Алиса Ханцис

Родинка

Наверное, мне стоило подумать раньше - еще до того, как выскочить из здания репетиционной базы под нависшее небо, с головой нырнув в сырой, остро пахнущий воздух; до того, как ливень обрушился на меня, застав посередине дороги к метро - и, конечно, до того, как Питер Хьюз, высунувшись из дверей аптеки, схватил меня за руку и втащил в маленькое, теплое, пропахшее лекарствами помещение.

Возможно, всё было бы иначе.

Глухой стук захлопнувшейся двери и звон колокольчика вмиг разделили нас, разорвав иллюзию нечаянной близости. Он отпустил мою руку, я шагнула назад и отвернулась к витрине, глядя на зыбкую пелену дождя, в которую была завернута потемневшая пустынная улица.

- Ты тоже забыла зонтик, - сказал Питер.

Это "тоже" очертило вокруг нас магический круг и словно вновь притянуло друг к другу. Я осмелилась повернуть голову и посмотреть на него.

Питер Хьюз - первая валторна, киноман, умница и сноб - прислонил к стене все свои шесть с лишним футов росту и наблюдал за дождем. Я вдруг с досадой подумала, что не поблагодарила его за убежище. Делать это сейчас было бы уже глупо.

Сердце стучало в висках, отсчитывая подаренные дождем минуты. Они тихо и необратимо падали, как капли в клепсидре... Но, судя по темноте за витриной и пузырящейся лужице на мостовой, моя клепсидра была еще полна.

"Ты дурочка, - шептала я себе. - Такого случая больше не повторится…".

- Слушай, - вдруг заговорил Питер, - а что за девчонка приходила с тобой во вторник? Вы так похожи…

- Камилла? Моя сестра.

- Симпатичная, - задумчиво сказал он, обращаясь к витрине.

"Симпатичная, - услужливым эхом повторило сознание. - Похожа на тебя…".

Я поспешно прижала предательски пылающую щеку к холодному стеклу и уперлась взглядом в шкафчик с лекарствами от простуды.

- Вы так похожи, - зачем-то повторил Питер. - Она тоже тромбонистка?

Даже не глядя на него, я поняла, что он улыбнулся. Может быть, даже подмигнул. Хотя зачем бы он стал подмигивать моему затылку?

Оторвав щёку от стекла, я нарисовала пальцем снежинку на запотевшем от дыхания пятачке и сказала:

- Нет, она не тромбонистка.

- Почему? - странно спросил Питер.

Я посмотрела на свое отражение в витрине. Мысленно дорисовала кокетливую челку на лбу, длинную косу, перекинутую через плечо, и искорки в глубине глаз.

Мне не хотелось говорить о Камилле.

- У нее родинка над губой, - ответила я и перечеркнула пальцем портрет на стекле.

В пахнущем лекарствами воздухе повисло удивленное молчание, сменившееся затем молчанием скучающим. Питер полурассеянно водил взглядом по полкам с лекарствами. Я лихорадочно придумывала тему для разговора.

- Я знал парня, - вдруг заговорил он, не отрывая взгляда от одной из полок, - у которого была такая родинка. При этом он безумно хотел играть на валторне. Мы… мы с ним вместе учились, - прибавил он доверительно, обратив, наконец, лицо ко мне. Я кивнула, пытаясь оправдать доверие. - Так вот, он мечтал о валторне, а ему достался фагот. Из-за родинки - она была слишком большой. А он, понимаешь, не мог выразить себя с помощью другого инструмента. Он пошел к врачу с просьбой удалить родинку, - Питер вновь скользнул глазами по полкам с лекарствами, словно ища поддержки. - Но врач отказался, объяснив, что это может спровоцировать рак.

Я сглотнула. Питер смотрел прямо на меня. Его очки с тонированными стеклами были похожи на два аквариума, наполненные голубоватой водой. В каждом из них неподвижно плавал глаз неопределенного холодного цвета.

- Тогда этот парень понял, что не может иначе, - голос Питера упал на целый тон. - Он пошел и сам удалил родинку. Она оказалась злокачественной. Через два месяца он умер от рака.

Последнее слово, безжалостно отчеканенное, монетой упало на пол, и звон заполнил мою голову. Я прижалась лицом к витрине. Клепсидра была пуста. Дождь перестал. Но капли продолжали сползать по стеклу - теперь уже с внутренней его стороны.

***

- Но этого не может быть! - темные глаза под густой челкой удивленно расширились. - Я точно знаю! Если родинка злокачественная, то врач просто обязан ее удалить! Я знаю это потому, что врач смотрел мою и нашел, что с ней все в порядке…

Мы сидели на кухне. За окном окончательно стемнело.

- Кэм, - медленно сказала я, - поклянись, что ты не врешь.

- Клянусь, - тряхнула челкой сестра.

Монета, два часа назад упавшая на пол аптеки, оказалась фальшивой.

На следующий день, войдя в репетиционный зал, я сразу отыскала взглядом высокую худую фигуру. Поставив футляр с тромбоном около своего стула, я подошла к Питеру.

- Привет.

- Привет, - он посмотрел на меня свысока, что, впрочем, было естественно при футе разницы в росте.

- Скажи, почему ты обманул меня вчера? Зачем сочинил эту историю про родинку?

Он быстрым, как у змеи, движением языка облизнул губы. Над верхней губой отчетливо виднелись редкие темные усики. Они ему не шли.

- Надо же было чем-то развлечься, пока дождь не кончится.

Его глаза, явно скучая, смотрели на меня из своих аквариумов.

- А вообще-то меня просто достали жрецы от музыки, которые ставят ее на первое место в жизни. Строят из себя монахов с горящими глазами... Вот вроде тебя. Так и хочется их проучить.

Питер Хьюз - первая валторна, киноман, сноб и циник - картинно подавил зевок, сел и, открыв футляр, начал собирать инструмент.