Михаил Блехман.
Миша, каково твоё мнение о нынешнем состоянии русской
литературы?
Михаил Блехман.
Миша, скажу откровенно, без политесов и всевозможных, извини за
выражение, «корректностей»: моё мнение – русская литература
находится в состоянии умирания.
МБ. Ты вообще-то
оптимист, откуда же такое упадничество?
МБ. Сужу по
современным русским «толстым» литературным журналам, российским
и зарубежным: нынешняя тенденция – публиковать заумствующих
авторов, лишённых литературного таланта (не «бесталанных»,
потому что «бесталанный» означает «несчастный», а не «лишённый
таланта»), зачастую толком не знающих русского языка.
МБ: Да, русский язык
присутствует во многих публикуемых «толстыми» журналами
произведениях исключительно в качестве крепостного, которого
барин приказал выпороть вожжами за непослушание.
МБ. Или в качестве
крепостной девки, с коей барину возжелалось провести ночь личной
радости.
МБ. Жалко бедных
крепостных, что уж там скрывать... Вот, скажем, перл одного
живого классика:
Так что, разложив бумаги и приготовившись к
прозаическому штурму, мне стало чем заняться.
МБ. Как говаривали в XIX веке,
"сидя у окна, проехала телега". Моя школьная учительница русской
словесности даже «двойки» пожалела бы за такой перл или адамант.
А каково тебе это:
Впрочем, хватит вас пугать — начну
политикал-корректно.
Судя по всему, видный писатель нынешней эпохи
намеревался походя продемонстрировать знание английского языка
на уровне «трафика», «хайвея» и прочих «митингов с «офицерами».
Ну, так уж сказал бы, по крайней мере, «политикали», а то
ведь как же мы догадаемся о его языковых познаниях?
МБ. Ну, а как тебе
такой синтаксис того же титана:
Потом он, набирая могучую инерцию, всё чаще
требует этой милости от других, чем имеет сам.
Ты понял смысл этой фразы?
МБ. Ты и впрямь
полагаешь, что изюбрь русской словесности пишет для того, чтобы
его поняли? Твоя наивность умиляет.
МБ. Разумеется, мэтр
(или санти-мэтр, как тебе будет угодно) пишет исключительно для
того, чтобы его опубликовали, а уж будут ли читать и поймут ли –
не всё ли санти-мэтру равно? Вот, ещё пример:
Редко когда такая строка затеривалась внутри
стихотворения.
МБ. «Затеривалась» -
каково тебе покажется? Не пробирает ли священная дрожь, не
охватывает ли не менее священный трепет?
МБ. А ведь
написано-то «живым классиком» бесталанной русской литературы
Андреем Битовым и напечатано в «толстом» журнале «Звезда».
МБ. И при этом
блестящие писатели – прозаики, поэты, с которыми Бог дал мне
счастье познакомиться благодаря редактированию
Интернет-альманаха «Порт-Фолио», - уже и не надеются, а иногда и
не хотят, быть опубликованными в деградировавших литературных
журналах.
МБ. Не потому ли,
что авторов «Порт-Фолио», в отличие от широко публикуемых
«классиков» и неудержимо стремящихся в оные, угораздило быть
талантливыми? Вот ведь незадача...
МБ. Нынешняя
«толстожурнальная» и книжная русская литература старается талант
на свои страницы не пускать. Современные литературные редакторы
работают на отсев, а не на поиск.
МБ. Давай скажем
прямо: это не что иное, как официальная литература. Просто
вместо прежней цензуры – коммунистической – нынче действует
другая, названия которой я ещё не придумал.
МБ. Я бы назвал её
«серой» цензурой. Как-никак, при коммунистах печатались не
только серости, но и таланты, и даже гении. А нынешняя, серая
цензура поставила себе сверхзадачу: не пропустить к читателю
талант. Возможно, потому, что эти редакторы умеют отличать милых
редакторскому сердцу «своих» серых от «чуждых» ярких.
МБ. Да, и при этом
они – нынешние власть в литературе предержащие – ссылаются на
народное мнение. Можно подумать, что это мнение их когда-нибудь
интересовало – что раньше, в период засилья красного цвета, что
нынче, когда преобладает серый.
МБ. Именно поэтому я,
в меру сил, ищу талантливых авторов, а найдя, публикую в нашем
«Порт-Фолио».
МБ. Отсеивать же
приходится процентов 95, и одна из основных причин –
надругательство авторов над русским языком. Ужасные
грамматические и стилистические ошибки: «не» вместо «ни»; мягкий
знак в глаголах настоящего времени, в инфинитивах же мягкого
знака нет; причастные обороты без запятых, зато запятые выделяют
то, что причастным оборотом не является, - всего не перечислишь.
МБ. Не открыть ли
тебе в монреальской газете «Голосе Общины» ещё и курсы русского
языка, в дополнение к курсам английского?..
МБ. Впрочем,
псевдорусский язык – не единственная проблема современной
русской литературы. Не менее серьёзная – её отставание от
литературы мировой, о чём многие читатели просто не
догадываются. Увы, русская литература в том виде, в котором её
пропагандируют, точнее, навязывают нам журналы и издательства,
осталась на уровне «а вот ещё была история». Таких историй – в
виде рассказов, повестей и романов – нам предлагают – навязывают
- тысячи, и разнятся они разве что сюжетами да заумностью
языковых построений, не всегда, как мы видим, грамотных. Ни
попытки обобщения, ни философского анализа, ни нестандартной
образности, да и вообще образности как таковой, в этих
произведениях нет.
МБ. Я бы назвал это
«литературной попсой». А мировая литература тем временем идёт
вперёд, создавая новые направления – постмодернизм, неореализм,
одни из которых нам вообще неизвестны, а о других сформировано
представление с точностью до наоборот. Многих из нас так
закормили литературной попсой, что они уже просто не в состоянии
воспринимать художественную литературу, отличающуюся сложной
образностью и многомерным восприятием действительности. И чтобы
оправдать своё неумение и основанное на нём нежелание понимать,
мы предпочитаем закрываться от жизни терминами-ярлыками, не
задумываясь над тем, что именно за ними стоит. Вот,
скажем, постмодернизмом в современной русской традиции принято
называть бессмысленную вычурность и навязчивую претенциозность.
Кого только не называют постмодернистами - и Сорокина, и
Пелевина, и всех, кто тужится эпатировать читателей и при этом
активно матерится, демонстрируя мнимую раскованность в попытке
спрятать серьёзные психологические комплексы. Но какое же
отношение эти псевдо-постмодернисты имеют к истинному
постмодернизму Хорхе Луиса Борхеса, Хулио Кортасара и их
последователей?
МБ. Думаю, что если
мы смеем ассоциировать себя с русской литературой, то нужно
стараться быть достойными этого некогда великого культурного
явления.
МБ. Русская
литература, начиная с Пушкина, дала нам образцы потрясающей
образности. Давай вдумаемся, вчувствуемся в метафору «Невы
державное теченье»: я позволил бы себе сказать, что эти стихи,
этот уровень – начало начал русской словесности. А лермонтовская
метафора, звучащая почти афоризмом: «Воздух чист и свеж, как
поцелуй ребёнка»! Русский Золотой век установил такие «стандарты
качества», которые не то что не допускают «проезжающих мимо окна
телег», а и просто-таки требуют искать великолепные
образы, свежие, как поцелуй ребёнка, метафоры, новые сочетания
слов, - и за всем этим должна быть глубокая философская идея?
МБ. Серебряному веку
это вполне удалось. Вот тебе строка Мандельштама:
В комнате белой как прялка, стоит тишина.
Поэт сравнил тишину с прялкой – и какой
феноменальный получился образ! Тишина – хозяйка комнаты, она
тяжела и неподвижна, она напоминает этим массивную прялку... А
вот ещё – тоже из Мандельштама, о Революции, о том, что
она принесла людям:
... спать ложилось время
В сугроб пшеничный за окном.
Засыпающее время – вот что такое эпоха
Революции. Пшеница напоминает поэту снег: если уснуть в снегу,
никогда уже не проснёшься...
Снова Мандельштам:
Вот «ундервуда» хрящ -
Скорее вырви клавиш,
И щучью косточку найдёшь.
Пишущие машинки, печатающие новые псевдозаконы,
шипят, подобно змеям.
Или:
На изумлённой крутизне
Я слышу грифельные визги.
Это пишется для нас, спускается сверху, учебник
новейшей истории.
МБ. Насколько же это
ярче, сильнее, талантливее его же коммунально-кухонного,
плоского, как пустой блин, стишка о «широкой груди осетина»! А
ведь именно этим стишком, а не своим великим постмодернизмом,
Мандельштам как раз и известен многим читателям.
МБ. Но вернёмся к
современной официальной литературе. Ольга Бежанова,
профессиональный литературовед и литературный критик, выпускница
двух североамериканских университетов – канадского McGill
и американского Yale, проанализировала
наугад (подчёркиваю – наугад!) толстожурнальные публикации,
представленные в «Журнальном зале».
МБ. Это очень
информативное Интернет-издание, позволяющее читать в сети
практически все «толстые» русскоязычные журналы, российские и
публикуемые за пределами России. Вот адрес:
http://magazines.russ.ru/.
МБ. Ольга прочитала
случайно выбранные выпуски 2006 г. таких известных журналов, как
«Звезда», «Знамя», «Новый мир», «Новый журнал», «Иерусалимский
журнал». Основное внимание Ольга уделяла прозе, в основном
рассказам и повестям. И результат, увы, печальный.
МБ. Оказывается,
больше всего современные авторы любят писать о самих себе,
причём делают это так избито и шаблонно, будто до них в жанре
автобиографии никто в целом мире не работал. Многие
«автобиографические» произведения – это не что иное, как
перечень фактов, читая которые, думаешь: «Ну и что? Зачем он
(она) мне об этом рассказывает? Зачем мне факты его (её)
биографии?». Вот что пишет по этому поводу Ольга:
Арсений Березин -
Простенькие, незатейливые, скучноватые автобиографические
истории. Пяйви Ненонен -
Грустная история о том, как гражданке Финляндии сложно
зарегистрироваться в паспортном столе России. Виктория
Волченко -
Жалобные автобиографические воспоминания. Михаил Каганович –
Аналогично.
Ольга спрашивает: «Почему все думают, что у них
какая-то суперинтересная жизнь?»
МБ. Вот именно!
Почему современным авторам так до боли хочется просто взять и
поведать всему миру о себе? Почему они даже не задумываются, чем
отличается художественное произведение от анкеты, подаваемой в
отдел кадров?
МБ. Ну, а стиль
большинства официальных авторов - это нечто особенное! Вот
удручившие и одновременно развеселившие Ольгу перлы из рассказа
Ирины Муравьёвой: «Николай Арнольдович любил женщин до
бешенства». «Маргарита не вызывала в нем сильного эротического
восторга». «Россия, с ее великолепной литературой, немыслимыми
просторами, колокольным звоном, а пуще всего – осевшими
могилами... – всё это словно бы подняло в Николае
Арнольдовиче свою оскорбленную голову».
МБ. Шедевр изящной
словесности! Мало того, что голова оскорблена, так она ещё и
поднялась внутри несчастного. Не говоря уже о том, что голову у
разгулявшейся авторессы поднимают просторы и могилы, что не
может не тревожить не сошедшего с ума читателя.
МБ. А вот
напоминающие купированные собачьи хвостики фразы из рассказа
Сергея Солоуха, возможно, тайного поклонника талантов Оксаны
Робски: «В глазах следователя мелькнуло лёгкое сожаление. Смена
оттенков синего. И хорошо. Это значит, у Павла по-прежнему всё
нормально с его собственными. Зелёными». «Книга была открыта на
нужной странице. Но Павел читать не стал. Он и так понимал, что
в их случае не нужно. Спросил без цели. По ходу дела.
Автоматически. Глупость, в общем-то». «Ждал. Совершенно точно.
Несомненно. И Павел Петрович Валентинов просто отвернулся. Долг
техдиректора обязывал его следить за маневрами Ващилова в
полутьме серверной. Этим он и занялся. Всецело».
МБ. В похожем стиле
слеплен и рассказ Виктории Райхер на безумно важную и
всех, безусловно, интересующую тему - как нелегко купить
автомобиль в Хайфе. Сделано это, как пишет Ольга Бежанова, а ля
«маленькие, но по три, большие, но по пять»: «Машина, реально,
не стоит шести тысяч. Они сами проговорились: в своё время
отдали за неё три. Но починили. Но давно. Но с тех пор ездили».
«Теперь Мейталь уже не будет с ним гулять, и эта русская тоже не
будет с ним гулять, потому что у неё есть высокий русский муж, а
у мальчика была машина, но теперь её нет».
МБ. Одна из
главнейших бед современной официальной литературы –
штампованные, избитые фразы. Официальные произведения
просто-таки изобилуют «тревожным стуком колёс», «бескрайними и
немыслимыми просторами» да «пухленькими губками бантиком» (про
губки – перл-штамп Евгения Шкловского).
МБ. Из той же серии –
широко нынче распространённый мудрый старик, сидящий на
завалинке у покосившейся избы, попыхивающий самокруткой и
улыбающийся в бороду, глядя на огольца, босоногое детство
которого уплывает в туманную даль.
МБ. Официальные
авторы даже и не стараются найти новые образы – им достаточно
тех, которые используют их коллеги в разрешённых публикациях.
МБ. Им невдомёк, что
в XXI веке создавать литературные
произведения намного сложнее, чем, скажем, сто лет назад: или ты
способен сказать что-то своё, чего до тебя никто (никто!) не
говорил, или не говори, то есть не пиши, вовсе.
МБ. Да как же можно
не писать, если страсть к писанию у сонмов разрешённых авторов
приобрела клинические черты и вряд ли поддастся излечению?
Графомания в тяжёлой форме выражается в порождении «текстов»
(сейчас литературные произведения модно называть текстами –
наверно, именно потому, что к литературе они отношения не имеют)
не только обыденно-автобиографического жанра, но и «чернушного»,
матерно-вульгарного (в богемных псевдоинтеллектуальных кругах
принято пить водку, ругаться матом и гордиться этим),
завистливо-новорусского, а также «косить под народ» - как ранее
говаривали, a la russ. Вот перл, да что
там перл – истинный адамант Владимира Маканина: «Василий
бил эту Анну, эту будущую жену отца, не всерьез, не кулаками, а
открытой ладонью, играючи. С обеих рук — бац! — в правое плечо.
Бац! — в левое плечо. Эта Анна так и валилась справа налево — а
затем наоборот. Билась как птичка. Но никак не взлетала. Но и не
падала — Василий падать не давал, бил равномерно — как с правой
руки, так сразу и с левой. Зато жена Василия лупила его отца
по-настоящему. Крепкая женщина. У Степаныча уже к вечеру синяки
были». Ольга Бежанова замечает: «Всё остальное совершенно такое
же. Эти били тех, а те этих. Последние били бедную собачку, так
как больше бить было некого».
МБ. Пример «чернухи»
- рассказ Бориса Евсеева: Во время Гражданской войны
недобрые красные комиссары заставляют простого сельского парня
пить стаканами человеческую кровь. И он сам стал убивать людей и
пить их кровь.
МБ. И всё это и
многое другое свалилось и продолжает валиться на наши головы под
названием «русская литература». Только литература ли это? Если
да, то что же тогда – Мандельштам?
МБ. Да и русская ли?
Русская литература, как мне кажется, умирает. Ты согласен?
МБ. Не совсем. Потому
что настоящее время в твоей фразе звучит чересчур оптимистично.
Увы, я бы использовал прошедшее.
МБ. Ну, а если так,
тогда что же мы с тобой пытаемся сделать в «Порт-Фолио»? Уж не
прониклись ли мы, упаси Бог, «мессианской» идеей спасения
русской словесности? Это было бы со всех точек зрения забавно.
МБ. Нет, всё проще и
тяжелее. Хочется «перепрыгнуть» через головы серых критиков,
официальных редакторов и издателей и дать возможность писателю и
читателю встретиться. Иначе русская литература останется
воспоминанием – сладким, но с горчинкой, как всё хорошее, чего
уже нет. Останется великими образами – «Воздух чист и свеж, как
поцелуй ребёнка», «Невы державное (вслушайся в эту метафору!)
теченье», «Дикая кошка, армянская речь», вот этими
афористическими стихами:
Сёстры тяжесть и нежность, одинаковы ваши
одежды.
Медуницы и осы тяжёлую розу сосут.
Человек умирает, песок остывает нагретый
И вчерашнее солнце на чёрных носилках несут.
МБ. Да, но критикуешь
ты прозу, а в пример ставишь поэзию, заметил?
МБ. Конечно! Потому
что один из путей литературы – это именно новый стиль – проза
такая образная, такая метафоричная, такая глубинная,
эмоциональная, что и поэзия с нею не сравнится. Именно проза –
наиболее поэтична и свободна, - но лишь такая проза, что впитает
в себя философию русской поэзии Золотого и Серебряного её веков.
МБ. Но, увы,
воскресить ту мощь, ту красоту – не в наших с тобою силах...
МБ. Она сама
воскреснет, только бы помочь ей задышать и пробиться через серый
асфальт, которым укатали плодородный некогда чернозём. Этот
асфальт – официальная, разрешённая псевдолитература,
официальный, разрешённый псевдорусский язык. И не власть
предержащие в этом виноваты, не «новые русские», не правители.
Вина тут лежит на тех, кто смеет именовать себя «писателем», не
понимая, что звание это необходимо заслужить, а не напялить на
себя, чтобы висело, как на корове седло.
МБ. Нужно искать
таланты, нужно открывать перед ними двери, нужно помогать им,
нужно рассказывать о том, как далеко ушла мировая литература.
Именно эту цель преследует наш Интернет-альманах «Порт-Фолио».
МБ. И, пожалуй, всё
что нужно, - это отклик читателя. Верно, Миша?
МБ. Верно, Миша. Всё,
что нужно, чтобы литература воскресла, - это чтобы был жив
читатель.
|