 |
|
|
Леонета Рублевская
До
скорой встречи в Майами! |
|
Дина Рубина, живущая в настоящее время в Израиле, никогда не бывала в Майами. Планировать, может быть, и планировала, да как-то дороги не заводили. Даже появляясь во многих городах Америки в последние годы, Майами оставался для нее в стороне. А тут представился реальный случай. С чего началось… А все началось с электронной почты. Писатель всегда получает много писем, - и «физических», и через Интернет. Читатели пишут о многом, желая поконтактировать с любимым автором. И всегда Дина охотно отвечает каждому. Ответила она и работнику одной из майамских библиотек Раде Резниковой. Тут будет уместным добавить, что в Майами есть немало русских библиотекарей, которые продолжают заниматься своей первоначальной профессией и здесь: помогают читателям получить нужную книгу, ценную информацию. А здесь, в Америке, они несут также всем посетителям знание о странах бывшего Союза, о традициях, культуре, освещают различные аспекты жизни, ну и конечно, представляют авторов, которыми были и есть богаты страны, из которых мы стеклись сюда, в Америку. Несколько лет тому из Израиля в Америку приехала Наталия Медвинская. Она-то, проработав в Израиле несколько лет в библиотеке, была в курсе литературной жизни страны. И, конечно, отлично знала творчество Дины Рубиной, известной израильской писательницы, которая тоже в свое время выехала из СССР. Как-то при встрече со своей нынешней коллегой Радой Резниковой она-то и посоветовала пригласить Дину Рубину в Майами. Рада – человек деятельный и активный – никогда не откладывает дело на завтра, если его можно сделать сегодня. Тем более предложение это ей, почитательнице таланта Дины, показалось очень заманчивым, и она тут же накатала письмо адресату. Так, мол, и так: приезжайте, покажитесь и нашим читателям, которые вас любят и ждут с нетерпением. Я не гарантирую за точный текст письма, но суть его была таковой. На что Дина и ответила неопределенно, что – не знаю, дел полно. Но в Америке скоро намереваюсь быть. Посмотрим. Как все произошло. И вот… зал Бровардского отделения Еврейского Союза в Майами. Организаторы волнуются, потому что время для встречи не совсем обычное – 2 часа дня. Очевидно, мало кто сможет явиться: многие в это время на работе. Но, с другой стороны, - что поделаешь! - время это возникло в связи с перелетами писательницы, - как говорится, на ходу, между рейсами самолетов. Ко всеобщему удивлению к двум часам зал был полон. Принесли даже дополнительные стулья. Читатели, оснащенные книгами, камерами, цветами, поглядывали на дверь. Дина прошла к столику, покрытым по давней нашей традиции красным, под аплодисменты. Улыбнулась очаровательной улыбкой, вскинула на глаза очки, обвела взглядом собравшуюся публику и приступила к делу.
ДИНА: Скажу честно, я тут проездом. Меня пригласили в Вернонский университет в Миддлебури выступить перед студентами в качестве писателя, и я согласилась. А перед этим на меня вышла Рада по электронной почте. Я сначала сказала: “Рада, июль – это же не сезон! Кто же в июле собирается на писателя???” Она говорит: “Ничего, ничего!” И мы рискнули. Теперь я вижу вас, и я очень рада, что зарулила в Майами. Я очень часто провожу встречи с читателями. Но, признаюсь, я откровенно по-разному отношусь к своим читателям и слушателям. К читателям я абсолютно равнодушна равнодушием творческого человека. Читатель как бы далеко от меня. Читатель – человек самостоятельный. Он может отложить книгу в сторону. Он может совсем к ней не вернуться, кому-то подарить. А слушатель, он – вот. Он пришел, сидит и ждет от меня чего-то. Поэтому я всегда принципиально заявляю, что своих слушателей я развлекаю. Писатель я трагический и читать на аудиторию свою прозу – дело не благодарное. Слушатели, знаю, должны расслабиться. Есть такая прелестная притча. Спросили у Ильи-пророка: кто из этих людей, собравшихся на базарной площади, заслужит место в будущем мире? Он оглядел всю площать и сказал – вон те 2 шута, которые веселят народ. Поэтому я тоже попробую вас немного развлечь. Как же происходила встреча? Скажите, где писатель черпает свой материал для рассказов, романов, повестей? Давно известно: из самой жизни. У писателя – цепкое ухо, цепкие глаза, - он все замечает, все запоминает, чтобы потом использовать весь этот ценный капитал в какой-то из своих будущих книг. Дина Рубина – коллекционер великий. Писать и публиковаться она начала еще Ташкенте в 16 лет, - так что можете представить, что за все эти годы и до сегодняшнего дня она – автор множества произведений, где герои, их судьбы, портреты, язык, конечно же, из ее собственной коллекции, которую хранит ее память и невероятное количество записей. На встрече было приятно обнаружить, что Дина еще и актриса. Оказалось, что она блестяще владеет аудиторией, хорошо ее чувствует, метко и быстро реагирует и… завораживает. Вот где ее коллекция из подмеченного в жизни в виде житейских сцен, диалогов начинает оживать в собственном исполнении и вызывать в зале бурную ответную реакцию откровенного хохота, смеха, аплодисментов. Вот, например, один из фрагментов записи встречи в Майами. Я специально оставила ремарки о реакции публики, чтоб воспроизвести более полную картину встречи. ДИНА: Когда меня спрашивают хоть что-то об эмиграции, о репатриации, как у нас называется там, то я обычно говорю, что мне ужасно повезло. Я пишу в жанре трагифарса, а та страна, где я живу, она живет в жанре трагифарса. И мне ничего не приходится особо придумывать, достаточно просто выйти на улицу Иерусалима, например на улицу Яффа и увидеть двух пожилых дам, которые стоят по разным сторонам улицы и, недожидаясь зеленого света, кричат друг другу через поток автомобилей: - Как вам нравится Арнольд? - Что он опять в новом костюме? - Какой костюм, в пятницу его похоронили! - Так что вы у меня спрашиваете – как он мне нравится? - Нет, но как вы оцениваете поступок? (смех)
Или, например, многие мои друзья – экскурсоводы. И тут, как вы сами понимаете, немеренное море баек, а особенно у тех, кто возит на экскурсии публику из пожилых людей … у нас это называется “золотой возраст”. Вот экскурсовод везет группу людей золотого возраста, стараясь делать почаще остановки – в туалет зайти, ножки размять. И после очередной остановки – автобус уже катит по шоссе - вдруг обнаруживается, что место у окна пустует. Дама сидит, а мужа ее нет. Экскурсовод хватает микрофон и кричит: “Фира Моисеевна, вашего мужа не хватает!” И в ответ: “Это вам его не хватает!” (смех) Это все – наши реалии. Я выросла в бурной интернациональной среде. В Ташкенте проживало чуть ли не 98 национальностей. В нашем классе учились армяне, грузины, татары - и казанские, и крымские, евреи – и бухарские, и ашкеназские, узбеки, таджики, корейцы, китайцы, унгуры, греки… Мы выросли в этом, и мы знали, что другой – не хуже тебя, а ты – не лучше другого. С детства я всегда слышала какой-то акцент. Помню, что во дворе у нас жил дядя Садык… А надо сказать, что когда узбеки готовили какое-то вкусное блюдо: плов, манты, они всегда обносили соседей – угощали. Входит дядя Садык с двумя тарелками, я кручусь у него под ногами – была маленькой, худой, тощей – он говорит: “Кизбола, ты такой худой. Ты больше кушай! Морда будет такой красивый, как сковородка!” (смех) А был еще дядя Ашот, армянин – заведующий мебельным магазином. Он был тамадой всегда на наших дворовых праздниках. Выставлялись столы длинные цепочкой во дворе, и все свадьбы, дни рождения, разные праздники (Пасха, 7 Ноября, 1 Мая), обрезания – все мы праздновали там. Я помню свадьбу племянницы дяди Ашота. Он поднял тост и сказал: “Я сейчас бил невеста. Спросил – Сюзанна дорогой, ты почему не плачешь в этот день, когда невеста должен плакать? А он мне говорит – знаешь, дорогой, пусть плачут те, к кому я иду!” (смех) Это был такой живой театр. Я люблю человеческую речь. Я – актерка, и я могла изобразить кого угодно, у меня не получался только еврейский акцент. До определенного времени. Обычно меня отправляли к бабушке. Это был район Кажгарки, это был еврейский район. Я помню, когда-то ко мне пришел соученик, полез на крышу чинить антенну. Пришла бабушка и закричала: - Мейделе, этот мальчик – еврей? - Нет, бабушка! – Все равно я не хочу, чтоб он разбился! (смех) …Помню, у нас в театре драмы имени Горького работали рабочий сцены узбек Джура и завхоз Лившиц. Я там часто околачивалась на репетициях. Как-то вижу: выходит Джура с ковром, перекинутым через плечо и свернутым в рулон, мрачно спрашивает Лившица: - Липшиц, ковьер бит? (Кто б мог понять, только я поняла – он, разумеется, спрашивал выбивать ли ковер). А Лившиц говорит: - Слушайте, ви работаете в русском театре, надо говорить мьякше: “ковьер”…(смех) Вы знаете, до поры, до времени я не понимала, откуда в Ташкенте этот мягкий, южно-русский, определенный акцент, пока не оказалась в Одессе. И тогда я поняла, откуда этот говор, откуда эта речь. А надо вам сказать, что до отъезда в Израиль я в Одессе не была ни разу. И, конечно, вы понимаете, что такое Одесса, что такое южно-русская литературная школа для писателя! Это – Ильф и Петров, Жебатинский, Олеша, Бабель! И представляете меня? Я уезжаю навеки из Советского Союза в то время, ни разу не побывав в Одессе! Я думала, что это навсегда, я ужасно это оплакивала. Но в 1993 году стало легче дышать, и меня вызвали в Израиле в Министерство Иностранных Дел и попросили поехать и выступить в Москве, в Питере, в Одессе и в Киеве. Из-за Одессы я согласилась. И вот представьте себе: 1993 год: голод, холод, ноябрь, дожди… Малоприглядная Одесса: полуразрушенные, полуоблупленные дивные особнячки; выбоины страшные в асфальте, чудовищное состояние дворов, выбитые окна в подъездах, вывернутые лампочки… И какая-то пустынность, запущенность во всем. И я подумала: “Наверное, Одессы уже нет…И нет настоящих одесситов…” Но зашла в какой-то полупустой трамвай и вдруг увидела такой плакатик, на котором была нарисована дамочка, перебегающая трамвайные пути. И было такое четверостишье:
Быть может, мечтая о сцене и славе, И я поняла, что, наверное, Одесса как-то еще присутствует. А в другом старом трамвае и увидела на деревянной спинке переднего сиденья надпись: “Все мущины (через Щ) – обманщики и притворщики!” А чуть ниже другим почерком: “Вы, Розочка, тоже не ангел! (смех)” Я поняла, что Одесса все еще есть! И до конца моего пребывания мне довелось увидеть еще прелестные сценки. Когда я, к примеру, купила сдуру часы, и они у меня через 3 часа перестали ходить, и я вдруг увидела часовую будку – а мой дед был лучшим часовщиком Харькова – и у меня сентимент к этим будкам часовым… Там сидел старичок лысый со стаканом в глазу. Я подошла и сказала: - Боже мой! Наверное, только в Одессе остались такие часовые будки! Он поднял на лоб этот стаканчик, посмотрел на меня и сказал: - Мадам, от Одессы осталась одна интонация! (смех) А когда я ему показала часы, он задумчиво посмотрел и сказал: - Вам нужен трамвай. (смех) Я-то решила, что он мне посоветует обратиться в дом быта через, там, 2 остановки. Я спросила: - Какой номер? Он сказал: - Это вам без разницы. Придет трамвай, положите на рельсы… (смех) На прощанье Время встречи отсчитывало свои минуты. А, казалось, числу интересных, метких, юмористических сцен, диалогов из коллекции Дины Рубиной, подмеченных ее внимательным воображением, нет конца. Как-то писательницу спросили во время одного из интервью о том, как с ее точки зрения связаны язык и литература? Ответ был таков: “Язык — орудие литературы. Литература — продукт яркого и талантливого воображения мастера, мастера, создающего реальность”. На встрече с майамскими читателями Дина Рубина все же читала и фрагменты из своих произведений. Безусловно, было интересно их слушать в авторском исполнении, где персонажи разговаривали живым языком – колоритным, сочным, настоящим. Ну, а в завершение встречи – конечно же, новые книги для читателей и автограф автора.
Пока в зале происходила суматоха с приобретением книг, я воспользовалась минуткой и подошла к Дине: - Дина, знаю, что Вы очень заняты в этой своей поездке, а сюда все же зарулили. Для чего Вам эта встреча? ДИНА: Я, надо сказать, совершенно не планировала сюда заезд. Но тем не менее меня уговорили. И я подумала: я никогда не видела Майами, а мне всегда интересны новые люди. Вот человек, который приехал и живет в Майами – русский человек, с русско-язычным сознанием – кто он такой? Как ему тут живется? - Разобрались? Д: Нет еще. - А что-то уже подхватили в свою коллекцию характеров здесь? Д: Для этого нужно здесь побыть подольше. А так – только встреча. - А специально не планируете ли сюда? Д: О, это дело будущего. - Тогда до следующей встречи в Майами? Д: Несомненно!
Леонета Рублевская, Майами Фото автора
|
 |
