|
Валентин Никитин
Стихи
|
***
утро
петух рассвета
на плетне зари
взъерошил красный гребешок солнца
силуэты – в фигуры
серое – в цветное
день-художник рисует
маслом –
природу
гуашью –
животных
акварелью –
человека
***
какие сны мне снятся Боже мой!
такая бездна в них сквозит сквозь пламя
что просыпаясь в страхе замирая
я не могу пошевелить рукой
припомнив забываю через миг
и силясь вспомнить главного не помню
все кажется: иду один по полю
но день ли ночь – не знаю не постиг
***
пронзительно колеблется струна
струна пространства в даль устремлена
струна пространства убивая время
пронзительно колеблется как пламя
но вспыхивает солнечный росток
и звук восходит стонет – и растет
душа цветка прозрачна и легка
в нем зыблется как память стебелька
задумается – облако стоит
одумается – тянется в зенит
душа цветка прозрачна и легка
в ней солнечная тяга стебелька
а он дрожит пуглив и одинок
как в ставнях луч неверный стебелек
наощупь пробивает холод плит
чуть-чуть еще – и ангел вострубит
***
лучи уходят в кривизну
но не дробятся на осколки
и наша жизнь – как месяц тонкий
где верх колеблется внизу
в неизмеримости небес
восходят чьи-то лики лица
в неисследимости – Бог весть –
нам кажется что это снится
но вспыхнет полная луна –
и на незримой амальгаме
запечатленные тела
взойдут над новыми мирами
***
гусиная кожа дождя
меня холодком обожгла
я радостно замер испуган
как стриж над крестом у креста
когда колокольня внизу
и рядом и ложно блаженство
какая картавость у жестов
у крыльев что гибель несут
регата летучих мышей
но пусть паруса – перепонки,
у неба в моем перемете
лишь ласточки белых стрижей
***
мой город в бликах желтооспенных
янтарно-солнечных слепых
и зайчики бегут как ослики
вдоль карусельных мостовых
как будто выставлены рамы
деревья к небу прислонясь
о чем-то шепчется их вязь
с потусторонними мирами
затем вдруг белое нашествие
невероятнейший десант
летят снежинки сумасшедшие
на парашютиках висят
март по зиме творит поминки
снег пахнет хлебом и вином
и ветер феску заломивши
вечерний гонит фаэтон
***
проглянули лики
стихий неземных:
цветущие липы
и желтые листья на них
лесные сороки
о чем ваши веретена?
последние сроки
последние времена
***
пылинки взвешивает луч
они во мраке невесомы
они поверхностью несомы
чей жест торжественно летуч
на световых весах минут
такие маленькие гирьки
равновелики и безлики
но в их струеньи – млечный путь
как будто ангела стопа
скользит неведомостью линий
и ливень звезд и листопад
и листопад как звездный ливень
***
на морозе голуби нахохлились
Боже мой
Божий дом
на таком неумолимом холоде
хоть воркуют маковки растерянно:
воскреси
но кресты
выплетены терниями
сквозь оконце слюдяного дня
идет ночь
и невмочь
ждать погоды годы погодя
вот и небо съежилось уже
как Звезда
как слеза
на моем покойницком лице
***
свет – соглядатай
рассеянный свет
крадется вкрадчиво
в тапочках белых
сосредоточен в себе
полуслеп
наг
только евнух
Боже, глаза мои
в небе зажмурь
Боже мой,
выключи
белую ночь
пусть растворится
больной абажур
как парашют
***
ИЗ ВЕНКА СОНЕТОВ
какая несказуемая боль!
цветок свечи как горький померанец
и проступает вновь воспоминанье
как вещий знак зловеще-водяной
о если бы не леший, водяной!
о если бы хоть лары и пенаты!
но кружатся унылы и пернаты
еще темнее твари надо мной
я руки простираю и зову
свою неугасимую звезду
и участь неминучую как случай
горит свеча под взмахами крыла
какая незавидная судьба
не плакаться а плакать и беззвучно
***
не плакаться а плакать и беззвучно
поводья слез упущены уже
и скачет смерть; за мною неужель?
наездница! – с ней встреча неминуча
вот шпоры мрака брызнули летуче!
и бледный конь застыл на вираже
сомнамбула моя из ворожей
а я навстречу – робкий тихий лучник
но белый крест любовью осенен
и на забрале голубь осиян
и в сердце радость солнечного духа!
проснусь ли я — я буду видеть сон
не разлучит того, кто так влюблен •
знак препинанья, вещий знак, разлука
***
снег идет
так странно жив
снег –
забор бегущих зебр
в его ребра
перст вложи
на белеющей
стезе
о
берез идущий лес
снег проходит
как Христос
снег воистину
воскрес
и осеняет нас
крестом
***
сколь велика Твоя милость ко мне
если живу недостоин рожденья:
тело греховно душа суеверна –
сколь велика Твоя милость ко мне
перед Тобой простираюсь во прах
сохнет язык – недостоин молиться
знаю: погиб но надеюсь на милость
перед Тобой простираясь во прах
***
отступает прибой обнажая песок –
так и жизнь вдруг отступит тоску обнажая
но нахлынет волна эту мель захлестнет –
и волна над волной заволнуется жадно
этот берег и отмель и ясный закат
говорят о прощанье о вечном покое
но как жала знамен волны рдеют горят
и мятежное вновь воздымается море
и внезапно в ночи после третьей трубы
Солнце явит свой блеск как алмаз марсианский
и луна трижды в день на пороге судьбы
постучится к нам в дверь в своей мертвенной маске
***
идут дожди сплошной завесой
их шторы в воздухе висят
и лужи хлопают зловеще
поддразнивая листопад
он кружит в маске на котурнах
на сцене осени нагой
и пахнет траурно и трупно
перегоревший перегной
как поминальное прощанье
как погребальные цветы
воспоминания печальны
воспоминания мертвы
в подвале памяти зловещей
они как мыши шелестят
и мне самой судьбой завещан
непреходящий листопад
***
магическое зеркало залива
в нем отражаясь зыблется над ним
дым от кальяна ладан из кадила
иль облака нерукотворный дым?
дым облака! – им образ мира соткан
им тайны неба не утаены:
как глубина тоскует о высотах
как высота взыскует глубины
при сотвореньи мира были те же
извечные начала – твердь и хлябь
и Божий Дух носившийся над бездной
их горизонтом должен был разъять
его рубеж невыразимо зримо
связует разделяя заодно
осуществленье тайного порыва
иль знак о невозможности его?
***
прохожденье
у грота моего застыл прибой
погаснул отзвук в раковине гулкой
уступы скал нависшие над бухтой
как коршуны нависли надо мной
моя теснина сумеречна в ней
таится Фермопильское ущелье
чем далее тем кажется длинней
мгновение и тягостней смущенье
свивая саван сумрак гробовой
сгущается над жизнью-незабудкой
и память отделяется как боль
от раны отделяется под утро
душа моя уходит в коридор
как ветер отворяющий ущелье
влекома тягой страшной неземной
и тело не отбрасывает тени
иное невесомое как тень
оно глядит на тело что осталось
о Боже мой! – ужели в этот день
моя тоска смертельной оказалась?
***
под бременем земных чугунных дел
я не могу очнуться распрямиться
я ничего не вижу кроме стен
осуществленный мир сомкнул границы
затянут ужас серой пеленой
схожу с ума или ослеп как камень?
я не ослеп скорее ослеплен
но что бы ни случилось Боже мой
как вразумленье принимаю кару
и невзначай мелькнет издалека
какой-то отзвук отблеск вдохновенья
как будто затяжные облака
вдруг явят небо
***
с рассветного со смертного одра я
встаю едва беспомощен и тих
бессонница – сестра моя родная
все ночи рядом в схватках родовых
и приуняв свое сердцебиенье
и вняв ему как тайному мечу
я царскими вратами вдохновенья
вдруг в стихаре пурпурном прохожу
еще не иерей но раб Господень
душа моя рыдает и скорбит
молюсь я в полночь
и молюсь я в полдень
как самый правоверный неофит
о Боже, помоги мне все пороки
преодолеть и твердо соблюсти
Твои исповедимые пути
Твои неисповеданные сроки
***
Памяти Семена Шахбазова
крестовый перевал души
увидеть в дымке и сорваться
и кануть камнем в окаянство
опустошенной анаши
затем с безуминкой стихать
и гаснуть замирая в цикле
как в опустевшем лунном цирке
под страшным куполом стиха
в кругу магическом как вий
внять демоническому гласу
замкнуть петлю как яркий галстук
как неизбывное аминь
ты в огневеющей тиши
тебе от вечности казниться
но почему же мне все снится
крестовый перевал души?
***
вновь явлено величие высот
и альфа простирается к омеге
восходят небывалые кометы
и мертвые поднимутся вот-вот
тогда преобразится вещество
в едином поле в сфере Абсолюта
и полюса вселенские сольются
и утвердится избранных число
мы вне числа
мы – мнимая цифирь
не соль не ртуть
а гибельная сера
как грешники взыскуем милосердья
как грешники мы смерти подлежим
аз первый есмь
мне камень давит мысль
скудна любовь
как вера как надежда
остановись прохожий помолись
Бог – Бог живых
и мертвым вечность брезжит
диптих
***
Памяти МЛ. Волошина
1
курган могильный грезит он возвел
глазницы к небу кажется пространство
задумалось о вечности сквозь сон
и здесь себя впервые осознало
отсюда взгляд скользит за окоем
его непостижимостью томится
следит за тем как исчезает птица
железная за траурной каймой
исчезнуть вслед! – но взгляд не вездесущ
мысль не всегда восходит созерцая
три измеренья может быть три царства
иное есть – для отлетевших душ
как марево вселенная дрожит:
земное упованье о небесном
чем призрачней тем марево чудесней
и кажется магическим залив
2
за той чертой неведомая даль
девятый вал задумчиво вздымает
и море переходит в океан
как будто разворачивают знамя
так жизнь вздымает смерти горизонт
не знаем мы но веруем: за гранью
иная жизнь иной восторг живет
и море уступает океану
курган могильный к небу вознесен
в нем заклано безвольное пространство
но души созидают связь времен
незримо реют о телах томятся
и силятся прервать свой смертный сон
***
1917-ый
сочилась кровь из незасохших ран
Россия гемофилией больная
тащила свой дурацкий шарабан
тяжелая как лошадь ломовая
мечтая уподобиться лишь той
знаменитой гоголевской тройке
что стала европейскою судьбой
и возникала призраком далеким
но въехал низколобый броневик
легла под пулеметы учредилка
и снова на событий беловик
закапала кровавая черника
при висельно потухших фонарях
кричали голоштанные витии
теплушки расползались на фронтах
и рушились устои вековые
***
на Красной площади
«Россия, Россия, Россия
Мессия грядущего дня!»
А.Белый
у стен умолкнувшей святыни
где звезд кинжальные огни
я слышу в грозный час России
сердцебиение Москвы
ось неизбывная земная
скрипит и трется наизнос
и шар плывет изнемогая
как еле слышимое “SOS!”
над ним рассыпались салюты
как погребальные цветы
я слышу гулкие набаты –
чревовещание земли
все отдаленней берега
обеспокоеннее лица
Россия Блока умерла
ужели ей не повториться?
она без Бога на устах
хоругви прежние поникли
и странно высится впотьмах
в кольце из звезд Иван Великий
***
из цикла «Белые ночи»
и шпиль штыка и ангел-флюгер
и храмов траурные фуги
и неба серая шинель
в подкладке выцветшей и белой
и дни и ночи без свечей
и лебединый лепет статуй
и монументов гордый бред...
но этот красный марсов свет
но этот новый смольный статут?
и медновсадный броневик
и жест руки в железных шпорах?
кому винить глухонемых?
кого винить слепорожденным?
здесь каждый бывший божий день
одетый в серую шинель –
на марш! – в толпе единоверцев
и ночи белые мертвы
и под луною без луны
и кружат те же те же бесы
***
ВИТЕБСК
памяти М.Шагала
в литавры бьет пламя! –
сей звон летаргичен как осень
и тени взмывая
как коршуны падают в гнезда
и тихо светясь
у синей каймы оробелой
танцует свеча
в сарафане задумчиво белом
так девочка в красном
так женщина в черном неясыть
ликуя от страсти
от старости ропщет и плачет
в литавры бьет пламя! –
цветок пламенеет ракетой
часы улетают
их крылья над бытом воздеты
как марево пламя!
старик на пожарище плачет...
часы улетают
и маятник крыльями машет
***
мир обезбоженный – среда
где нет и признаков ландшафта
где все так тягостно так чахло
и ни дороги ни следа
лишь панцирь серого асфальта
застыла мертвая слюда
стальное море без движенья
и нет прибоя нет дождя
и вместо молний провода
бегущие как привиденья
какой бездонный котлован
в нем вечность в муках прозябает
в нем черный уголь-истукан
как бы таинственно мерцает
и дятел времени устал
напластования – века
и в недрах ад, рудник гремящий
и штрафники и кровь труда
чтоб искупить свой грех мертвящий
пока не грянула труба
***
Псков оскоплен – молчат колокола –
пасхальные поблекшие яички
великая течет отклокотав
и берега едва-едва колышет
но серое соборов серебро
цветною аппликацией заката
расцвечено так празднично светло
как никогда – как некогда – когда-то
и та же Русь – сияние полей
льняные лица взгляд полунезрячий
но грудь ей не распахивай – на ней
нательный крест увидишь ли как раньше?
***
над Неманом рассвет или закат?
Литва Литва твой долгий сон как морок
речь польская порой на русский лад
глубокий тон и легкий подмалевок
на рубеже Европы и России
твой рыцарь пал а твой герольд умолк
лишь взор озер такой же синий-синий
и кажется не потускнел зрачок
|
|
|
|