкой вспорхнёт - «Люблю!»
Чтоб мир окрестный переделать.

03.05.08  

Майский погост  

Неповзрослевшие деревья
Опять становятся травой,
Такой необратимо первой,
Невыносимо молодой.
И под косу ложится племя,
На ситец дня находит тень
От василькового затменья
Среди невызревших полей.
Покос, погост и колокольный
Плывет настоянный дурман
Трехрядным, выкошенным звоном
По Иван-Марьиным телам.
Трава стоит, чего уж ниже
Её покорности искать,
И небо в ноги, в лужи жижу
Ей стелит божью благодать.

01.05.08  

Мода на чтение  

А у блондинок были избранные лица
И ноги, как собранье сочинений
О соблазнениях. Но шаг их соразмерный
Был упоительней видения столицы.
А семиглавая властительница моды
Дым изрыгала в сторону Парижа,
И подиум с небес спускался в нишу,
Альковы пряча в складках старой морды.
Мужские взгляды плавали, как рыбы,
Медлительно перетекая груди,
Блондинкам было холодно и нудно
Тащить сквозь воздух платьев этих груды.
Но вечером, в кругу, сминая крылья,
Они листают старые романы
И удивляются похожести их странной
На модный шелк и платья без изьяна.

Меня выгуливает время кое как  

Меня выгуливает время кое-как,
Ошейником секунд сжимая горло,
Но только повод чуточку обмяк,
Как я теряю заданную форму.
В наморднике часов - счастливей день.
Продержимся. А ночь сгущает массы,
Продавливает марами постель,
Желеобразно формируя маску.
Рассвета скальпель режет старый шов,
И кесаря привычное сеченье
День, как младенца, рано извлечет
И рану утра двинет к излеченью.
А там, глядишь, и в храме "на крови"
Склонюсь, чтоб перепутать литургию
С политпросветом. Господи, прости,
Что верую не так, как научили.
Но, обрывая повод и опять,
Веревкой перетягивая шею,
Учусь себя выгуливать раз пять,
А на седьмой в распятие поверить. 

Другу из Со-дома  

Давай поспорим сладострастно,
А с кем ещё, как не с тобой,
Мой давний друг,
Мой друг несчастный
С неперевязанной душой.
Как пуповиной ею связан
Ты с прошлым розовым своим,
И, словно лодка,
Не отвязан от пристани,
Где соль и дым
Теперь содомского пожара,
Привычно греют бок и низ,
Там голос душки Левитана
Скрежещет вслед нам
"Оглянись!"
И вот теперь ты - ржавый всадник,
Хоть дыбом конь,
Но жизнь - рекой,
Течёт сквозь театральный задник
И хлеб солит твоей трухой. 

Опасное занятие  

С любовью расставаться не смешно.
С любовью расставаться не опасно.
Забывшим родословную снежком
Залепит март окрестное пространство.
И перекрестит спину проводник,
Он знает толк в неразрешенных встречах,
Где цвет румянца бархатом приник
К ложбинке между поводом и речью,
И оголяет вечер провода.
Но в лете между небом и землею,
Вальдшнепом всхлипнет посланное "Да!"
И пылью упадет пороховою.

23.02.08  

Охота создаёт добычу  

Охота создаёт добычу.
Услужливо летят слова,
Сминая времена по-птичьи
Коротким выгибом пера.
Не уловить. На лист бумажный
Ложатся тени. Тонок след
И черен выгоревшей сажей
Костров давно невинных ведьм.
Они владели только словом,
Но, Боже мой, как страшен троп
Для королей. И уготован
Владеющим костер иль трон.
Слова летят из стран забытых,
К теплу и новому гнезду,
И стих, как перепел убитый
Ложится в жухлую траву.  

И Греция зазеленеет снова...  

Я выствлю оливы на балкон
И Греция зазеленеет снова
Нескладно укороченным листом
В трагедии намеченного слома.
Так серебро под красным слоем хны
Блестит незримо ореолом Леты,
И лишь венки кладбищенской стены
Разменивают память на букеты.
Фестоны прежних, красочных знамён
Приспущены давно, как шторы в спальне,
Где Жозефину мял Наполеон,
В последний раз пред Ватерлоо случайным.
Венок из лавра, патин медный вид,
К лицу лукавой мессе Ватикана,
А на балконе апельсин пылит
Цветущею мечтою одичанья.
И так оливков серебристый лик
Изнанки листьев, тронутых украдкой
Знакомыми чертами плащаниц,
Что нет нужды мессию ждать обратно.

19.01.2008  

К Поэзии  

Скажи, ты научишь меня говорить
Катая окатыши строк,
Пока их рассерженный строй гудит
И просится за порог.

Леплю комкастою глиной слова
К гончарному кругу души,
Поможешь ли ты разжечь дрова
Для обжига их, скажи.

Ловлю перестук кастаньет твоих
Запястье прижав к виску,
И больно толкает созревший стих,
Скажи, ты поможешь ему?

Скажи, ты сумеешь его принять,
Не давши взамен ничего,
Когда я паломницей буду стоять
У врат дворца твоего?  

Ты изменяешь мне, ты изменяешься....  

Ты изменяешь мне, ты изменяешься,
Ты из меня идешь в чужую суть.
Быльё растёт, да только не смыкаются
Края разреза благостным "Забудь!"
И каждый раз, сдирая бронь сукровицы,
Я сыплю соль на след измены той,
Что стала нынче горькою пословицей,
Разменною монетой ходовой.
Ей заплачу последнему паромщику
За переправу через смуту лет,
Умоюсь в Лете* и запомню прошлое
Открыткой глянцевой за подписью "Привет!"


*Умывшись в Лете, человек забывает своё прошлое. 

И солон дождь.  

Благословенна тишина
В которой ты меня услышишь,
И птицы устремятся выше,
Бесшумно распустив крыла.
И под нахмуренным челом
У бога вызреет надежда
На то, что мы с тобою прежде
Договоримся, чем умрем.
Но тянет к низу старый шрам
К дождю, а может быть к беседе,
И к чаю призваны соседи
Присяжными, где каждый прав.
Давай с тобою промолчим,
Пропустим миг, где мы в разладе,
Где хлопает окно в парадном,
И солон дождь, и мир не мил.

13.08.2008 

И.Г.  

Здравствуй Воробейчик,
Ирчик, чик-чирик!
Ты цветку налей-ка
Чистой водички!
Ветер мне налепит
Золы на пальчик,
Воробей залетный
«Чирк!» о печали.
Часом песочным
Меряю время,
Налей, что попроще,
Прости, что с потерей.
Молилась по-птичьи
На ветке к ночи.
Жизнь, она тише воды
И жестче.
Чернее бывает
Лишь чашка чая,
Налей-ка, подруга,
Хлебну
Горя
Ча
Я.

06.12.2007 

В соавторстве с джазом.  

Я ловлю себя за руку
На желании проснуться
В час, когда билет возврата
Обещает – вот он, спутник,
Вот соперник, вот наушник
Для твоих вечерних бдений,
Сколько можно в одночасье
Ждать прилет стихо-творений.
Сколько толку джазу сохнуть
В золотом сияньи сакса,
Чтобы слово втихомолку
Шло к душе совокупляться.
Дует ветер сорных бдений,
Под кроватью лист и ручка,
Чтобы сок стихотворений
На подушку не пролился.
Чтобы рядом не проснулся
Тот, кто будет первым слушать
Джаз отчаянных созвучий,
Телом раньше,
Веком лучше. 

Ластик  

Не читаю чужие стихи.
Боюсь сглазить.
Они не дети.
Собака улыбается пастью -
Холодно. Ветер.
На перроне ожидает время
Прибытия.
И я рядом.
В ноги
Сукой беременной
Ластится правда.
Стираю подлую ластиком -
Как Анну - под поезд.
Образину стихов в запасники
Психушки.
Успокоить. 

Подобие 

Я образ и подобие Твоё,
Я слепок для божественной болванки,
Лишь время очистительным резцом
Морщины вырезает по изнанке
У маски идеального лица
И открывает слипшиеся веки.
Подобие уходит. Не спеша
Взамен оставить что-то человечье...
Срезая кожу, зерен не найти,
Но иссекая мякотную сущность,
В огрызке сердца, за митральной дужкой
Блестит осколком зеркала – «Прости!» -
За искажения и красочный лубок
Моих обычных, повседневных масок...
Ведь в прорезь глаз заглядывает бог,
Чтоб рассмотреть, насколько он прекрасен.

28.10.2007 

Голубиная жратва  

Реальность - отоваренный талон
В очередях до чудного мгновенья.
Я выросла из детского пальто
И на руках опробовала вены.
По килограмму в руки.
Больше нет
Ни счастья, ни крупичатой подачки,
Но голуби выпрашивают хлеб,
Урча от наслаждения и плача.
Голодным лезвием осмелился рассвет
Отрезать пуповину настроений
Пока ищу прошедшее, как снег,
А он ложится будущим на Землю.
И тает.
Завалившийся медяк
Нащупаю и брошу на прилавок,
И мне отрежут что-нибудь в подарок,
Чтоб голубям не помешала жрать.

20.01.2008

без оглядки.  

Как-то нет оглядки, словно
детским шагом за колонну,
бального, большого зала
время рано отпускала.
Пусть попробует пробиться
через кислород, как птица,
обжигая ветром горло,
кто сказал, что мне не больно?
Нет оглядки, колядую
вечерами. Ветер дует
из Рождественских приделов,
где Мадонна хлеб доела,
выпростала грудь на волю
и младенцу, не святому
в рот дала. Так жизнь однажды
нас накормит смертной кашей.  

Песочные замки 

А помнишь, как мы пили мускатель
И вечер зеленел по краю моря,
От чаек просто не было отбоя

всё потому, что хлеб за борт летел.                                                                                                        
Им что ни кинь, всё в прибыль.
У тебя,
В щетине мягкой, авторского толка,
Так серебрилась ярко седина,
Как лунная дорожка в тёмных волнах.
Я собирала горстью серебро
И прятала в подвалы душных замков,
От корки дней отщипывая чайкам
Лишь то, чему завидовать смешно-
Мякиш любви,
Что не по вкусу им -
И горлу поперёк, и крыльям в тягость.
Казалось бы любовь - такая малость,
А не поднять из серебра воды.
На корм, на корм всей рыбьей мелкоте
Крошим её податливое тело
Недолго так,
Но море обмелело
И соль блестит на брошенном куске. 

Осень.Верлибр. 

Осень
ни на что не похожа.
Как старость,
у которой желтые листья
кожи
прилегают к земле всё плотнее
в желании слиться
с перегноем прошлого.
Морщины луж
она
исправляет подтяжкой дождя.
Холодом утра полон теперь водоём,
но чайник облака
пуст,
когда его носик задевает ветки берез.
Очевидно,
что старость красивее.
Под сморщенными веками
прячется
мир
в своих проявленьях.
И зелень прозренья,
как патина смерти,
говорит о благородстве
души. 

Стрелять...  

День постарел зА полдень
Запачкав манжет восходом,
Много ли вы вспомните
Перебирая всходы
Спиралей по линии жизни?
ЛЕской разрезана гладь
Слезного водохранилища,
Готового вниз упасть.
Селевым шелком выстелит
Дорогу вперед бредущий
Случай, а мне безИменно,
Беспочвенно корни сушит.
Я, по такому поводу,
На волоске ошейника
Буду висеть голая
В зраке мира-отшельника.
Чем он меня попотчует
Вечером? - Желтым соусом.
Выкраду переводчика
С белого в чёрно-черное.
Пусть, как и я помается,
Цель на спине крепя,
Боже, зачем тебе нравится
Стрелять голубят!

среда, 10 октября 2007 г. 

Боюсь зимы...  

Боюсь зимы. В трагедию молчанья
Так месяцы её погружены,
Что белый к черному, безрадостно причален
Над бездной утонувшей тишины.
И время застывает между делом
И пальцами, которым невдомек,
Что с ниткою седою дальше делать
В ту пору, когда полночь саван шьёт.
Чу, треск стоит от порванного утра
И холодно в прореху входит снег,
И отрастает боль полярной шубой,
Хотя нужды в её защите нет.
Боюсь зимы болезненно и ярко.
Так бред уходит в жаркий аспирин
И кошкою становится русалка,
Мурлыча под рукою новых зим.

понедельник, 24 сентября 2007 г. 

Когда и сколько...  

Когда и сколько отольётся
В уже дырявую посуду?
Проныра - месяц, инородцем,
Лишает небо предрассудков.
И, приложившись острой мордой,
Ночь посередке перекусит,
А мне единственной не больно
От непрерывных пересудов,
Что каплют в темечко рассвета,
А кран поломан и, горохом
Усыпана перина неба,
А мне всё кажется, что звёзды
Мешают петь и колют нёбо.
Латайте старые перины.
На них когда-то спала крепко
Судьба и пачкала малиной
Ладонь, целованную детством.
Лудите старые кастрюли.
Они ещё годны для кражи
Тех звезд, что вызрели в июле
И только вымазаны сажей.
Пошейте выпускное платье
И выпустите всех на волю…
А отпечаток пальца гладко
Докажет, что не я виновна.

среда, 10 октября 2007 г. 

Мироздание  

А хочешь я сварю тебе варенье
из спелых звезд сегодняшнего лета?
В нем будут плавать зерна мирозданья
и тысячи рассеянных лучей.
Вот только б ночь поглубже наступила
и я примусь за сбор созревших ягод
они легонько холодят ладони
и слабо пахнут пылью поднебесья.
Варенье будет сине-золотое
и сладкое, как всякая надежда,
пока она не стала ожиданьем
и не покрылась плесенью покоя.
Ну а теперь хвали мое уменье,
зови гостей и угощай на славу.
А вдруг из косточек, что выплюнули гости
другое Мирозданье прорастет?

1965 

Италия  

Вы видали Италию?
Я влюблена
В её синее платье вечернего шелка,
Кипарисовый стан, золотую наколку
На плече обнаженном горячего дня.
Всё мне близко,
Как-будто я тех же кровей,
Лишь забыла на атрии белую столу,
Наготу растворяя щепоткою соли
В драгоценном напитке любовных затей.
Сердоликовой каплей остынет закат.
Утро режет вслепую мой профиль на гемме,
Мир глядит мимо нас, лишь по мраморным бельмам
Узнавая диагноз великих утрат. 

По-грешности  

Оторвавшись от потока
В сторону, по зеркалам
Зайчик света улепётывал
Мне в глаза.
Сиганул без разрешения
В тьму зрачка,
Чтоб оставить продолжение -
Мир зачав.
И явление по-грешности
Света с тьмой
Наполняет взгляд мой нежностью
Неземной.

16.9.2007  

Я - последняя капля...  

Ты человек дождя?
А я - морская
Капля, упавшая за ворот брызг,
Когда лемеха бортов отрезают
Ломоть волны от толщи водищ.
И небо сливается в горло заката
В точку разреза на горизонте.
Мной будет вечер до утра прокапан
В реанимации цвета восхода.
Я капля, та, что звали последней
До низвержения Ниагары,
И Ной поседеет, гвоздь забивая,
В щит между мной и своей передней.

25 августа 2007  

Рим. Площадь св. Петра  

Римский вечер затихнул. Зевок Колизея
Поперхнулся созвездием красного Марса,
И голодною кошкой мурлычет пространство,
Обтирая мне ноги прохладой музея.
Вот зрачок полумесяца вперился в термы,
Словно видит ушедших, иль просто забылся,
И нахохлился мрамором старый патриций,
Безголовость времён называя мигренью.
А над ним хор цикад вызывает удушье,
Как счастливый конец затянувшейся драмы.
Рим натянут на видео, как на подрамник,
Чтобы свет в декорациях выставить лучше.
Но в сплетении пальцев запутанных улиц,
Чашу площади плотно держащих за ножку,
Напряжение жил, разрывающих кожу,
Направление сил, чтобы мы не споткнулись. 

Это не о любви. Это о жизни и смерти.Маме 

Ангел мой улетел...  

Это всё, что осталось от ангела. Баночка крема
От морщин и немного седого пера.
Перед самым рассветом так плотно уложены тени
По углам Пятикнижья, чтоб я их недолго звала.
Ангел мой улетел.
Не расскажет какой я бывала.
Жизнь сжимается в точку и бьётся по клетке виска.
Уходящие тихо, уносят все Книги Начала,
Оставляя лишь гранки неважного больше Конца.

4 августа 2007 г.  

Петербург  

Этот город - Европы натянутый слепок,
На морщины залива, на серость и холод восхода.
Этот город нечаянно стал прозорливым,
Разменяв на медяк неразменный запас небосвода.
Этот город продрог, научившись едва быть гранитом
На развилке дорог, где меняют так походя время,
Словно завтра Потоп и прохожий уже не успеет
Выбрать правильный путь, до того, как он станет забытым.
Этот город похож, как две капли воды на Растрелли
И щербины от пуль лишь усилят напудренный вывих.
Этот город к России имеет слегка отношенье
Лишь затем, чтобы Пушкин его оскорблений не вынес.
30 июля 2007  

Кризис дождя  

Он знал, что уйдет. По густым лесам
И чащам взрослеющих недомолвок
Тянулись вверх, на цыпочки встав,
Проростки его золотых уловок.
А он припадал к руке между тем,
Как выплюнуть косточку поцелуя
В грубый навоз запрещенных тем,
Будущий мрак на ладони целуя.
И луг некошенный, весь в росе
Опять принимал его в лоно лета,
Чтоб выносить тяжко разбитый день
И расставание перед рассветом.
А он уходил, обронив ключи
В дырку подкладки у отраженья,
И я забыла сказать «Прости!»
За перемены в погодных явленьях.

30 июля 2007  

Морвокзал в Одессе

Мне плохо в городе моём,

где так заметно
Всё, что изменою зовём,

да терпим крепко,
Как перегар и мужнин мат

после похмелья.
Скрипит измена, что кровать,

единой целью -
Зачать нездешнее дитя,

что Эрнст Незванный*
Под лестницу, в пролетарьят,

из брюха славы
Сеченьем кесаря, резцом,

по пьяной лавке,
Извлёк и, бронзовым кольцом, -

на шейку матки
Залива гордо водрузил

Одессе – маме**.
А маяку не стало сил

кричать о сраме.
И по разрывам родовым 

у морвокзала
Отечества природный дым,

горюч и жалок,
Облипнет сладкий палец лжи

морской столицы,
Торчащий фаллосом нужды,

отель «Кемпински»***.

*Эрнст Неизвестный

** Бронзовый младенец, вылезающий из разорванной сферы. Установлен напротив здания Морвокзала.

***Отель "Кемпински" построен рядом со зданием Морвокзала и затмевает собой вид на Потемкинскую лестницу с моря.

Предложение Музы поэту  

Хотите я стану пушистой и белой?
Хотите?
Вон ветер клюёт облака... -
Отвратительны
Такие манеры посланника неба,
Не правда ли?
Хотите я стану коварной и жадной русалкою?
Сменю крыл пальто на бикини
И «Муза» на «Мужество»?
Хотите творить Вы?
Я стану творимой до ужасов,
До цвета лаванды
В сопрано по имени Софочка,
До шали классической,
До Мандельштамова отчества,
До облака белого там, где ширинка не сходится,
До длинных стихов по пятам венценосного Бродского.
Я стану единственной, Вашей, нечаянно словленной
Царицей морскою,
Девицей земною,
Несломанной
Игрушкой ночных,
Перепутанных страхами видений,
И первым каналом божественных телевидений …
Я стану вампиром,
И выпью Вас сладко, по капельке…
Да что же Вы пишете так, Вашу матушку, слабенько!!!!

пятница, 6 июля 2007 г. 

Для гурманов

Попробуй плоть, она нежна
И так насилию привычна,
Но в ней растворена душа,
Как запах в пище необычной.
Рот в рот. Напитком опьянен,
Ты тянешь сладкое мгновенье,
И драгоценным хрусталем
Плоть отзывается мгновенно.
Вовек насытиться невмочь
Не потому, что сладко тело,
Но пряность заповедных рощ
Моей души - не надоела.

среда, утро 27 июня 2007  

Приз  

Вполне возможно будет дождь,
А воздух пахнет спелой ягодой,
В рецепте вечности погост
Лишь продолженье майской радуги.
По мрамору ползет жучок,
Слова прощальные исследуя,
Рождению наискосок
Его намёк висит петелькою.
Вечнозеленая игла
Последней каплей кайфа ломится,
Но морфий неба медсестра
Вколоть в подушку не торопится,
И не уснуть перед грозой,
Но в тире вдруг наослепь выстрелить,
Чтоб приз на полочке пустой
Упал на мрамор первой искрою.

суббота, 16 июня 2007 г. 

Фотография  

Глаз фотоаппарата черен,
Как зрачок цыганки,
Что гадает
Без надежды
На деньги.
А воробей спокойно улетит,
И слово лопнет жвачкою DENTAL,
Но не отбелит скошенные судьбы.
Приклеенное плёнкой серебра,
Вампиром сдохнет высохшее время,
И фотография, как вечное знамение,
Останется, задержится веками
На содержанье. Подлая мещанка
С морщинами на месте от улыбки.
Так сглазил объектив твои масштабы,
Что время, это лучший макияж,
Для исправленья молодых ошибок.
Пусть скальпель света режет перспективу
На лучшее.
Останется улыбка
В гербарии застывшего альбома. 

За выстрелом

Запрос по адресу уйдет,
И в белый лист ответы спрячутся.
Судьба глядит за поворот
С терпением слепого мальчика.
Ей, что ни день, то образа
На крестном ходе дамских часиков,
Пока закат околевал,
Она восход вела к причастию.
А за душой лежит пустырь
И бегают собаки стаями
За тем, кто только наследил,
Когда она от счастья таяла.
Мне тайны исповеди зла
Всё не хватает до распятия,
А жизнь летит в перепелах
Под точную наводку снайпера.

воскресенье, 10 июня 2007 г. 

Самоубийственное

Я не оставлю вам в подарок
Ни черных дней, ни светлых лиц,
Библиотечные подвалы
Не примут избранных страниц.
И фотографий полустанки,
Где прошлое, что кипяток,
Налито в чайник оловянный,
Затягиваю в переплёт.
Зачем обманывает бисер
Щедротами чужой руки,
Когда прочтением «на вынос»
На казнь отпущены стихи.
С листа не пить. И, гильотиной
Тюльпанный обрезая строй,
Готовит праздника причину
Толпа на площади пустой.
Но вновь, петлю рукоплесканий
Так самовольно разорвав,
Душа выскальзывает прямо
В четверостишия оскал.

суббота, 9 июня 2007 г. 

Нам неизвестны очертанья чувств

Границы сна и яви лишь во мне
Пересекаются. Я камень преткновенья,
Откуда стрелы пущены дорог,
Но нет пунктирной строчки возвращенья.
Баланс миров, где образа значенье
Сильнее слов.
Себя проговорить
Мне в мире снов никак не удаётся,
Лишь рыба, покидающая мир,
В котором выросла, ожогом солнца
Свою победу может наградить
За миг до смерти.
Только немотою
Воспоминаний мелкие следы
По линии скользящего прилива
Составят извещение для жизни,
Молящей сон о со-творенье душ,
Но позабывшей навсегда уроки Морзе.
Мне непонятно толкованье дня,
Но очертанья чувств давно известны,
И в полосе невинной отчужденья
На ощупь вывожу свою строку,
Чтоб сопоставить явное и образ.

четверг, 31 мая 2007 г. 

В капле дождя

В мире этом, где три стены
С дыркою времени вместо крыши,
Точкой отсчета всевышней любви
Можно считать записную книжку.
Краткий путь от небес до земли
Легче всего пролететь с дождями,
Каждая капля – сплошной петит
Быть незабвенно неподражаемым.
В ливне толпы разделяет вздох,
Выдох можно почувствовать кожей.
Каплей, заставшей меня врасплох,
Падает взгляд с высоты прохожего.
Мы не смешались. Сквозь воздух лет
Мимо своих и чужих знакомцев
В капсуле жизни вершу полет
Рыжей дворнягой, шутом в колокольцах.
Где-то проселком, по глине троп
Забарабанил июльский ливень,
Там на поверхности пыльных строк
Соединимся в поток единый.

понедельник, 14 мая 2007 г. 

Измененья в погоде.

Жизнь продолжит дальше.
Может быть.
Надеюсь.
Упираясь пальцем
В точку изменений.
Если будет счастье,
Дальше жизнь продолжит.
Щупая запястье,
Ходит в белом дождик.
Засуха на пяльцах
Вышивает желтым.
Трудно обознаться
Выбирая голод
По упругим листьям
И по влажным платьям.
По тропинкам лисьим
Жарко лето катит.
Колобком горячим,
Спекшейся ванилью
Пахнет небо.
Плачет
Иволга пустынно.
И в сухой долине,
По маце тоскуя,
Семь хлебов пустыни
Богу есть невкусно.
Жизнь продолжит дальше.
На неё надеюсь,
Как убитый мальчик
Верит воскресенью.

пятница, 4 мая 2007 г. 

Сольфеджио  

Сольфеджио урок – не дело для поэта,
Но за окном катит мелодия скворца,
Раскалывая мир на четвертины эха,
Где путаница нот – лишь зеркало лица.
Случайный экзерсис прохожего мгновенья…
На фоне темных крыл покажется светлей
Разрыв небесных сил, где «ре» самозабвенно
Из доминанты «до» выкрадывает день.
«До»-жить бы до вершин и до заката лета,
«До»- пониманья снов без сонника в руке,
«До»- избранности лет, до рукописи взлета
Над чашею весов и чаши этой вне.

четверг, 31 мая 2007 г. 

"Завтрак на траве" Эдуард Мане

Эротика  

Среди одетых буржуа,
В Булонском, кажется, лесу
Сижу, до дыр обнажена,
Захватана, как медный су.
У плоти велики глаза,
В ней отраженье форм моих.
Стекает тоненько слюна
И возбуждённый пах саднит,
И мостится богатый хлыщ
Поближе к старому холсту...
Как прежде вылощен и нищ,
Как нынче голоден до сук.
Спокоен взгляд мой, и тяжел
Груди первоначальный плод,
Где сладость млечная основ
Так незапамятно живёт. 

Задолго

Надежда слаба, как ребёнок в коляске,
Но кто же сильнее его?
И мир этот чуждый, сгустившийся, вязкий,
Сквозь дырочку соски течет.
Заходишься криком, врачуя сознанье
Бинтом перепачканных снов,
Где ищешь спасения, дробным питаньем
Дневное давя естество.
Как мало по сути и дико по виду
Желание жить. Второпях,
Срываю невинной ромашкой обиду
На краткость таланта в часах.
Качается люлька из лёгкой плетенки,
Надежда - орущий малец,
Несытый и жадный до солнечной дольки
Задолго до слова
«Конец».

среда, 14 марта 2007 г. 

Ещё...

Мой травный мир – душист и разнокрыл
Зеленоватыми тенями света,
Округлое гнездо под сенью свил
Не помышляя, сколь безумно это
Стремление к домашнему теплу
На сквозняке под сводами пространства.
Съем ягоду и голову склоню
Перед его безумством постоянства.
Крыла венецианское стекло
Над грязью лужи стрекоза расправит
И отразится небо глубоко,
Астигматизм миров моих исправив.
В них гомон, то ли песен, то ли свар
Легко плетёт невидимые сети,
Чтоб своды от паденья удержать -
Ещё на миг, столетие...
На лето.  

Старея, так спешим...

Старея, так спешим, что больше не успеем...
Ни дерево родни под окна посадить,
ни фотографий рой, в альбомную затею
по стершимся следам легко переселить.
Старея не унять сердечного биенья,
а на ладони птах клюёт своё зерно,
и прорастает ночь неистовым сомненьем,
что можно наверстать всё сплывшее давно.
Старея так сильна, так непонятна нежность
к морщинам на щеках, где раньше цвёл загар,
и жизнь уже не дар, но тонкая небрежность,
которую судья в руках не удержал.

27.01.2007

И давит мне хрустальный башмачок...

Тот человек, что спрятался во мне,
Он маленький, он всё ещё не вырос,
Душа, определенная на вынос,
Боится уготованных камней.
Он плачет, так тихонько, на углу,
Где я устала за руку держаться,
И перешла во взрослое пространство,
Забыв переобуться на бегу.
И давит мне хрустальный башмачок
Его неноской, сказочной одежды,
Когда иду назад неосторожно,
Выпрашивать прощения кусок.

вторник, 9 января 2007 г. 

Будильник! Вот и кончились Weinachten *

Будильник! Вот и кончились Weinachten*,
Гусём переварилось Рождество.
По трупам ёлок**дождик моросящий
Развешивает мелкий бисер звёзд.
До Нового осталась пара строчек
И мишура в кармане. На разрез
Ломтями продаётся многоточье
Грядущего. Наверное всерьёз.
На лавочке – бутылка от «чернила»***
Для малых мира. Сизое перо
Оставил ангел, прыгнувший с обрыва,
Испытывая – что ему дано.
Поглажу ветки лайковую кожу,
И взглядом поддержу его чуть-чуть,
Не знает он, что я сильней и строже
Уж потому, что знаю этот путь.


* Рождество по немецки
** В Германии ёлку выбрасывают после Рождества, до Нового года.
*** Дешевое вино

среда, 27 декабря 2006 г.

Дзен  

Кипарис во дворе.
Это Будда звонит в колокольчик.
У дверного проема такой удивительный взгляд,
на вершины холмов.
День проходит на цыпочках в дождик,

чтобы звон серебристый ничем и никак не унять.
Не грусти.
Этот круг разорвать никому не по силам,
ни печали, ни радости.
Звон серебристый сильней
лишь тогда, когда вспышкой, всегда неприятной, светило
обеляет лицо, чтобы вытянуть взгляд из теней.  

Сказочно собачье.

Я без-призору от удачи.
Я беспризорная дворняга.
Сама себе и хлыст, и мячик
Игры, настроенной когда-то
На выигрыш любого толка,
На проигрыш любого скерцо,
Когда сусеками по полкам
Ищу в остатках крохи сердца.
Голодная до спазм желудка
На ласку случая слепого,
Его веду, как сук на случку
Для улучшенья поголовья.
Щенкам - минуты тычет время,
А дни, как вымя туго спелы,
Молочным паром промедлений,
Когда желаний пена села.
И дно уж видно от бидона...
А шмель гудит над парусами,
Тех кораблей, что у Гвидона,
Так резво истину искали.

воскресенье, 24 сентября 2006 г. 

Дракониха.

Мой собиратель змей, таинственный знаток
Янтарной жидкости в коктейле «От любимой»,
Вон черной змейкой тушь и прячется лицо
За локтя увлекающим изгибом.
Мой тихий птицелов, в сетях твоя рука,
И петлям не страшны случайные порывы,
Я в клетку прилечу с высОка, свысока,
Где черной змейкой тушь плетет свои извивы.
Кириллицей скользнет прощальная строка,
Мой повелитель снов, избранник для подушки,
Я в горле спрячу зной и дым, но два крыла,
Так трудно утаить под кружевом ночнушки.

воскресенье, 27 августа 2006 г. 

Туда, где нет больше сил...

А я хочу, чтоб под розовый куст,
Под яблоню белый налив...
Когда придет ко мне ангел-пуст,
Косою свой стан обвив.
А я хочу над морем разлить
Алого пепла закат,
Когда придет за мной ангел-жизнь,
В последний раз целовать.
А я хочу,по снегам равнин
Осколками всей души,
Когда забормочет Отец-раввин,
огонь раздувая в печи.
И Троица встанет в моих ногах,
И Демон, как блудный сын,
Меня понесет на седых крылах
Туда, где хотеть - нет сил.

01.07.2006 

Начало начал

Мы отправились к озеру Чад,
Там где лица людей довременны,
Указатель подобьем перста
Указует начало вселенной.
Белолицая, бледная тень
Черных тел,
Что ты странствуешь мелко,
Здесь исходная точка, раздел
Отражения черного в белом.
Взгляд глубок, словно дух занялся
И забрезжило новое слово,
В этих скулах высоких знакомо,
Проступает желанье Творца.
И сквозь тонкость шаманящих рук,
Виден проблеск горячего знака-
Чернотой драгоценной шеллака
Покрывать лишь божественных слуг.

23.06.06 

Верным друзьям

Тайная вечеря

Определённо, оп, оп,
Через скакалочку дней.
Вытирая подбородок
От следов свиного филе...
Тонкой пленкою зависть.
Нефтяным разливом -
Не вынырнуть.
Я Вам не показалась
Не потому что нет,
Но иной вырыт путь.
За портретом - стена
И следы прошлогодних мух.
Вы ведь не читали меня,
Откуда такой испуг.
Ах, какой кровно родственный
Цвет вина за тонким стеклом.
Каберне разлила просекой
Между чащами идиом.
Рыбой заменяя телятину,
Причащаюсь обществу всех чужих.
Надеюсь, за ужин заплатите
Серебром из своих тридцати.

22.07.06