Квартирную хозяйку звали Алевтина
Пантелеймоновна, и она была приветливой, круглолицей,
миловидной, лет тридцати пяти. Сибирячка, переехала в Крым
недавно и жила пока в отдельной комнате семейного рабочего
общежития. При этом, впрочем, как и все здесь, умудрялась
сдавать даже эту свою единственную комнату курортникам и на лето
перебиралась с двумя дочерьми в небольшой сарайчик, положенный
каждой живущей в общежитии семье. Мужа у неё не наблюдалось. Но
самой главной удачей Сергея и Антона была даже не находка этой
комнаты в разгаре курортного сезона, после многочасовых скитаний
по посёлку в самый солнцепёк, а то, что Алевтина Пантелеймоновна
работала сестрой-хозяйкой в пансионате "Бирюзовый Залив" и
довольно быстро устроила им курсовки на питание в столовой этого
пансионата. Теперь они были избавлены от нудного стояния в
очередях в двух городских столовых, а следовательно, отдыхать в
этом популярном, но довольно паршиво обустроенном для
большинства отдыхающих со всей страны посёлке, стало гораздо
приятнее.
Целый день они сидели на пляже, купались, вяло
играли в карты и увлечённо рассматривали девушек, впрочем, не
предпринимая никаких действий к установлению, как принято,
лёгких и скоротечных курортных отношений. Был более-менее
успешно закончен первый курс института, у Сергея -
инженерно-технологического, у Антона - медицинского. У каждого
осталась в большом родном украинском городе любимая девушка, с
которой уже случилась долгожданная близость, и хотя пришлось по
ряду обстоятельств расстаться с ней на лето (разное время
учебной практики, родители девушек - и тому подобные
малоприятные вещи), но сохранилась твёрдая романтическая
уверенность, что именно эта девушка - навсегда, и поэтому
никакие курортные романы не могут быть интересны.
Общежитие - длинное, белое, выкрашенное
извёсткой одноэтажное барачное здание - стояло далековато от
моря, почти у подножия знаменитой горы, похожей на профиль
известного богемного поэта. Так что топать к нему приходилось
через весь посёлок, сначала мимо характерных крымских домиков, а
затем среди душного густого запаха малознакомой городским
жителям огородной и полевой зелени. Входа в здание было два - с
двух торцов, внутри через всё здание шёл длинный сквозной
коридор со множеством дверей на обе стороны, как и положено в
общежитии, но так как Алевтинина комната находилась в самом
дальнем конце, со стороны горы, то этот дальний вход и небольшая
крытая веранда и крылечко перед ней были как бы приватными: и
столик стоял со скамейками, врытыми в землю, и верёвочки для
белья были протянуты, и деревца, несколько чахлые, посажены
возле этого крылечка. И никто кроме Алевтины Пантелеймоновны, её
детей и её постояльцев не пользовался этим входом, отдавая
должное её некоторому "начальственому" положению в пансионате.
Дочки Алевтины - пухленькая, белокурая и
постоянно растрёпанная пятилетняя Маруся, и симпатичная, с
веснушками и косичками, но по-южному вполне оформившаяся
двенадцатилетняя Оля, - целыми днями сидели в этом
импровизированном дворике со своими подружками, играли или
что-то делали по хозяйству на веранде, где стояли керосиновые
печки, но иногда большой толпой шли на пляж и там обязательно
навещали Сергея и Антона, окружая их многоцветной девчачьей
компанией. При этом Оля и её худенькая, нескладная подружка Ира
на правах хороших знакомых присаживались к подстилке парней
поближе, принимая участия в игре в "дурака" или - чаще -
каких-то жизненных разговорах. И у Сергея, и у Антона такие
задушевные разговоры с женским полом всегда почему-то
происходили довольно просто и откровенно, ну, а уж тут им
казалось, что они способны поведать малообразованным юным
провинциалкам, что-то особенно важное и интересное про свою
городскую взрослую студенческую жизнь. И девчонки действительно
хотели подробно знать об этой жизни, особенно, про их городских
подружек: с пристрастием, не по возрасту серьёзно, они задавали
какие-то совсем неожиданные вопросы, как они говорили, "про
отношения":
- И ты у неё в общежитии остался? А остальные
девчонки в комнате, что сказали?
- А Марина - у ней стрижка удлинённая или
"сэссун"?
- Что тебе её папка после всего этого сказал?
- И совсем-совсем не ссорились после этого, уже
полгода?
- Светa - она маленького
роста, да? Выше меня?
Даже маленькая Маруся как-то внимательнее
прислушивалась к такого рода разговорам, копаясь рядышком в
серовато-разноцветной гальке или расчленяя медуз, видимо, ей
слушать "про отношения" были вполне привычным, в первую очередь
из уст мамы Алевтины, с её явно не состоявшимся женским
счастьем.
Вечерами Сергей, Антон, Оля и Ира гуляли по
длинной бетонной дорожке вдоль пляжа, вроде как набережной,
заполненной тихими сосредоточенными друг на друге парочками или,
наоборот, шумными нетрезвыми компаниями, в пылу безудержного
веселья орущими песни под гитары и без них, a,
однажды, им попался навстречу даже целый караван с разбитными
девицами, сидящими на плечах своих кавалеров - просто шедевр
дуракаваляния. Иногда ходили в летний кинотеатр, но кино - здесь
это было целое событие, во-первых, не каждый день, во-вторых, в
основном, старое и плохого качества, а то, ко всем этим
достоинствам, ещё и индийское. И если девчонки были вполне
согласны и на такое развлечение, то парни презрительно
отказывались и "хозяйки" оставались с ними из солидарности.
Поэтому часто сидели в темноте на крыльце с их стороны общаги,
дышали наконец-то остывающим вечерним воздухом и опять же о
чем-то болтали. Бывало после долгого рабочего дня к ним
присоединялась и Алевтина, тоже их расспрашивала, но и про себя
охотно рассказывала: в её историях, в основном, присутствовали
бывшие пьющие мужья и наглые отдыхаюшие со своими бесконечными
дурацкими требованиями.
В один из таких вечеров, Оля вдруг взяла в
темноте Сергея за руку и начала медленно, еле ощутимыми
прикосновениями перебирать ему пальцы, периодически вставляя
какие-то слова в общий разговор, Сергей же при этом сидел совсем
онемевший…
- А давайте завтра устроим пикник на вон том
холме, - вдруг сказала Ира, - я у мамки возьму вина классного,
"Чёрный доктор". Она из совхоза приносит, я знаю где оно у ней
стоит в бидончике, отлить можно.
- Да, вы такого и не пробовали, - поддержала её
Оля, - говорят, оно такое редкое и полезное, что всё за границу
посылают.
Парни, естественно, были не против: и на
следующий вечер, когда стемнело, небольшая компания отправилась
на один из недалёких холмов, на котором стоял казённый
металлический обелиск - памятник погибшим солдатам. "Чёрный
доктор" - для конспирации - Ира принесла в термосе, а ребята
припасли ещё и бутылку венгерского "Промонтора". В матерчатой
сумке у Оли были рыбные консервы, хлеб и какая-то незамысловатая
посуда.
Сели на самом краешке холма в пахучую хрустящюю
сухую траву, спиной к обелиску, в неярком свете непривычно
низкого и очень звездного неба. Снизу - невнятная музыка и
мерцающие огоньки посёлка, а за ним - гора, совсем как бумажная
декорация, и чуть- чуть блестящая большая тeмнoтa
притихшего ночного моря.
Сочетание сладкого вина и консервов было,
конечно, довольно странным, впрочем и сама компания, и место –
также. "Чёрный доктор" действительно показался вкусным, правда,
уж слишком насыщенно сладким, но впечатляло, вероятно, не само
вино, а то, что девчонки рассказывали про него. И про целебные
свойства, и как оно доставалось, потихоньку выносимое
работниками из ближайшего винодельческого совхоза, где работали
многие из жителей посёлка.
Оля опять сидела близко от Сергея, чуть впереди.
Она смотрела на море, а он смотрел в полумраке на её ухо,
чувствовал слабый тревожный морской запах от её кожи, платьица и
волос и боролся с жутким желанием крепко прижать её к себе -
только руку протяни. Она даже заныла эта рука и холодело внутри
от таких мыслей.
После "Чёрного доктора" попробовали и
"Промонтор", но все единогласно заявили, что венгерская "краска"
нашему "Черному доктору" и в подметки не годится. А дальше
разговор клеился плохо, лирическое настроение сменилось какой-то
бравадой. Оля начала беспричинно смеяться, Антон как бы
невзначай положил руку на Ирино плечо - и та не возражала. Это
Сергея как-то особенно возмутило, он-то старательно помнил, что
девчонки совсем ещё дети и – "ничего нельзя", и стал тащить
компанию к морю. Впрочем, он всегда комплексовал и всего
чересчур боялся. Они собрали свою сумку и ушли на берег
прогуливать захмелевших девчонок перед их возвращением домой.
Так всё и закончилось в тот вечер, а вскоре
подошёл уже и день их отъезда, так как билеты на автобус из
посёлка в Феодосию и на поезд были куплены заранее. А иначе
никак не уедешь, народу отдыхающего слишком много.
Автобус отходил в середине дня. И Оля, и Ира
пришли провожать на автостанцию прямо с пляжа. Mокрые
купальники проглядывали сквозь их цветные блеклые сарафанчики.
Были чинно пожаты руки и пожелания "приезжайте ещё" произнесены
бодрыми девчоночьими голосами, но беспокоило что-то, бог знает
почему. Вроде и не подружки они были им совсем, не ровня, и
вообще не было ничего, кроме задушевных разговоров под крымским
небом и одного неполного термоса с "Чёрным доктором", а вот...
Четыре года спустя Сергей со Светой приехали в
посёлок в своё "свадебное путешествие". Они только-только
окончили свои институты, только-только поженились, и для
другого, не "дикого" отдыха ни денег, ни путёвок у них,
естественно, не было. Они пытались остановиться у Алевтины, даже
писали ей заранее, но та ответила, что всё у неё занято и опять
же, после целого дня поиска, им пришлось снять нечто вроде
фанерного домика, видимо, летней кухни, в другом конце посёлка.
На пляже поджаривалось много знакомых из их родного города, так
что было весело. В первый же день, в одном из пляжных разговоров
Анька, одна из Светкиных приятельниц по институту, поведала про
местную дискотечную знаменитость:
- Тут одна девчонка на танцах вышивает, вы бы
видели! Юбка - ну, короче уже совсем некуда, на голове - вот
такая "химия", танцует - как из немецкого балета, что по телеку
показывают. Mужики все вокруг стонут,
каждый вечер - новый кавалер и сплошные разборки... Местная, её
весь посёлок знает. Зовут её как? По-моему, Ольгой...
Вечером на танцах во всё том же "Бирюзовом
Заливе" Сергей в этой самой задиристой, полногрудой, чертовски
стройной красавице с трудом, но признал Олю, Алевтинину дочь.
Кос, конечно, уже как не бывало, веснушек тоже было не разобрать
под ярким "боевым раскрасом". Она танцевала не просто хорошо и
легко, но крайне вызывающе, никто, даже из столичных приезжих,
так не решился бы никогда. Ни одно из движений не было
выученным, стандартным - только безудержно метался кусочек
ткани, изображающий супер мини-юбку, взлетала над толпой копна
волос и мелькали тонкие руки и ноги в экзотически откровенном
ритуале. И окружали её после каждого танца вовсе не парни, а
какие-то совсем немолодые мужчины.
Один раз она прошла в подобной компании недалеко
от Сергея и Светки, с сигаретой в руке, нарочито громко и
развязно говоря что-то одному из ухажеров...
- А помните, много-много лет назад, в советские
времена, было такое дефицитное крымское вино "Чёрный доктор"? Я,
представьте себе, купил на днях бутылку такого здесь в русском
магазине на Брайтоне. Кому налить - попробовать к десерту? -
сказал хозяин вечеринки Саша, откупорив бутылку с изображением
множества медалей и чего-то южнобережного.
Большинство из сидящих за столом отказались:
несколько часов подряд пили водку и смешивать как-то не
хотелось. Рюмки протянули две женщины и Сергей.
- Не в обиду тебе будет сказано, Алекс, -
сказала хозяину одна из этих женщин, попробовав, - но, я
слышала, что это уже не то вино. Старый рецепт потерян, сейчас
они выпускают там совсем не то, что раньше... Ну, а ты что
скажешь? - обратилась она к Сергею, медленно тянувшего свою
порцию тёмной приторной жидкости.
- Я думаю, ты права, - проговорил Сергей, - это
совсем не то, что было раньше.
Чикаго, 2006
|