| Авторы | Поиск по сайту | Текущий номер |

 


Михаил Блехман

Ужин на улице Старинной святой

 

Родители что-то опаздывали. Я уже заказал себе отбивные и пиво, а родителей всё не было. Сидел у окна, смотрел на улицу, названную в честь старинной святой.

Вообще-то родители - люди очень пунктуальные, даже пунктуальнее меня. Наверно, застряли в пробке. Да нет, в какой там пробке - они же не водят машину. Может, взяли такси? А как бы они объяснили водителю, куда ехать? Скорее всего, опять какой-нибудь циклон над Атлантикой. Мало ли где можно задержаться: пол-Европы, Гренландия, Атлантическое побережье... Это только так кажется - взял и перелетел. Если бы было так просто... Хотя, конечно, билет не нужен...

Как они там?

Мама улыбнулась своей ненавязчивой улыбкой Мадонны:

- Сынок, ты опять заказал эти любительские отбивные. Ты же знаешь: когда хотят удовлетворить широкие массы, результат оставляет желать не только лучшего, но и просто хорошего. И потом, в твоём возрасте, сынок, пережаренное мясо, да ещё с пивом?..

- Ма, садись, хоть полчасика поболтаем.

Мама села за мой столик.

- А где папа? Неужели опаздывает? На него это не похоже.

- Мамочка, дело не в нём. Смотри, какой туман. Причины объективные, я уверен.

- Папа - настоящий мужчина. Нет таких причин - объективных и субъективных, - которые могли бы ему помешать. Он скоро будет, я думаю.

Мы мечтательно улыбнулись.

На улице Старинной святой было и туманно, и немного дождливо. Ну, как вам объяснить... Тут не обойтись без украинского слова "мряка". Туман не туман, дождь не дождь. Сплошная промозглая мряка. Мне такая погода нравится, как и любая другая. Говорят - мамино воспитание. Я вышел на улицу из тяжёлых дверей университета. Ужасно устал за день: три пары, и каждая по-своему тяжёлая. Все время хотелось смеяться, играть в футбол и шахматы и сочинять стихи для не обращающей на меня внимания девушки. Но приходилось сидеть на паре и усиленно вспоминать три формы неправильного английского глагола.
Было время ужина, но есть ещё не хотелось. В портфеле оставалась половина бутерброда. Мама часто готовила мне для университета такой бутерброд - городскую булку с маслом и варёной колбасой. Обычно я или не доедал бутерброд, или даже не прикасался к нему. Я завернул за угол, вошёл в свой любимый ресторан на улице Старинной святой, сел за столик у окна и заказал отбивные и пиво. Хотел заказать булку с маслом и колбасой, но у них не было.

Мама щёлкала семечки и читала Толстого.

- Мам, как прошла твоя командировка в Главный арбитраж?

Официантка принесла мне ещё одну кружку пива. Я осторожно отпил - подозревал, что, как обычно, пиво разбавили водой. Забегаловка была не из лучших заведений, да и народ вокруг - не самого аристократического вида, выражаясь маминым языком. Зато - самообслуживание, и кружек почти всегда на всех хватает. Правда, пиво разбавленное. Нет, вы разбавляйте, конечно, дело святое, но всё-таки пива же должно быть хоть немного больше, чем воды, вы согласны?

- Ма, как твои анализы?

Народ заглядывал с улицы Старинной святой в окно ресторана. День выдался тяжёлый, рабочий, деловым людям, трудовой интеллигенции и студенчеству хотелось отвести душу, я их понимаю. Какое счастье, что мне не нужно сдавать экзамены!

- Вы отсутствуете на паре, - почти равнодушно, с лёгким пренебрежением сказала математичка.

Отсутствую, это правда. Хотелось бы, чтобы со мной отсутствовала не замечающая меня девушка, но я понимал, что совершенно недостоин её. Оставалось сочинять безнадёжные стихи и пить неразбавленное пиво.

- Ты мне так и не сказал, удалось ли тебе получить контракт. - Мама ласково улыбнулась той же своей улыбкой.

- Тружусь на благо, мамусечка.

- Интересно, чьё же это благо?

Мы засмеялись. Я поцеловал мамины руки. Они слегка пахли "Красной Москвой".

- Мамочка, ты у меня большущий молодец.

Мама улыбнулась:
- Наконец-то! Я уж думала, не дождусь. А чем именно мне удалось заслужить такую похвалу из уст единственного сына?

Я слегка сжал мамины руки.

- Всем, мамочка. Например, ты мне подсказала потрясающую профессию. Язык и компьютер - это как раз то, что мне нужно. Я бы ничего не добился ни в какой другой профессии. Как тебе удалось её найти? Ты попала в десятку.

- У мам есть свои неразглашаемые секреты. А что у тебя за конфликт с математичкой?

Я отпил ещё пива.

- Сынок, не увлекайся пивом. Тем более, что после него от мужчины пахнет не лучшим образом. Мужчина должен благоухать.

Я отставил кружку.

- Конфликта как такового нет, ты не беспокойся. Но ты понимаешь, у меня, как она говорит, отсутствует пространственное воображение. Я не могу представить, чтобы треугольник вращался сам вокруг себя и описывал при этом какую-то сферу.

- Что же именно тебе не понятно?

- Да всё вместе, мам. А главное - зачем ему понадобилось вращаться и описывать.

Мама с улыбкой отпила горячего чаю.

- Ты сединой и лысиной пошёл в папу. Ну, ничего, в твоём возрасте о человеке говорят: "ещё".

Я встал, обнял маму:

- Мамусенька, в нашем с тобой возрасте ещё даже не говорят "ещё". Оглянись: ещё ничего не началось, только начинается.

Мама выбросила шелуху от семечек в мусорную корзину:

- Не начнётся, если я не соберу вещи и не запакую чемоданы. Ты помнишь, что мы завтра вечером едем в Феодосию?

Мы обнялись. Мама пахла "Красной Москвой", сандаловыми бусами и мамой. Мама попросила:

- Сынок, поставь кресла, сейчас будет новый телеспектакль. Необычное название: "Заговор Фиески в Генуе".

Включила телевизор.

- Нужно будет купить цветной.

- А что, бывают цветные телевизоры? - Мне от неожиданности стало жутко смешно. - Цветные телевизоры!

Хотелось повторять и повторять загадочное словосочетание. Мы с мамой сели в наши светло-зелёные кресла. Спектакль был бесподобный. Отец переоделся в спортивный костюм, прошёлся взад-вперёд за нашими креслами, улыбнулся:

- Интересно, что вы там понимаете?

Мы с мамой мудро переглянулись.

- Всё, нужно идти. Я вас жду. Напомни папе, что ещё нужно починить кран в ванной. Нельзя оставлять капающий кран на целый месяц. Хотя он и сам помнит и сделает всё без напоминания, как всегда.

Я поцеловал маму в обе бархатистые щёчки. Понятно, что в нашем с ней возрасте у неё не было ни единой морщинки. Впрочем, я старше, она ведь только закончила школу, а я уже перешёл на второй курс. До сих пор ума не приложу, как мне удалось сдать вступительные экзамены. Пришлось на чём свет стоит ругать Луку и хвалить Сатина. Даже назвал его героем и примером для будущих поколений.

- Жареным мясом не увлекайся, береги печёнку.

- Па, ты откуда так неожиданно?

- Родного отца всегда нужно ожидать.

Мы расхохотались и обнялись.

- А где мама? Не дождалась меня?

- Уже ушла. Сказала, что будет нас ждать.

Мы сели за столик возле окна, выходящего на улицу Старинной святой.

- Ну, как жизнь молодая, однофамилец?
На улице стемнело. Электрический свет забавлялся с мрякой, и она перестала выглядеть такой безнадёжной, как днём. В ней появилось даже что-то человеческое.

- У вас всё в порядке? - спросила официантка и приятно улыбнулась.

Отец почему-то понял её:

- Если нашу жизнь можно назвать порядком, то всё в порядке.

Мы все рассмеялись.

- Ничего, что я забрала пустую тарелку?

Она не заметила, что неправильный глагол у неё по ошибке получился правильным.

- Отец родной, когда ж ты успел выучить язык? - восхитился я.

- Сынок, то, что она знает, я уже давно забыл.

Он откусил здоровенный кусок торта.

- Пап, тебе же нельзя сладкого, что ты делаешь?!

- Когда сильно хочется, не только можно, но и нужно. Главное - чтобы хотелось. Ну, и чтобы были возможности. Вот когда уже не хочется или нет возможностей, приходится соблюдать умеренность.

Мы так расхохотались, что зрители на трибунах посмотрели на нас с укоризной:

- Будете ржать - наши вообще не забьют. Никакой совести не нет. Человек лупит по пустым воротам - а тут как заржут. Конечно, он промазал. Что за народ?

- В райком сегодня ходил, - сказал отец чуть тише. - Будем строить физиотерапевтическое отделение.

- Так ты ведь уже целых восемь поликлиник построил.

- Эта - для грудных детей. Будем новорожденных учить плавать. На головку надеваем пробковые наушники, чтоб ребёнок не утонул.

- А зачем сачок?

- Сачком медсестра ловит ребёнка и выуживает из воды. Грудной ребёнок в воде чувствует себя естественно, как рыба. Он к этой среде привык за девять месяцев.

Как раз в этот момент к нам подошёл человек средних лет. Выглядел он как профессиональный громила. Я думал, будет бить.

- Доктор! Как поживаете?! - Громила расплылся в улыбке и открыл объятия.

Они обнялись.

- А ну, покажи руку.

- Доктор, рука с вашей помощью зажила - как и не было ничего. А это ваш сын?

Мы с громилой поздоровались за руку. Рука у него зажила, это точно.

- Если кто обидит, дайте знать, я разберусь.

- Старайся держать руку в тепле, - сказал отец. - Пока нужно избегать холода и сырости.

Когда мы отошли на безопасное расстояние, я спросил:

- Па, а кто это был?

- Король Новых домов. Сидел уже несколько раз.

С этими словами отец взвалил на спину мешок с зерном и потащил его на мельницу. Шла война, в эвакуации были в основном женщины, ну, и такие пацаны, как он. В 16 лет не очень-то весело тащить на себе здоровенный мешок целых десять километров до мельницы, а оттуда - назад - тот же мешок, но уже с мукой. Грузовиков не было, шла война.

- Давай за это выпьем, - сказал я.

- За что именно? - улыбнулся отец. - Поводов у нас, слава Богу, много.

- За то, что ты не загнулся под этими мешками, потом встретил маму, потом родился я. И за то, что я, кажется, немного поумнел за последнее время.

Мы выпили коньяка.

- Да, - сказал отец, - ты наше с мамой самое большое достижение.

Я покачал головой.

- Стараюсь, но это знаешь как непросто?

- Не оправдывай себя объективными обстоятельствами. Причину найти всегда легко. И поменьше сиди на месте. Движение - жизнь.

Я кивнул. Мы закусили и расслабились.

- Пап, ты помнишь, что мы с тобой и с мамой завтра едем в Феодосию?

Отец закурил.

- Ты что, куришь?!

- Раз в год можно, ничего страшного. Это я тебе как врач говорю. Всё должно быть в меру. Сегодня мне ещё кран чинить, так что засиживаться не смогу. Завтра рано вставать - у меня много вызовов. А когда поезд?

- Мама говорила - завтра вечером.

На улице Старинной святой было, как всегда, празднично, хотя праздника вроде бы не было. Отец выбросил бычок в мусорную корзину, где ещё оставалась шелуха от маминых семечек. Кивнул:

- Я там буду работать врачом в школьном лагере. Помню, мы повезём детей на прогулочном катере на экскурсию в Судак и попадём в шторм.

- Шесть баллов?

- Да, что-то в этом роде. Всех сильно укачает, и маму тоже. Но ты молодец, поможешь мне. Маме пока не говори, зачем ей заранее нервничать?

- Так всё же будет хорошо, не нужно ей беспокоиться.

- Ну, ты же знаешь маму. Она за тебя всегда переживает.

Мы допили коньяк, закусили и обнялись на прощание.

- Я пошёл, - сказал отец. - Как тебе тут, нравится?

- Очень, пап, всё в полном порядке. Ты за меня не волнуйся.

- За кого же мне ещё волноваться, кроме вас с мамой?

Мы снова обнялись, я поцеловал отца в обе щеки. Худющий, да ещё при таком росте. И при этом таскал мешки по полцентнера весом. Шевелюра густая, и глаза светятся. А у меня волос осталось меньше, чем выпало. Мы с ним рассмеялись на прощание.

Я бы поцеловал мамин памятник, смёл листья с плиты. Закрыл калитку, пошёл на могилу к отцу. Там ещё нет памятника, нужно поставить. А оттуда - прямиком, как обычно - на улицу Старинной святой, в мой любимый ресторан. Уселся у окна и заказал отбивную и кружку пива. Родители что-то опаздывали. Обычно они приходят вовремя. Что-то их сегодня задержало - наверно, дождь над Атлантикой. Ну, ничего, сейчас придут.

 

Михаил Блехман: blekhman@hotmail.com

Монреаль
Октябрь 2005 г.