| Редакция | Авторы | Форум | Гостевая книга | Текущий номер |

 

 

Александр Левинтов

О чем не пишут российские газеты


В больнице

Прошло всего два месяца, как я вернулся в Россию из Америки - и, вот, я в больнице, к чему так стремился в далекой Калифорнии. Дело в том, что в Америке обстоятельно обследоваться мне сильно мешало отсутствие медицинской страховки, а все, что в Америке выходит за рамки страховой медицины, носит фиктивно-декоративный характер и лучше время, деньги и надежды не терять.
Попал я, правда, не в больницу, а в Ревматологический центр, то есть туда, куда и стремился.
Многое у нас изменилось в медицине, а многое осталось, как и прежде.
Начнем с пережитков советского прошлого: попасть сюда просто так нельзя, только по знакомству. Официальный же путь сложен и извилист и никакие деньги не помогают. Осталась и иерархия отношений: чем незначительней фигура медперсонала, тем явственней веет от нее хамством. Ну, и, конечно, пьют больные, как в старые добрые времена.
Нового появилось также немало: некоторые анализы и процедуры стали платными, но цены вполне умеренные, самый дорогой из выпавших на мою долю - 25 долларов, самый дешевый - два. Появилось много новой техники, но тут мы, кажется, никогда не скупились. Правда, даже больным заметны перекосы. Наш центр - исследовательский. Тут диагностика - на первом месте. Поэтому в конфигурации медоборудования все эти диагностические машины и приборы просто на ура.
Что же касается профилактики, лечения, хирургии и реабилитации, то тут - явное отставание. Все
врачи вооружены компьютерной техникой, но история болезни все еще ведется вручную ("у нас не все врачи в ладах с компьютером"), что выглядит диковато. Новое также и то, что в столовой - вполне приемлемый харч: раньше я больничное есть не мог. И, конечно, радует свобода режима: можно хоть каждую ночь возвращаться домой, а на выходные так даже желательно. Если специалистов или оборудования не хватает, больных направляют в соседние центры, благо на Каширке собрались и Иммунологический центр, и Эндокринологический центр, и Онкологический центр (всемирно-известный "Блохинвальд"), и даже знаменитая среди диссидентов Пятнашка - для экзотики (здесь Иосифу Бродскому впаяли диагноз ВПШ, вяло текущая шизофрения).

В общем, медицина больше радует, чем огорчает. И, если у вас есть выбор и ваша ситуация не смертельна, то
рекомендую болеть в России. Если у вас более далеко идущие планы, то очень советую исламское терапевтическое отделение: и недорого и, опять же, гурии.

Исключение в этой радужной картине довольно грустное:
Я рассчитывал встретить здесь старичье вроде себя самого - ревматизм, все-таки, болезнь явно старческая.
Каково же было мое изумление: пенсионеров тут совсем немного. В общем можно встретить людей самых
разных возрастов, особенно много молодых женщин и девушек. А ведь имеется еще и детское отделение! Выходит,ревматизм очень помолодел, он подозрительно юн.
Ниже - небольшой и веселый пустяк в духе М. Зощенко: его незабвенная "Больница" поневоле вспоминается нам в
каждой палате.

Больница (по М. Зощенко)

Медицина у нас развилась - прямо страсть. Кабы не чума в Европе и холера в Одессе, где бы она сейчас плелась? И
где бы мы были все, я вас спрашиваю?

В больницу я приехал сам, по направлению. Теперь без направления даже в морг не попадешь. Я первым был. Знал бы такое дело - последним бы приехал. Что-то в моем паспорте оказалось не так: то ли фотография, то ли печать не в фокусе. То есть, конечно, с такой будкой - только я, но на печати еще больше непробритости, чем на самом деле.

- А вы из милиции можете представить справку, что это ваш паспорт?
- Да я просил, но они говорят, у них более круглой печати, чем в паспорте, уже нет.
- Ну, не знаем, - говорят, - идите к главврачу: может, только под его ответственность.

Как ни странно, главврач разрешение на госпитализацию дала, только велела побриться, как только пропишут в
палате, и водки не пить. Ну, это мы понимаем. Кто ж водку пьет, когда бреешься. Водку потом надо, на чистую щетину.

Выдали мне все, что положено: простыню, наволочку, пододеяльник и полполотенца. Спрашиваю, а где еще
полполотенца? А мне вежливо и без всяких эмоций отвечают: "Вы читать умеете? мать-перемать!" - и на стену пальцем. А там плакат: "Пациент и медперсонал, будьте взаимно вежливы!" - мол, полполотенца наши, а остальное - Ваше. У нас ведь теперь не пошлое хамское прошлое, у нас теперь светлое будущее отношение на рынке: ты мне, я - тебе, и все живы-здоровы.

На довольствие меня, понятно, лишь со следующего дня поставили. В смысле - сегодня и не мешайся под ногами,
вишь, очередь какая из настоящих больных.

В палате - все свои: отвальная по поводу безвременной выписки больного у окна. Мне аккурат на его койку
заступать. Ну, тут же, разумеется, отметили и мою, привальную. Хорошо сидим, плотно, как будто всю жизнь так сидели. Огурчики соленые, помидорчики, капустка квашеная, моченые яблоки, колбаса, естественно, докторская - или мы не в больнице? Водки - ни-ни, только чистый спирт. При нашей общей болезни единственное народное средство, и Минздрав не возражает.

Тут приходит лечащий врач, Мисс Подарга-69, молоденькая, с моей тещей одногодки. Я-то, по дури, ее к столу, а мужики ногами под столом: "Оборзел? Ей же диссертацию про нас писать!" Сели с ней скромненько в сторонке, она у меня интервью берет, как по телевизору. Про жизнь спрашивает, про мое отношение. А у меня, что жизнь, что отношение - "Да, пошли вы". Выстукала, давление смерила, пульс прощупала и даже нашла его, сердешного, а я, признаться, уже давно привык до потери пульса и вовсе его в последние лет сорок не замечаю.

Нам, говорит, чтоб правильную стратегию избрать, надо обследование произвести. Умная. Я бы на ее месте точно
также поступил бы: зачем сразу резать?
Утром натощак сдал рентген, ЭКГ и УЗИ. Надо было еще кое-что сдать, но очередь огромная и к завтраку пригласили.

А после завтрака - очереди нет, но раз не натощак, не принимают, брезгуют: вы уже поели! Ну, поел, да разве это еда? И разве это калории? Это ж и есть натощак. Казенная пища - что может быть более натощак?

Первый день прошел зазря, так бы и улетел без единого воспоминания, если б не настоящие друзья, пришли
навестить с работы.

Потом, конечно, с третьего дня медсестры с врачами за меня взялись: то я сдавал мочу только утром, но натощак и до того, как я проснулся, то целые сутки и натощак, но непременно три литра, то каждые три часа натощак в течение суток, не менее четвертинки каждый раз.

Когда это кончилось, мой доктор заговорщицки мне сообщил: Вы знаете, анализы показывают, что Вам
действительно шестьдесят.

Кстати, точно такой же диагноз показали и анализы крови, которой я пролил здесь почти столько же, сколько на Бородино, под Сталинградом и при взятии Грозного вместе взятых. И даже рентген скелета - только мосты во рту оказались моложе.

Лежа почти при смерти в больничной койке, я, от нечего делать, забрел однажды в игровое отделение нашей
больнички, благо оно работало круглосуточно. Раньше там был ЛФК - лечебно-физкультурный кабинет, потом его стали называть фитнес-клубом, из коммерческих соображений, а потом и вовсе плюнули и сказали, пусть будет, как у всех, то есть казино. Как в Германии, Швейцарии и Монте-Карло вместе взятых. Интересное, надо сказать, место. Но только для таких, как я, у которых за душой ни копейки. Остальным, я думаю, это место совсем неинтересно. На стене в витиеватой рамке висят инструкции, как я понял, переведенные с лас-вегасского:

Три правила игрока:

1) забудь о деньгах, которые ты поставил, наслаждайся игрой и не думай о выигрыше;
2) следи за своими карманами, даже когда нет никого рядом;
3) не будь наивным: ты зачем пришел сюда


Три правила работы казино:

1) команда help означает, что игрок проиграл все
2 команда cash out означает, что клиенту полагается 10 рублей автоматически, при любых обстоятельствах, но не более
3) не будь наивным: он зачем пришел сюда?

Вечером к нам пришли девочки. Мы немного посмотрели вместе телевизор, поиграли в переводного дурака, а перед расставанием, когда всех стали звать в столовую на обед, Тенгиз из Магнитогорска обещал Клаве из Оренбурга жениться на ней, Но это - вряд ли. Я не знаю, правда, жену Тенгиза - никогда не был в Кутаиси, и тем более, мужа Клавы, потому что меня совершенно не тянет в Орск, но я знаю от нашего лечащего врача, что ни от Клавы, ни от Тенгиза детей никогда не будет, да их никогда и не было, а они оба - люди высоконравственные и просто так, без продолжения знатного рода и того, и другой никогда не будут заниматься любовью, особенно в законном браке.
По случаю чего мы, конечно, выпили: по традиции - не чокаясь.

Через десять дней обследование закончилось, и мне сказали: иди брейся во всех местах, только тщательно, как на вырост. Я, конечно, выполнил задание, покурил напоследок - и вот он я, готов: режьте меня на куски, кушайте меня с маслом.

А через пару дней мои родственники получили мой труп - в полном порядке и уже тщательно выбритым, так что
никаких хлопот я им не доставил и горел быстро, весело, уходя в небо витиеватым дымком.

Образованцы

В футболе, сельском хозяйстве, русском языке и образовании понимает каждый - на этом убеждении строятся радиции государственной политики и реформаторства в России.
В первой половине 19 века министром просвещения
был назначен генерал Дурново. Благодаря ему два гимназических курса "русский язык" и "логика" были слиты в один предмет, а позже, в середине 20-го века логику выкинули из средней школы совсем, вместе с психологией. И не было такого придурка среди советских и постсоветских вождей, кто б не покушался на русский язык, языкознание и образование, при всем их косноязычии и малограмотности.

Предстоящая, а, строго говоря, уже вовсю идущая, реформа образования интенсивно муссируется средствами массовой информации.
Поговорим о том, чего они не знают или умалчивают.
Потому что пока никто ничего не знает, кроме тех, кто тоже ничего не знает, но хотя бы причастен к реформам.

И самое страшное и странное: необыкновенная суета и суматоха, в которой пребывают реформаторы: их дергают,
терроризируют злобой дня и вызовами к начальству, вплоть до самого высокого. Тут надо сказать всего одну и очень банальную вещь.

Нынешний кремлевский сиделец и страдалец обладает очень высокой судорожностью сознания. Происходит это от врожденной трусости и потомственной мнительности. Дрожь и судорога в голосе стали привычными не только для окружающих, но даже для дорогих теле- и радиослушателей. Главнокомандующий поручик Киже каждый раз думает, что лучше: сбросить возмущенным кость пожирнее или провести пару оплаченных митингов в защиту и поддержку себя.

А эта судорожность не может не отражаться на реформах и настроениях реформаторов.
Но мы можем наплевать на это и поговорить, спокойно и рассудительно, о сути образовательной реформы, даже,
если реформы пойдут по неизведанному и неожиданному пути.

Она назрела, потому что такого глубокого кризиса наша система образования еще не переживала: школа
превратилась в рассадник наркомании и необузданного секса. Профтехобразование просто развалили и разворовали. В институтах студенты и профессура в кулак свищут, как могут деньги зарабатывают, преподаватели хуже гаишников стали. Липовые дипломы не в состоянии прикрыть фиговые знания.
Реформами, которые министр образования и науки Фурсенко изредка озвучивает, предполагается продление
школьного образования на два года за счет введения обязательной предшкольной подготовки. Ожидается также, что весь обязательный ассортимент школьной программы будет ужат на четверть, с тем, чтобы родители и дети сами могли выбрать дополнительные предметы по своему желанию. Что касается профтехобразования, то его намереваются рассредоточить и прикрепить к предприятиям и другим рабочим местам: пусть каждый сам себе кует кадры и смену. В высшем образовании вводится два уровня: бакалавр и магистр, как это принято в Европе и Америке, а также из всей массы ВУЗов (более двух с половиной тысяч) выделяются элитные национальные (типа МГУ), сетевые, составляющие
образовательный каркас страны и прочую шелупонь (наподобие Элистинского университета), которой, чтобы выжать, придется перестать протягивать руку и начать засучивать рукава. Самым же важным гвоздем реформы станет создание системы непрерывного образования, доступного людям любых возрастов.

Как и положено, основными противниками реформ являются сами образованцы: от ректора МГУ до школьного
учителя. Все они прекрасно понимают, что дальше это безобразие длиться не может и при этом все они выступают за то, чтобы ничего и никого не менять и не трогать.

Домашнее хозяйство по-новорусски
"Фома Пухов не одарен чувствительностью: он на гробе жены вареную колбасу резал, проголодавшись вследствие
отсутствия хозяйки.
-Естество свое берет! - заключил Пухов по этому вопросу".
Так начинает Андрей Платонов своего "Сокровенного
человека". И эта фраза все время крутится в мозгах при столкновениях с бытом новых русских.
Слава Богу, теперь рекламные ролики не только про них, теперь есть даже клипы про простых людей и для простых
людей: о стиральном порошке, таблетках от гриппа и жвачке "стиморол" для зубов, пораженных кариесом. Это не то, что раньше: купил хлеба, кефиру, пол-кило картошки, опять прошел с гордым и независимым видом мимо мясного, рыбного и гастрономического отделов, включил дома телевизор, а там - сериал о бандитах-миллионерах, прерываемый рекламой товаров и услуг для этих самых миллионеров.

Теперь о новых русских говорят и пишут почти столько же, сколько и о простых бомжах, то есть, я хотел сказать,
нищих, то есть - остальном населении.

Я же хотел бы поговорить о том, что "естество берет", о реальном хозяйстве и доме людей класса - не
капиталистов и не эксплуататоров (в том и ужас, что они и не то, и не другое, где-то и как-то им удалось хапнуть,
урвать, стильбонить - и теперь они соль земли, без всяких на то причин и талантов),

Живут они преимущественно за городом. Если не удалось прикупить какой-нибудь партийный пансионатик или
цековскую дачку, они вынуждены строить коттеджные поселки, "поля чудес".

Бетонный забор, по трехметровому верху которого - колючая проволока под шестисотвольным напряжением.
Металлические глухие ворота с сигнализацией и настороженной охраной. Если не знать, что внутри, то - обыкновенная зона усиленного режима. Энергию поселок получает бесплатно: один из владельцев - крупная шишка в РАО ЕЭС, все время при Чубайсе, а, стало быть, при энергокормушке. Внутри зоны усиленного комфорта каждый дом окружен еще одним забором из прутьев толщиной в большой палец. Между прутьями не проходит даже ладонь. В метре от этого забора - еще один, такой же. Между заборами бегают псы: немецкие овчарки по сравнению с ними просто щенки. Это - московская сторожевая. На всех окнах - витые решетки каслинского литья. Даже когда к бронированной калитке
подходит сам владелец дома, откуда-то из-под земли автоматически вырастает дюжий охранник. Он следит, как
хозяйский шофер медленно вкатывает тяжелый "ниссан" с разными мигалками в гаражные недра.

На лифте мы поднимаемся из гаража на первый этаж. Нас встречает жена с ребенком. Больше на всех пяти этажах
(три - над землей и два - под землей) никто не живет. Но бывает довольно много народу.

Родители владельца дома живут отдельно, в маленьком домике в углу участка. Отец ухаживает за псами - только
его они и признают, всех остальных натасканы рвать в клочья. Мать работает в огороде.
-Ну, как Вам тут?
-Дома-то, в Ельце, было всего пять соток, а тут - двадцать! Тяжеловато.

Они оба - пенсионеры. Сын им не платит ничего, но у них есть и жилье в пристроечке и все необходимое из еды,
обуви и одежды. До Москвы или даже ближайшего городка им не добраться, да и что они там забыли? Морковку мать продает снохе: у той от первого брака двое детей осталось. По базарной цене - чужого не надо.
В доме также регулярно бывают:
- няня-носитель английского языка из Индии (жена владельца дома подыскивает еще и гувернантку, непременно американку, но только белую и не из Техаса)
- кухарка, бывший доцент технологического факультета пищевого института (нанимать ресторанных поваров
нельзя - воруют и недокладывают на уровне инстинкта)
- инженер по эксплуатации (сокурсник по Бауманскому, вместе в одной общаге три года прожили!)
- экономка, проще - уборщица и прачка в одном лице.
Все. Больше никого. Шофер (1000 баксов в месяц), личный охранник (2000 баксов в месяц), помощник (диплом с отличием, ноги от ушей, без комплексов, два языка, умеет все, 5000 баксов в месяц плюс подарки после и ресторан перед каждой секс-услугой), главбух (единственный, кто понимает, что происходит и сколько надо платить, ноги от ушей, без комплексов и т.д.) и юрист (а этот знает, кому платить; два последних, кажется, ничего не получают, а берут сами) в дом не вхожи. Шофер и охранник участка живут практически в гараже. У них не более одного выходного в месяц. Шофер должен быть под рукой каждую минуту и, разумеется, трезвый.

Это очень контрастное сочетание ненужной роскоши и скупердяйства приводит в шоковое недоумение. "Понт
дороже денег" - и наш герой фрахтует целый самолет, чтобы потрясти воображение будущих партнеров в Риге, а с другой стороны - он отправляет туда же своего сотрудника, выплачивая ему суточные в размере 100 рублей и право проезда в плацкартном вагоне, не более того.

В доме две достопримечательности: камин и библиотека. Каминная доска обошлась владельцу дома в 150 тысяч
баксов. Она вырезана из-какого-то редчайшего итальянского мрамора. Поэтому камин никогда не топят, даже на Рождество, тем более, что владелец вот уже который год забывает узнать, на какое Рождество надо разжигать его - на наше или на их. Библиотека занимает два этажа, соединенных винтовой лестницей. За дизайн освещения пришлось заплатить почти семьдесят тысяч, за лестницу - она из Швейцарии - почти тридцать, книги привезены из Германии, три кубометра.
- Сколько стоил бы мой дом у вас в Калифорнии?
- Если на берегу океана, думаю, миллионов пятнадцать.
- А не на берегу?
- Поменьше. Если в горах - миллионов 12, во Фресно или Модесто - миллиона два-три, в Аризоне, я думаю, за него можно получить тысяч триста.

Владелец дома, кажется, обиделся на меня. Наверняка, это - мой последний визит сюда.
Изредка в доме бывают гости - на первом подземном этаже рядом с банькой есть небольшой банкетный зал, рядом с которым - две массажные комнаты с постелями, этажом ниже - кладовка и бункер, рассчитанный на полгода автономного проживания.
Впрочем, владелец дома здесь бывает нечасто: дела, поездки, терки, тусовки. У него много бизнесов: он курирует три гостиницы для иностранцев, 15% моста через Москва-реку, строительство трубопровода в Коми (прежнего куратора грохнули) и швейную фабрику в Адлере, которая теперь выпускает сигары "Давыдов-2" и пиво "Гиннесс" - эту фабрику он выиграл в казино у какого-то российского израильтянина.

Няня, кухарка и экономка живут в коттедже, расположенном в центре поселка. Коттедж построен вскладчину всеми владельцами домов, специально для прислуги. Няня живет с другой няней с Ямайки. У них - студия. Кухарка делит комнату с гувернанткой соседей, милой преподавательницей минского иняза. На их этаже на восемь комнатушек всего один душ и один туалет. Они живут на втором этаже. Они думают с соседкой купить вскладчину телевизор, но они не знают, дотянут ли до конца своего полугодового контракта и получат ли следующий. Опытные люди говорят, что очень часто, буквально за день-два до окончания контракта, владельцы сообщают в агентство по найму о том, что
Не удовлетворены работой прислуги и требуют прислать другого человека. Так они экономят на выплатах агентству. А ведь это неплохие деньги - двести-триста долларов каждые полгода. Экономка живет в комнате с еще двумя товарками. Ей не повезло. Она и получает меньше всех, хотя на ежедневную уборку и стирку у нее уходит по 10-11 часов. Жена владельца дома считает, что экономок надо менять как можно чаще, чтобы не начали воровать. Когда она приехала из-под Вологды, то полтора года проработала в проститутках - прежде, чем вырваться в экономки. Она очень боится, что об этом может кто-нибудь узнать.

На третьем этаже живут мужчины. У кухарки безнадежный роман с садоводом. Он нанят вскладчину и обслуживает три участка. Им нельзя встречаться - могут настучать, и тогда они потеряют работу.Они обмениваются взглядами, короткими разговорами и ночными мечтами. У него есть выходные, и он уезжает в свой Дмитров, где когда-то был директором сельскохозяйственного ПТУ и учхоза. Он потерял эту работу, жену, но чудом не спился и теперь считает
свою судьбу благополучной, дорожит ею.

Конфликты

В стране начинают зреть необычные конфликты.
Ну, например, ВОВы и советы ветеранов добиваются сооружения памятников Сталину - в Калиниграде и Москве, Ялте и Белгороде. Неугомонный Зураб Церетели уже изваял своего сантехнического вождя на питерском заводе монументальной скульптуры. Более молодые и, конечно, менее влиятельные послевоенные пенсионеры - ярые и искренние антисталинисты, готовые костьми лечь, чтобы не допустить Сталина опять в историю. Тут, кстати, и выяснится, наконец, демографический парадокс: почему у нас ветеранов войны больше, чем послевоенных
пенсионеров.

В стадии оформления и общественного осознания странный конфликт, вызванный нарушением принципа
солидарности поколений. Во всех развитых странах он является основополагающим принципом государственных
пенсионных систем: сегодняшнее поколение пенсионеров получает деньги от сегодняшнего поколения работающих. Мало того, что соблюсти этот принцип в условиях российской, прямо-таки катастрофической демографии (старики и младенцы соревнуются между собой, кого должно быть меньше), а также в условиях экономического коллапса (каким бы экономическим ростом не называл это состояние президент), а также вороватого, мягко говоря, чиновничества. На все это накладывается ситуация, когда работающие генерации, особенно молодежь, делают все возможное, чтобы не отчислять налоги в пенсионный фонд. Сейчас московская соплячка, имеющая минимальные навыки обращения с компьютером и максимально приподнятые юбчонки, заколачивают в месяц по 1200-2000 долларов в месяц. Их более зрелые кобели, научившиеся с важным видом растопыривать веером пальцы, получают от трех до семи тысяч долларов
в месяц, то есть вполне по-американски.С таких зарплат полагается 28+1% отчислений в пенсионный фонд. Так как стариков как минимум в три раза меньше, чем пенсионеров, то пенсии должны составлять примерно столько же, сколько эти заработки, где-то в районе 1-3 тысяч долларов. Но ведь никто не платит пенсионный и прочие налоги с реальных доходов! 99% бизнесов платят зарплату дважды: официально - по три-четыре тысячи рублей в месяц, а остальное - по запечатанным конвертам. Темно-серая экономика порождает темно-серую старость. И старики начинают понимать, что их обкрадывают не правительство и чиновники, а родные дети и внуки.

Другим конфликтом становится импорт. Дело в том, что импортные изделия в России стоят гораздо больше, чем на
мировом рынке, порой в два-три раза. Дело в том, что на импортную продукцию накладывается огромный таможенный гнет: сам таможенный налог, протекционирующий отечественных производителей, и равный этому налогу оброк, собираемый самими таможенниками. А дальше... Вот пример из медицины: главврач, чтобы подписать заявку на импортное медицинское оборудование, получает свои "законные" 20% черного отката от уже и без того удвоенной
цены. Принимающий и удовлетворяющий эту заявку чиновник из какого-нибудь "Росмедоборудования" берет 40%. Реально эти двое, главврач и чиновник, удваивают изначальную цену. Так и получается "втридорога". В конфликте,следовательно, участвуют четыре субъекта: отечественный производитель, стоящий за спиной таможенного законодательства, таможня, генеральный (министерский) дистрибьютер и конечный потребитель.
И этот конфликт переродится в скандал с разоблачениями, как только грянет неизбежный после "седой революции" всплеск инфляции.
Скорей всего инфляционное половодье наступит в конце марта-начале апреля. Вполне возможно, что, если никого из этой четверки не удастся притопить или опустить, Россия останется без импорта.

Еще более странный конфликт зреет, как фурункул, в недрах и дебрях ФСБ. По коридорам Лубянки шастает
барабашка Дзержинский и стучит. Буквально на всех. Суть конфликта: основная, но уже неподавляющая часть КГБ
хотела бы вернуть старые добрые заплечные времена: нравы, методы, силы, символику и святых своей церкви:
Дзержинского, Менжинского, Берию, Ягоду, Ежова, Аввакумова, Андропова и др. товарищей. Меньшая часть хотела бы как можно явственней отмежеваться от этих же товарищей. Так как командированный на пост президента полковник по провалам до сих пор колеблется и никак не может решить, кто он - сталинист или антисталинист (в идеале, конечно, хочется быть первым на внутреннем рынке и вторым - на внешнем), то конфликт продолжает зреть и нарастать, без пролития крови и гноя, пока.

Ну, и уж совсем чудные конфликты: в Москве старушки протестуют против строительства в их Строгино станции
метро: "Понаедут, криминал с грязью разведут, не допустим!", а в Питере другие старушки не желают строительства Чайнатауна на намывном острове:
"Мы не для того блокаду выдержали, чтоб на китайско-финляндской границе было тихо!"

 

Обсудить этот текст можно здесь