Наталия Май

Несколько слов о бульварной литературе

  
Можно назвать и иначе – «коммерческая», «ширпотреб», «дамская», «женская», «развлекательная»… суть ясна. Литература не очень серьезная с точки зрения филологов, философов… даже и не профессионалов в близких областях, а просто так называемой «мыслящей части человечества».

Ставящая перед собой задачу не заставить задуматься о судьбах мира, Вселенной, о жизни и смерти и тому подобных глобальных и вечных вопросах, а… просто развлечь и отвлечь. От реальных проблем, от неприятностей, от серых будней, от скуки, от однообразия своей жизни.

Мне бы хотелось попробовать проанализировать, во-первых, правы ли те, кто ее презирает, во-вторых, правы ли те, кто ее не читает вообще, ну а в третьих… в чем же ее специфика. Я, будучи читателем так называемых бульварных романов, причем читателем с многолетним стажем, хочу, чтобы разговор на эту тему состоялся без предвзятости, спеси, снобизма, вешания ярлыков – это проще всего. Судить легко, гораздо труднее пытаться понять явление.

Мои отношения с этим потоком «развлекательной макулатуры», как ее называют, начались с любви, с восторга! В Советском Союзе, несмотря на наличие и детективов, и незатейливых любовных историй, это как массовое явление все же не поощрялось. Да и почвы-то не было – а откуда? Ведь просто про любовь или про убийство рассказать недостаточно, нужны социальные контрасты – драматическое противостояние мира богатых и бедных. А у нас равенство, трехкомнатная квартира - роскошь. Где уж тут виллы с бассейнами, острова и дворцы? Если и стали появляться после перестройки «новые русские» и первые олигархи, как их потом назвали, то ассоциировалось это с криминалом. Огромная часть населения нашей страны не случайно «подсела» тогда именно на зарубежные книги и телесериалы. Хотелось читать про красивую жизнь, смотреть на красивую жизнь, мечтать о ней и верить в нее. В свое, родное, не верилось. А в далекое, заграничное – да. Мы же не знали, как там на самом деле живут, поэтому верили. Принимали все за чистую монету.

Помню свои ощущения – эйфория! Я даже представить себе не могла в годы своего советского детства и отрочества, что такая жизнь существует – и вот она. Не какие-то там убогие дискотеки с вульгарными девицами и отморозками, вызывающие отвращение, а приемы в доме миллионера, похожем на дворец из сказки. Никакого мата-перемата, культурная речь. Одно удовольствие читать или смотреть, как все выглядят. Ни вызывающего «прикида» девушек с Тверской улицы (писк моды во времена моей юности), ни безвкусного шика наших «новых богатых». Ощущение сказки – элегантность, утонченность. Звучит Моцарт или Вивальди. А если эстрада, то не такая, как наша, опять же – окультуренная. Отношения между людьми – красивые… так и хочется повторять это слово… да, в примитивнейшем смысле. «Сделайте мне красиво!» Можно сказать – слащавые кисло-сладкие розовые подделки писателей и сценаристов под реальную жизнь в этих странах, но эти подделки тогда многим из нас были дороги.

Это потом все успело приесться, потом возникли и пресыщение, и ирония, и прозрение – достаточно горькое на тот момент… что этой жизни не существует. И далеко не все ведь прозрели, и это меня поражает. До сих пор многие люди, причем вдвое старше меня, всерьез считают, что в Америке жизнь такая, как в «Санта-Барбаре», «Династии», романах Чейза, Сидни Шелдона, Даниэлы Стил, Жаклин Сьюзан, Джудит Крентц, Пенни Винченци и многих других, прочитанных мной в свое время взахлеб в огромном количестве.

Думаю, что большая часть таких телезрителей и читателей – женщины. Возможно, мужчинам это трудно понять, но для женщин та самая «красивость» жизни имеет значение. Их очаровывают определенные вещи, которые мужчин (конечно, не всех, но многих) могут абсолютно не трогать. Галантность в отношениях, создание определенной романтической атмосферы, сказочно красивые наряды, дома, приемы, ужины при свечах… То, что стало уже самыми настоящими «романтическими штампами» зарубежной кинопродукции и книгопродукции такого рода. Женщины падки на это. Если иметь в виду эту особенность их психологии, можно понять, как написать книгу или сценарий сериала, который понравится женщинам. (Это как раз то, чего не учитывают наши отечественные «мыловары» - они делают сериалы про ментов и братков для кого угодно, но не для женщин, и если наши женщины это смотрят, то от безысходности, потому что больше нечего смотреть.) Их привлекает вечная тема Принца и Золушки. У нас же все слишком приземлено, сказки нет. Даже у тех отечественных писательниц, которые пытаются работать в этом жанре, доминирует обыденность, та самая невеселая действительность, от которой читательницы хотят убежать.

Еще одна важная вещь – тема судьбы, рока, фатума. В романах, где есть не только любовь, но и интрига, детективная завязка (это, как правило, толстенные издания в твердой обложке, иной раз даже – в нескольких томах), герои живут «роковыми» страстями. Прошлое, за которое нужно отомстить. Предательство, а лучше - убийство. И не одно. Леденящие душу воспоминания о каплях крови на ковре в гостиной особняка или на ступеньках мраморной лестницы, где валялся тот самый «роковой» пистолет, из которого и раздался решающий выстрел. Роковой мужчина, разбивший не одно сердце и цинично ухмыляющийся при мысли о новой жертве. Роковая женщина с загадочным непроницаемым взглядом огромных демонических черных как безлунная ночь глаз. И главная героиня – жертва того же зловещего рока, который и направляет все ее действия так, чтобы она осуществила вендетту и перестала быть только игрушкой судьбы. Превратившись в ее хозяйку. («Хозяйка судьбы» - подходящее название для такого романа, так, кстати, и называется бразильская теленовелла компании Глобо.)

В тот момент, когда я уже достаточно начиталась и насмотрелась подобного, я решила попробовать зарабатывать на жизнь в этом жанре. Тут уже искренняя увлеченность ранней юности сменилась пресыщенностью и цинизмом – желанием извлечь выгоду из полученных знаний о том, как это делается. И в течение некоторого времени мне это удавалось. Поэтому я уже могу судить не только как потребитель, но и как тот, кто эту продукцию делал.

Писателей много, все они разные. Кто-то более талантлив, ярок, самобытен (Сидни Шелдон), кто-то – менее (Даниэла Стил). Но объединяет одно: желание развлекать. Казалось бы, и Шекспир, и Диккенс писали о великих страстях, и у них тема рока, судьбы, фатума, море крови и гора трупов… но почему они – Шекспир и Диккенс, а не бульварные писатели? Что же их отличает? Трагедии Шекспира и Диккенса не развлекают. Все, что угодно, но только не это. Они заставляют напрягаться, мыслить, сопереживать… но приятным развлечением ни «Гамлет», ни «Король Лир», ни «Ромео и Джульетта», ни «Домби и сын», ни «Тяжелые времена» быть не могут. Не тянет читать или смотреть эти произведения, жуя бутерброд.

Трагедии же бульварных писателей развлекают. Все страдают красиво, эффектно. В дорогих нарядах, с бокалом шампанского в руке, в продуманной писателем позе. Даже капли крови как-то особенно грациозно соскальзывают по складкам вечернего платья убитой или раненой героини – красавицы, разумеется, «роковой», «загадочной», «демонической» женщины-вамп или сирены или как ее еще можно назвать? Ведь там просто людей не бывает, там все жертвы Рока, игрушки Рока, марионетки Рока, зловещие слуги Дьявола, князи Тьмы и тому подобное. Мелодраматических штампов бульварной прозы достаточно много – это касается и стилистики, и образности, и сюжета. И именно это мне и хотелось бы проанализировать.

«Мэрион вышла в еще теплую ночь. Луна не светила, но уже… уже… небо было усыпано серебряной пылью звезд. Она прошла через сад, где аромат умирающих роз подымался навстречу серым ночным бабочкам», - это шутка хорошего писателя Джона Бойнтона Пристли. В пьесе «Время и семья Конвей» он стилизовал такую вот прозу. Одна из его героинь, вообще-то совсем не глупая и небесталанная девушка, мечтала стать писательницей, и он таким образом посмеялся над ее первыми потугами. Грязи или дискомфорта в такой литературе практически нет. Все – томно-романтично. Кожа героини – персиковая, зубы – фарфоровые, губы – коралловые, глаза подобны жемчугу, сапфиру, изумруду или аквамарину, фигура безупречная - осиная талия, длинные стройные ноги, пышная грудь, руки - как у фарфоровой статуэтки, шея - как у лебедя. Этот образно-стилистический ряд можно продолжить – мерцающие как сияние звезд свечи в гостиной роскошного особняка, в свою очередь звезды на небе сияют как свечи. Общая картина создается все теми же средствами выразительности: свечи как звезды, глаза умирающей красавицы - как солнце, бархатное платье как темная ночь, кольцо с рубином, капли крови, падающие на красный камень и навеки проклявшие его. Теперь этот злополучный камень будет у всех ассоциироваться с его убитой владелицей и теми самыми каплями крови…

Продолжать в таком стиле можно до бесконечности, но я думаю, что суть понятна. Умирать – так красиво, убивать – так эффектно. Никакой «прозы жизни», не портить картину.

Разумеется, вошли в моду и более агрессивные романы с обилием сцен насилия, жестокости, кровавых подробностей. Это уже триллеризация. И это тоже пользуется спросом. Теперь в современной бульварщине сочетается и хорошо рассчитанная жестокость (как встряска для читателей) и все тот же сахарный романтизм.

Люди в этих романах – герои сказок. Положительные или отрицательные. Роли распределяются примерно так: Снежная королева (хладнокровная красавица-злодейка), Серый Волк (хитрый коварный и кровожадный интриган), Красная Шапочка (невинная инженю) – она же Золушка, Принц (миллионер с внешностью фотомодели из мужских журналов, деловыми способностями и гуманистическими жизненными принципами). Сказок много, прототипов много, выбирай на свой вкус. Но то, что в жанре сказки может казаться художественным, живым, искренним, настоящим, в жанре бульварного романа – второсортной подделкой под литературу.

Нужна ли литература такого типа? На мой взгляд, конечно, нужна. Те, кто ее не читает и презирает, имеют право на свою позицию. Но в определенных ситуациях именно такая развлекательно-трагическая, а не подлинно трагическая или драматическая, незаменима. Люди нуждаются не только в том, чтобы глубоко сопереживать, улучшать свой художественный вкус или задумываться о Вечном. Они хотят и развлекаться. Эта литература снимает стресс, позволяет приятно провести время. А это – великое дело.

Читая изданные книги такого рода, да и размещенные в интернете произведения молодых писателей мне приходилось наблюдать, как сквозь все эти штампы, вопреки влиянию бульварной литературы, прорастает подлинное дарование. Какого масштаба – другой вопрос, но дарование настоящее.

Если писатель не ставит себе иных задач, кроме как развлекать, это его право. Но если ставит, он должен задуматься. Потому влияние этой литературы надо преодолевать. В какую сторону, в каком направлении будет развиваться молодой талант, это ему решать. В сторону реализма – отражения современной жизни во всей ее сложности и полноте, как Диккенс, Горький, Чехов? В сторону философской литературы как Достоевский, Айрис Мердок? В жанре сказки – для детей, для взрослых, как Андерсен, Оскар Уайльд, Александр Грин?

Вот, пожалуйста, описание героини «Алых парусов»: «Каждая черта Ассоль была выразительно легка и чиста, как полет ласточки. Темные, с оттенком грустного вопроса глаза казались несколько старше лица; его неправильный мягкий овал был овеял того рода прелестным загаром, какой присущ здоровой белизне кожи. Полураскрытый маленький рот блестел кроткой улыбкой». Старик, встреченный ею в лесу говорит, что ее имя «так странно, так однотонно, музыкально, как свист стрелы или шум морской раковины; что бы я стал делать, называйся ты одним из тех благозвучных, но нестерпимо привычных имен, которые чужды Прекрасной Неизвестности?»

Нужно ли комментировать эти цитаты? Вот она – не шаблонная красивость, а красота настоящая.

Какое бы направление автор ни выбрал, перед ним будет стоять непростая задача: осознание того, чем бульварная стилистика, символика, образность отличается от подлинно художественной. Продолжая любить развлекательную литературу, как любят вкусное блюдо, и, отдавая ей должное, все же стремиться к тому, чтобы создавать не Красивое, а Прекрасное.