Надежда Далецкая

Стихи

 
НАКАНУНЕ

Сергею Лосеву

В картонной раме заоконной тьмы
бредут домой в задумчивости люди…
А был ли этот год?.. то Бог рассудит.
А проходили ль этим годом мы?…
Наш взгляд прощальный в спину декабрю:
год наизнанку вывернут, но прожит.
Отполируем память сладкой ложью,
посыплем мишурой, макнём в зарю!
В вечернем парке сломана скамья.
Зима неловко топчется, несмело.
И вьюжит по земле горохом белым,
и кружит эскадрилья воронья.
Но вопреки зиме, и естества
и жизни все законы нарушая,
по снегу мчится, будто лисья стая,
Бог весть откуда взявшаяся, злая,
осенняя багровая листва!

ТРОЕ

Прошмыгнул подросток-ветер
под заснеженную арку,
памятку швырнул на сердце,
словно снега горсть в лицо.
Новый год, как лишний третий,
нежеланный, без подарков,
заявился и расселся –
не прогонишь за крыльцо!

Вот и мучаемся трое.
Я и Новый год – на кухне,
в подмосковных посиделках
без потех и без утех…
Ты и Новый год – у моря,
где дождливый вечер жухнет,
рассыпая мелко-мелко
дробный и колючий смех…

Мне б решиться и в охапку
прихватить мечты и смелость,
и ближайшим самолётом
пробуравить календарь!
А тебе бы сдвинуть шапку
облаков кудрявых, белых,
объявить себя пилотом.
О, летим, мой государь!

И без времени, в полёте,
в междометиях веселья,
над природой, над погодой,
между небом и землёй
пусть приходит третий кто-то!
На любовное похмелье.
Пусть зовётся Новым годом.
Новым счастьем.
Мной.
Тобой.

ЭСАВ

Быстрый шаг его, быстрый.
Взгляд уверенный, колкий,
вскользь. Ворочает мысли,
мысли мои, иголки –

маленькие обиды,
острые, злые дети.
Не подаёт виду –
мне не догнать ветер.

Спросит вдруг: «Хочешь к морю?»
И улыбнётся сладко.
Я соглашусь, не споря.
(спорю в душе, украдкой)

Знаю, если захочет,
буду ему похлёбкой.
Буду и дни, и ночи
страстью гореть робкой.

Буду ему послушна.
Что ещё остаётся?
Ах, Эсав простодушный!
Слышишь, как сердце бьётся?

Медленно по пустыне
бродят стихи стадами.
Он их пасёт отныне.
А под Москвой косыми
плётками дождевыми
хлещет… да и нахлынет
о первородстве память.

НЕ ТО, ЧТОБ ДОЖДЬ….

Не то, чтоб я любила дождь…
засохли речи.
Не то, чтоб ложь…пастух не вхож
в загон овечий.
Не то, чтоб я тебя ждала…
не ждать устала.
В квадрате пятого угла
мне много? мало?
Не то, чтоб были мы с тобой…
но шли в обнимку
в просвет ночной, в пролёт дверной…
на фотоснимке.
Там бликом… Лев наперерез,
играя силой.
Зевнул, спросил: «Мария здесь
не проходила?»
За стенкой комнаты дожди…
соседский остров.
Не ждёшь? Всё правильно… не жди.
Ждать слишком…остро.
Не слишком быстро говорю?
Молчу не слишком?
Наш разговор встречать зарю
на крышу вышел.
Не то, чтоб я тебя люблю…
то дождь по крыше.
То вечер…ветер…снишься…сплю.
Но ты…не слышишь.

ВСЁ ПЕРЕМЕЛЕТСЯ

Всё сгладится, наладится. Со временем…наладится.
А не испечь оладьицев? Пожалуй, испеку.
Сошью из ситца платьице. В горох зелёный платьице.
Вина моя загладится: воздастся утюгу.

Из ситца не получится. Немодная материя.
Не для такого случая. Горох – не комильфо.
Нужна парча везучая. Как сваха на доверии.
Расцветка страстно жгучая. Как строчка из Сафо.

Оладьи нынче – к лешему! От постного до грешного
одна судьба потешная с косой наперевес.
В чём только ни замешана… я так давно замешена!
Весной, весной замешена. Крутой, крутой замес.

Сама себе порукою. Жду: свистнет рак, не свистнет ли?
Лицо белеет мукою. Чистейшая мука!
Заправлен горем луковым салат, закислен мыслями.
Десерт – тоска со скукою. И чайник без свистка.

Всё в жизни перемелется. От паперти до памяти.
Сума моя богатая – в горошек лоскуток.
Что ж от меня останется… (хоть что-нибудь останется?)
Пробелом между датами. Душою между строк

БОЛВАНЧИК КРОШКА ЦАХЕС

«Начало его славе положило удачно
выведенное им после многочисленных
физических опытов заключение, что
темнота происходит преимущественно
от недостатка света»
Э.Т.А. Гофман

Болванчик крошка Цахес. Любимая игрушка
ленивых и наивных, токующих в ночи.
Что ждёшь – то и получишь. Закрой глаза и уши:
желания обрушат печали без причин.

Желаем фокус-покус, всё сразу! И навечно.
Подделки – за проделки, за штучку – жизнь на кон.
На безымянном правом: без права на колечко.
На безымянном левом: по праву на закон.

Кому из нас неведом самообман запойный?
Живые всё же, люди! Чудес хотим, чудес!
Толпой организуем на ровном месте бойню,
над жертвой нежно всхлипнем: «Прости, попутал бес»

С чужими нараспашку, к своим крикливо строги:
сначала приголубим, потом…отворотим.
Плодим уродцы-чувства. Всё идолам, под ноги!
Душа горит, пылает, накладывает грим.

И у меня есть крошка прозванием Циннобер.
Любимая игрушка – домашний шут и враль.
У входа в мышеловку мы с ней устали…обе:
желаем разбежаться…а расставаться…жаль.

“Nil admirari, Цахес!» На новогодней ёлке
тебе найдётся место средь принцев и волков.
А праздник завершится, последний тост умолкнет:
«Bravissimo, Циннобер! Bravi…»
И будь таков!

Nil admirari – (лат) Ничему не удивляйся.

И КАК ПРЕЖДЕ, ТРИ ДОРОГИ…

О Граале не слышали?
А зачем нам здесь Граали?
Нам бы пряник, нам бы плётку,
нам бы вечные костры…
Всех угодных – за решётку,
неугодных – в сини дали…
Суть: Расейския скрижали,
жизнь без брата, без сестры.

Сестры, братья…Кто вы, где вы?
На подходе роды Девы.
Пост Великий, сон глубокий
в ожидании волхвов.
Мне толкуют о Младенце,
я печалуюсь о Боге.
И как прежде, три дороги:
годным – звон колоколов.
неугодным – Хлеб и Кров.
грешным – память и Любовь.

НЕ СОТВОРИ

Мышиная фальшивит лира –
творец горы.
Не сотвори себе кумира,
не сотвори!
А если сотворил итогом
в нужде ль, в беде:
не падай идолам под ноги.
Взгляни: в воде
все отражения зыбучи –
течёт Вода.
На всё есть время, место, случай.
Над всем – Звезда,
взошедшая над Вифлеемом
в тот час, когда
все были глухи, слепы, немы.
Любви звезда.
Мария, как не лавр, а тернцы
благословить?
Легко ль дитя носить под сердцем,
легко ль любить?
Не сотвори себе кумира
ни впрок, ни в срок.

Курит над Роженицей мирра:
Младенец… Бог

РОЖДЕСТВО

Мокнет сизый орешник.
Неприглядный январь,
как озлобленный леший,
открывает свой ларь.
И трясёт нафталином
грязных, бурых дорог
на колёс крестовины,
на обочину строк.
Тени мчатся вприпрыжку
редколесьем судьбы,
прихватившие лишку
от щедрот голытьбы.
Косит дождь ненормальный
праздность святочных дней.
И сочельник печально
разливает елей.
Но к полуночи тише
и отраднее речь
смурых капель по крыше.
От рождественских свеч,
от дыхания воска
замирает душа.
Чисто, ясно и просто.
Рождество.
Божий шаг.