Лада Григорьева

 Ненаучный взгляд на Хармса

Ненаучный по двум причинам:

Во-первых, научный метод исключает нравственную оценку,

Во-вторых, спорить, что Хармс не был скоморохом, каковым его представляют на родине, я не хочу...

Есть, правда, далёкий (и по ментальности) Жаккар, который создал о Хармсе фундаментальный труд, и им я воспользуюсь, чтобы выглядеть солидней....

Идея, которую я хочу выразить и доказать проста и очевидна:

Человек не должен преступать "табу", запреты. В противном случае он бывает наказан. Но ведь любое новое-это и есть нарушение, без него невозможно развитие. Возможен ли компромисс, или все поэты обречены на дурной конец?

Хармсу, конечно, более чем не повезло - он умер от голода и жажды в тюрьме НКВД во время блокады. Неделю дверь его камеры не открывалась, о нём "забыли"...

Однако... Разрушение, в эпицентр, которого попал поэт, он и вызывал. Не один, вызов нормам и догмам бросили почти все... А он ещё и имел талант.

Хочу остановиться на одной теме его творчества - ТЕМЕ ПОЛЁТА....

Хармс - аналитик и философ. Его шутки-пенки с продуманной системы. Поэт заявляет: «Я хочу писать так, чтобы было чисто". И создаёт цикл, называя его весьма веско "Стихи малодоступные". Он стремится к полёту в небеса. Табу на эти полёты положены ещё в древности. Достаточно вспомнить греческого Беллерофонта, которого послушный Пегас понёс на Олимп. Не долетел. Зевс послал овода, конь дёрнулся -Беллерофонт при падении ударился и повредился в уме...

Но куда там! Этот "Полёт в небеса» - начался не как единоволие Хармса, а как процесс, охвативший целое поколение.

Алексей Крученых в 1913 году станет популяризатором идеи "сдвига". Футурист Маяковский воскликнет: «Я - бесценных слов транжир и мот". Свободу всему: слову, знаку, синтаксису. Дух свободы наполнит пространство. Хлебников выпалит:

Мы желаем звёздам тыкать,

Мы устали звёздам выкать......

Это - тоже выражение целого мировоззрения. Хлебников пишет:

"Словотворчество учит, что всё разнообразие слова исходит от основных звуков азбуки, заменяющих семена слова. И из этих исходных точек строится слово, и новый сеятель языков может просто наполнить ладонь 28 звуками азбуки, зернами языка".

Зёрна-буквы. Поэт-сеятель. Поэт-это, тот, кто управляет... Словом? (Тихое шипение: «будете, как боги"). Но сила пьянит. Реакция сродни ядерной пошла. Энергия высвобождается. Хармс воспевает:

Сила, заложенная в словах, должна быть освобождена...

Поэты претендуют на право управления языком, а язык - это мир, воплощенный в словах. Следовательно, научившись владеть языком, можно менять законы мироздания... Хармс начинает стихотворение "Звонить-лететь", изображая мир, свободный от законов тяготения:

Вот и дом полетел,

Вот и собака полетела,

Вот и сон полетел,

Вот и мать полетела...

Возникает ощущение невесомости, текучести мира:

Лоб летит,

Грудь летит,

Живот летит...

Теряются связи. Все растворяется, превращаясь в отдельные частички. И в итоге возвращается к своей первооснове, звуку, букве:

А.звенит.

Б.звенит.

В новом мире не реальность, станет основой для поэзии, а поэзия рождает реальность. Об этом писал и Крученых: «Мы научились видеть мир с конца".

 Зачем?

Поиск истины стал поиском слова, «самовитого слова вне быта и жизненных польз". Это уже больше, чем игра с языком, это некая сверхзадача. Но если поэзия Хлебникова полна надежд и уверенности, то для Хармса - это уже защита, его полёт вынужденный, в окружающей реальности ему не выжить. Беззаботность Хармса, его весёлость – маска, под которой обескураженный, запутавшийся человек. В шутливой песенке "Человек устроен из трёх частей» поэт обратился к высказыванию из "Апокалипсиса» Иоанна Богослова: «Человек устроен из трёх частей: тела, души и духа". Хармс, в период торжества материализма, пишет от имени того, для кого понятие «часть» только конкретна, вещественна. Тогда высказывание Ионна становиться нелепым. Почему «из трех»? Хармс доводит логику своего героя до абсурда:

Борода и глаз и пятнадцать рук...

А впрочем, не рук пятнадцать штук...

Пятнадцать штук да не рук...

Ирония Хармса безысходна, трагична. Он пишет: «всё земное свидетельствует о смерти. Есть одна прямая линия, на которой лежит всё земное. И то, что не лежит на этой линии, может свидетельствовать о бессмертии. И поэтому человек ищет отклонения от этой земной линии". Земные же правила не важны. Поэт смещает их, он над ними.

Как-то бабушка махнула,

И тот час же паровоз

детям подал и сказал:

пейте кашу и сундук...

Мир неинтересен, тускл, сер:

Вынул деньги из кармана

Деньги серые в лице

Ну, так вот, а дальше трели -

Всё супа - сказала тётя

Все чижи - сказал покойник...

Мелькают лишенные смысла слова: мышка, грузинка, грязь, забор... Полёт продолжается:

Тесно жить. Покинем клеть.

Будем в небо в небо улететь.

Но Хармсу не по себе. "Летание без крыл - жестокая забава» - осознает он. Однако ничего уже не остановить. Мало оказывается желания овладеть некоей силой, эта сила может овладеть и не отпустить того, кто не готов к ней. Как, например, человек. Хармс прозревает:

Я долго думал об орлах...

Но спутал, кажется их с мухами...

Стихотворение датировано 15 мая 1939 года. Жить поэту оставалось несколько лет...