|
Наталия Май
Несколько слов о бульварной литературе
|
Можно назвать и иначе – «коммерческая», «ширпотреб», «дамская»,
«женская», «развлекательная»… суть ясна. Литература не очень
серьезная с точки зрения филологов, философов… даже и не
профессионалов в близких областях, а просто так называемой
«мыслящей части человечества».
Ставящая перед собой задачу не заставить задуматься о судьбах
мира, Вселенной, о жизни и смерти и тому подобных глобальных и
вечных вопросах, а… просто развлечь и отвлечь. От реальных
проблем, от неприятностей, от серых будней, от скуки, от
однообразия своей жизни.
Мне бы хотелось попробовать проанализировать, во-первых, правы
ли те, кто ее презирает, во-вторых, правы ли те, кто ее не
читает вообще, ну а в третьих… в чем же ее специфика. Я, будучи
читателем так называемых бульварных романов, причем читателем с
многолетним стажем, хочу, чтобы разговор на эту тему состоялся
без предвзятости, спеси, снобизма, вешания ярлыков – это проще
всего. Судить легко, гораздо труднее пытаться понять явление.
Мои отношения с этим потоком «развлекательной макулатуры», как
ее называют, начались с любви, с восторга! В Советском Союзе,
несмотря на наличие и детективов, и незатейливых любовных
историй, это как массовое явление все же не поощрялось. Да и
почвы-то не было – а откуда? Ведь просто про любовь или про
убийство рассказать недостаточно, нужны социальные контрасты –
драматическое противостояние мира богатых и бедных. А у нас
равенство, трехкомнатная квартира - роскошь. Где уж тут виллы с
бассейнами, острова и дворцы? Если и стали появляться после
перестройки «новые русские» и первые олигархи, как их потом
назвали, то ассоциировалось это с криминалом. Огромная часть
населения нашей страны не случайно «подсела» тогда именно на
зарубежные книги и телесериалы. Хотелось читать про красивую
жизнь, смотреть на красивую жизнь, мечтать о ней и верить в нее.
В свое, родное, не верилось. А в далекое, заграничное – да. Мы
же не знали, как там на самом деле живут, поэтому верили.
Принимали все за чистую монету.
Помню свои ощущения – эйфория! Я даже представить себе не могла
в годы своего советского детства и отрочества, что такая жизнь
существует – и вот она. Не какие-то там убогие дискотеки с
вульгарными девицами и отморозками, вызывающие отвращение, а
приемы в доме миллионера, похожем на дворец из сказки. Никакого
мата-перемата, культурная речь. Одно удовольствие читать или
смотреть, как все выглядят. Ни вызывающего «прикида» девушек с
Тверской улицы (писк моды во времена моей юности), ни
безвкусного шика наших «новых богатых». Ощущение сказки –
элегантность, утонченность. Звучит Моцарт или Вивальди. А если
эстрада, то не такая, как наша, опять же – окультуренная.
Отношения между людьми – красивые… так и хочется повторять это
слово… да, в примитивнейшем смысле. «Сделайте мне красиво!»
Можно сказать – слащавые кисло-сладкие розовые подделки
писателей и сценаристов под реальную жизнь в этих странах, но
эти подделки тогда многим из нас были дороги.
Это потом все успело приесться, потом возникли и пресыщение, и
ирония, и прозрение – достаточно горькое на тот момент… что этой
жизни не существует. И далеко не все ведь прозрели, и это меня
поражает. До сих пор многие люди, причем вдвое старше меня,
всерьез считают, что в Америке жизнь такая, как в
«Санта-Барбаре», «Династии», романах Чейза, Сидни Шелдона,
Даниэлы Стил, Жаклин Сьюзан, Джудит Крентц, Пенни Винченци и
многих других, прочитанных мной в свое время взахлеб в огромном
количестве.
Думаю, что большая часть таких телезрителей и читателей –
женщины. Возможно, мужчинам это трудно понять, но для женщин та
самая «красивость» жизни имеет значение. Их очаровывают
определенные вещи, которые мужчин (конечно, не всех, но многих)
могут абсолютно не трогать. Галантность в отношениях, создание
определенной романтической атмосферы, сказочно красивые наряды,
дома, приемы, ужины при свечах… То, что стало уже самыми
настоящими «романтическими штампами» зарубежной кинопродукции и
книгопродукции такого рода. Женщины падки на это. Если иметь в
виду эту особенность их психологии, можно понять, как написать
книгу или сценарий сериала, который понравится женщинам. (Это
как раз то, чего не учитывают наши отечественные «мыловары» -
они делают сериалы про ментов и братков для кого угодно, но не
для женщин, и если наши женщины это смотрят, то от
безысходности, потому что больше нечего смотреть.) Их привлекает
вечная тема Принца и Золушки. У нас же все слишком приземлено,
сказки нет. Даже у тех отечественных писательниц, которые
пытаются работать в этом жанре, доминирует обыденность, та самая
невеселая действительность, от которой читательницы хотят
убежать.
Еще одна важная вещь – тема судьбы, рока, фатума. В романах, где
есть не только любовь, но и интрига, детективная завязка (это,
как правило, толстенные издания в твердой обложке, иной раз даже
– в нескольких томах), герои живут «роковыми» страстями.
Прошлое, за которое нужно отомстить. Предательство, а лучше -
убийство. И не одно. Леденящие душу воспоминания о каплях крови
на ковре в гостиной особняка или на ступеньках мраморной
лестницы, где валялся тот самый «роковой» пистолет, из которого
и раздался решающий выстрел. Роковой мужчина, разбивший не одно
сердце и цинично ухмыляющийся при мысли о новой жертве. Роковая
женщина с загадочным непроницаемым взглядом огромных
демонических черных как безлунная ночь глаз. И главная героиня –
жертва того же зловещего рока, который и направляет все ее
действия так, чтобы она осуществила вендетту и перестала быть
только игрушкой судьбы. Превратившись в ее хозяйку. («Хозяйка
судьбы» - подходящее название для такого романа, так, кстати, и
называется бразильская теленовелла компании Глобо.)
В тот момент, когда я уже достаточно начиталась и насмотрелась
подобного, я решила попробовать зарабатывать на жизнь в этом
жанре. Тут уже искренняя увлеченность ранней юности сменилась
пресыщенностью и цинизмом – желанием извлечь выгоду из
полученных знаний о том, как это делается. И в течение
некоторого времени мне это удавалось. Поэтому я уже могу судить
не только как потребитель, но и как тот, кто эту продукцию
делал.
Писателей много, все они разные. Кто-то более талантлив, ярок,
самобытен (Сидни Шелдон), кто-то – менее (Даниэла Стил). Но
объединяет одно: желание развлекать. Казалось бы, и Шекспир, и
Диккенс писали о великих страстях, и у них тема рока, судьбы,
фатума, море крови и гора трупов… но почему они – Шекспир и
Диккенс, а не бульварные писатели? Что же их отличает? Трагедии
Шекспира и Диккенса не развлекают. Все, что угодно, но только не
это. Они заставляют напрягаться, мыслить, сопереживать… но
приятным развлечением ни «Гамлет», ни «Король Лир», ни «Ромео и
Джульетта», ни «Домби и сын», ни «Тяжелые времена» быть не
могут. Не тянет читать или смотреть эти произведения, жуя
бутерброд.
Трагедии же бульварных писателей развлекают. Все страдают
красиво, эффектно. В дорогих нарядах, с бокалом шампанского в
руке, в продуманной писателем позе. Даже капли крови как-то
особенно грациозно соскальзывают по складкам вечернего платья
убитой или раненой героини – красавицы, разумеется, «роковой»,
«загадочной», «демонической» женщины-вамп или сирены или как ее
еще можно назвать? Ведь там просто людей не бывает, там все
жертвы Рока, игрушки Рока, марионетки Рока, зловещие слуги
Дьявола, князи Тьмы и тому подобное. Мелодраматических штампов
бульварной прозы достаточно много – это касается и стилистики, и
образности, и сюжета. И именно это мне и хотелось бы
проанализировать.
«Мэрион вышла в еще теплую ночь. Луна не светила, но уже… уже…
небо было усыпано серебряной пылью звезд. Она прошла через сад,
где аромат умирающих роз подымался навстречу серым ночным
бабочкам», - это шутка хорошего писателя Джона Бойнтона Пристли.
В пьесе «Время и семья Конвей» он стилизовал такую вот прозу.
Одна из его героинь, вообще-то совсем не глупая и небесталанная
девушка, мечтала стать писательницей, и он таким образом
посмеялся над ее первыми потугами. Грязи или дискомфорта в такой
литературе практически нет. Все – томно-романтично. Кожа героини
– персиковая, зубы – фарфоровые, губы – коралловые, глаза
подобны жемчугу, сапфиру, изумруду или аквамарину, фигура
безупречная - осиная талия, длинные стройные ноги, пышная грудь,
руки - как у фарфоровой статуэтки, шея - как у лебедя. Этот
образно-стилистический ряд можно продолжить – мерцающие как
сияние звезд свечи в гостиной роскошного особняка, в свою
очередь звезды на небе сияют как свечи. Общая картина создается
все теми же средствами выразительности: свечи как звезды, глаза
умирающей красавицы - как солнце, бархатное платье как темная
ночь, кольцо с рубином, капли крови, падающие на красный камень
и навеки проклявшие его. Теперь этот злополучный камень будет у
всех ассоциироваться с его убитой владелицей и теми самыми
каплями крови…
Продолжать в таком стиле можно до бесконечности, но я думаю, что
суть понятна. Умирать – так красиво, убивать – так эффектно.
Никакой «прозы жизни», не портить картину.
Разумеется, вошли в моду и более агрессивные романы с обилием
сцен насилия, жестокости, кровавых подробностей. Это уже
триллеризация. И это тоже пользуется спросом. Теперь в
современной бульварщине сочетается и хорошо рассчитанная
жестокость (как встряска для читателей) и все тот же сахарный
романтизм.
Люди в этих романах – герои сказок. Положительные или
отрицательные. Роли распределяются примерно так: Снежная
королева (хладнокровная красавица-злодейка), Серый Волк (хитрый
коварный и кровожадный интриган), Красная Шапочка (невинная
инженю) – она же Золушка, Принц (миллионер с внешностью
фотомодели из мужских журналов, деловыми способностями и
гуманистическими жизненными принципами). Сказок много,
прототипов много, выбирай на свой вкус. Но то, что в жанре
сказки может казаться художественным, живым, искренним,
настоящим, в жанре бульварного романа – второсортной подделкой
под литературу.
Нужна ли литература такого типа? На мой взгляд, конечно, нужна.
Те, кто ее не читает и презирает, имеют право на свою позицию.
Но в определенных ситуациях именно такая
развлекательно-трагическая, а не подлинно трагическая или
драматическая, незаменима. Люди нуждаются не только в том, чтобы
глубоко сопереживать, улучшать свой художественный вкус или
задумываться о Вечном. Они хотят и развлекаться. Эта литература
снимает стресс, позволяет приятно провести время. А это –
великое дело.
Читая изданные книги такого рода, да и размещенные в интернете
произведения молодых писателей мне приходилось наблюдать, как
сквозь все эти штампы, вопреки влиянию бульварной литературы,
прорастает подлинное дарование. Какого масштаба – другой вопрос,
но дарование настоящее.
Если писатель не ставит себе иных задач, кроме как развлекать,
это его право. Но если ставит, он должен задуматься. Потому
влияние этой литературы надо преодолевать. В какую сторону, в
каком направлении будет развиваться молодой талант, это ему
решать. В сторону реализма – отражения современной жизни во всей
ее сложности и полноте, как Диккенс, Горький, Чехов? В сторону
философской литературы как Достоевский, Айрис Мердок? В жанре
сказки – для детей, для взрослых, как Андерсен, Оскар Уайльд,
Александр Грин?
Вот, пожалуйста, описание героини «Алых парусов»: «Каждая черта
Ассоль была выразительно легка и чиста, как полет ласточки.
Темные, с оттенком грустного вопроса глаза казались несколько
старше лица; его неправильный мягкий овал был овеял того рода
прелестным загаром, какой присущ здоровой белизне кожи.
Полураскрытый маленький рот блестел кроткой улыбкой». Старик,
встреченный ею в лесу говорит, что ее имя «так странно, так
однотонно, музыкально, как свист стрелы или шум морской
раковины; что бы я стал делать, называйся ты одним из тех
благозвучных, но нестерпимо привычных имен, которые чужды
Прекрасной Неизвестности?»
Нужно ли комментировать эти цитаты? Вот она – не шаблонная
красивость, а красота настоящая.
Какое бы направление автор ни выбрал, перед ним будет стоять
непростая задача: осознание того, чем бульварная стилистика,
символика, образность отличается от подлинно художественной.
Продолжая любить развлекательную литературу, как любят вкусное
блюдо, и, отдавая ей должное, все же стремиться к тому, чтобы
создавать не Красивое, а Прекрасное.
|
|
|
|