Portfolio

Александр Бирштейн

Фонтан "Треви"
(полумаг)
Попытка внежанровой прозы

(Продолжение. Начало в 83 -84 номере)

***
Какой шикарный, не боюсь этого слова, обличитель во мне пропадает! Перечёл написанное и поразился. И тех обозвал, и этих заклеймил, и остальных высмеял. А сам-то, сам-то?! Такой весь из себя высокоморальный, а как случай подвернулся - куда, спрашивается, всё подевалось? И воровать смог, и документы подделывать, и пользоваться ими, то бишь мошенничать. В общем, повсеместное нарушение нашего печально знаменитого поголовного кодекса. Почему именно "поголовного"? Да потому что нет у нас в государстве человека, который кодекс бы этот не нарушал. Но это я не в оправдание, а так, к слову.

***
Как трудно вернуться к обыденной жизни за окном. А вернуться надо, да и заманчиво. Ведь за окном - Рим! Да-да, Рим! Помните, я рассказывал о том, как побывал в нём когда-то? Во сне, естественно. Вам рассказывал, а себя раззадорил. И хоть и боялся разочарований, при первой возможности прилетел сюда. Как раз парламентские каникулы наступили, поездки всякие предлагать стали. Депутатам, конечно, мало что обломилось. Им к народу ближе надо быть, то бишь в округа свои наведаться. А нам, помощникам, самое время отдохнуть. Сдал я куда следует свой паспорт, приплатил, опять же, сколько следует, и получил Шенгенскую визу, причем "мульти". А это значит, что в течение года я в любую из стран соглашения въехать могу столько раз, сколько захочу.
Для затравки захотел в Рим. Сел в самолет, предварительно забронировав отель в центре, и... вот я и в Риме.
Конечно, первое, что сделал, отправился к фонтану "Треви". Дорогу я, никогда не ходивший по ней, всё-таки знал наизусть. Из отеля вниз по via Cavour, потом сворачиваю к Колизею, оттуда по via del Corso к Пантеону, еще чуть вперед, и вот он - фонтан "Треви"! Люди, люди, сколько людей вокруг! Все кидают в бассейн монетки, фотографируются... Я тоже кинул монетки. Целых две. И обе с лысым Ильичом. Я их специально захватил!
А ночной Рим?! С чем сравнить его? Да и надо ли сравнивать?
Сколько раз, намаявшись от дневной беготни, я падал в кровать, засыпая мгновенно и легко. Но через час-другой просыпался, вскакивал и мчался обратно на яркие, шумные, весёлые улицы, боясь упустить хоть что-то.
Сколько времени? Три, а может, четыре часа ночи... Ночи? Но так светло, так много людей вокруг, и всем хорошо! Ночной Рим еще веселей дневного.
Не беда, что закрыты магазины, бутики. Зачем они мне? Зато работают кафе, бары, пиццерии. Можно прямо на улице присесть за столик, заказать любимый "экспрессо" (который по счету?) и смотреть на прохожих. Нет, не прохожих, а прогуливающихся. Потом снова бродить, перемещаться вместе со всеми, сливаясь с толпой, становясь её частью. Как здорово отмечать, фиксировать в памяти - нет, скорее в душе - знакомые места, находить незнакомые. Но как мало их, незнакомых мест!
На третий день научился улыбаться, на четвертый остатки забот покинули, отпустили. И не осталось ничего, кроме знакомого города, частичкой которого, пусть крохотной, стал.
В юности я зачитывался книгами Михаила Анчарова. Он и сейчас один из любимых писателей. Так вот, у него я нашел формулу:
- Романтика - это тоска по прекрасному!
Классная формула! Я ей верю, хотя не очень люблю слово такое - романтика.
Но если Рим - это, безусловно, прекрасно, то, стало быть, романтика - это тоска по Риму.
Но я в Риме, а в городе о нём же не тоскуют. Стало быть, долой романтику!
Ладно, а мог бы я всю жизнь прожить тут? Нет, конечно. А в Москве? Тоже нет, пожалуй.
А в Одессе? Так ведь живу...
Может, всё дело в том, что Одесса никого не держит? Но и не лишает тех, кто покинул её даже навсегда, звания ОДЕССИТА. И это верно, ибо одессит - это происхождение. И оно навсегда!
Видите, даже в Риме я говорю об Одессе!

***
Суки они, эти итальянцы! Хорошо что я с собой доллары захватил. Куда ни ткнёшься - всюду кредитные карточки, чековые книжки, а наличных практически нет. С голоду специалист, вроде меня, откинуться может. Нужны мне их чековые книжки, как зайцу триппер! Не пойду же, как мелкий воришка, чистить кассу в супермаркете. Если денег не хватит, придется смотаться в Неаполь или Сан-Бенедетто, где, говорят, валом земляков-челноков, причем нафаршированных долларами. Пусть поделятся с помощником депутата Государственной Думы. Устроим рандеву на улице Гарибальди.
А сейчас - хоть на недельку в Москву! Набить холодильник едой, запереться и думать, страдать и решать, ну и вспоминать, конечно. Хотя решать-то пока нечего, а вспоминать...

***
Не помню, говорил ли, что вся прежняя моя работа была связана со Средней Азией. А не возник ли у вас вопрос:
- А почему это он, обладая даром таким, ни разу там не побывал?
Да, конечно, попасть туда мне легко. Но не могу заставить себя.
Почему?
Подозреваю, что Азию я полюбил, уехав оттуда раз и навсегда.
- Навсегда! Слышите?
Я не хочу тоски о тех, давних заботах!
И вообще, кто сказал, что в Азии мне было хорошо? Плохо, плохо мне было! Но стоит ли вспоминать плохое? Своё все-таки, родное.
Нельзя, нельзя возвращаться в места, где вам было плохо!
Только сейчас, когда мне ещё хуже, я способен оценить тихую прелесть тех, былых неприятностей.
Неприятностей?
Откуда? Так, мелкие проблемы... Смешно даже.
Почему, когда я благополучен, становлюсь циником, когда нет, - лириком?
О, этот новоявленный спор циника и лирика!..
Помнится, ещё был спор физиков и лириков.
Заметьте, что постоянная составляющая тут именно лирики. Неужели всем-всем так плохо?
А в Азии...
Но людей - тех, кто был мне дорог, там уже нет. Совсем нет! Кто уехал, кто...
И теперь можно только вспоминать, ибо помнить уже нет сил. А вспоминается, я уже говорил, только хорошее, которое когда-то было плохим. И ещё. Что ждёт меня в местах, где я уже был? Только повторение пройденного.
Зачем мне пройденное?
Зачем мне его повторять?
Это же не урок, который необходимо выучить. Это жизнь, которая проходит, уходит, протекает сквозь ладони.
Это раньше теплые руки беды держали меня на плаву, заставляя барахтаться и стремиться к берегу. Теперь руки эти остыли и ослабли. И не потому, что беды стало меньше. Наоборот! Но столь многих задела она, что рук уже не хватает.
Это раньше грусть была собеседником и соавтором. Сейчас она раздражает. Много её, много! Больше, чем можно выдержать.

До свадьбы не зажить! Поскольку миновали и свадьба, и лишь ей присущие пиры. Увы, не отболит! С начала, не с начала - листай свою печаль и с прошлым говори.
Обряд твоих бесед уже похож на шорох осеннего рыжья под чуткою ногой. О, сколько бед вдали... Среди людей, которых ты ждал и призывал... И этим утолил не страсть, а суету, которая присуща тягучим, трудным дням без огонька в окне.
Ты думал о себе! Ты мнил себя в грядущем?
Любуйся! Вот оно с тобой наедине...

Это раньше каждый человек был интересен. Со всеми хотелось поговорить, узнать, чем он дышит, помочь, если надо. Но сколько раз такие встречи оставляли синяки на душе? Рано или поздно стало невмоготу. И я понял, что новых встреч не будет, что хороших людей мало и, наверное, я всех их уже повстречал.

***
Всему хорошему приходит... Ну, если и не конец, то, во всяком случае, хорошее это мало-помалу иссякает. Эта "глубокая", можно сказать философская, мысль пришла мне в голову после прогулки в "ягодные" места столицы.
Меня пасут! Вернее, не меня, а неизвестного и ненавистного грабителя автомобилей, вот уже несколько месяцев наводящего шорох в центре Москвы.
Едва вышел я на любимую точку у ресторана "Арагви", как на стоянку влетел джип. Какой это был джип! Огромный, темно-синий, с тонированными стеклами и, наверное, двумя десятками фар. Прямо-таки мечта авторитета.
Я сделал стойку, ожидая, когда владелец покинет машину, чтоб ненадолго занять его место и порыться внутри. Вскоре это произошло. Из машины раком вылез коренастый мужик и потопал куда-то вниз. Я совсем было собрался поработать, но что-то останавливало. Вернее, не абстрактное "что-то", а то, как он выходил. Что именно смущало, определить было трудно. Я продолжал прогуливаться по Тверской, поглядывая вниз, на стоянку. Недалеко затормозил "жигуль", и его пассажир, выходя на улицу, замешкался, что-то говоря тому, кто оставался.
- Вот-вот, так же замешкался и "мой клиент", - сообразил я.
Значит, в машине кто-то был. Зачем? Да, видимо, затем, чтоб застукать незваного гостя, буде он появится. Я уже упоминал, что данную "точку" люблю больше остальных, следовательно, и потрудился тут немало. Вот обиженные решили меня отловить. Ничего у них, конечно, не выйдет!
Минут через тридцать "первый" вернулся к машине и влез в неё. Вскоре из машины вышел "второй" и тоже потопал вниз.
Всё же я решил задержаться и посмотреть, что будет дальше. А ещё решил всё равно в машину влезть.
Опять вернулся "второй" и отпустил напарника погреться в "Арагви". Во всяком случае, тот туда направился.
Потянулось время. Я стал замерзать. Дежурный по автомобилю, видимо, тоже. А что он хотел? Напарник-то в ресторан пошёл. Пока заказ примут, пока подадут, пока всё съест... Прошло ещё время, и "второй" стал нервничать. Он даже несколько раз выходил из машины, делал несколько шагов в сторону "Арагви", но потом возвращался.
- Долго не выдержит, - решил я.
Так и вышло! "Второй" выскочил и понёсся к ресторану.
Мгновение спустя я был в тачке. Денег там, естественно, не нашлось. Но меня интересовало не это. Мне просто очень хотелось оставить какой-то знак своего посещения. Я выгреб из кармана все мелкие деньги и разбросал их по салону. После этого слинял. Вовремя! Ребятки уже шли к машине, переругиваясь на ходу.
Что они сказали друг другу, обнаружив мои скромные и добросердечные дары, не ведаю.
Да, жаль "точку". Ну да ладно, Москва-то большая, немало в ней мест осталось.
Насчет множества "хлебных" мест в Москве я, кажется, погорячился. "Пасли" меня и в Измайлово, и в Крылатском, и на Арбате. Где они, эти бывшие благодетели, столько народу набрали? Так что авто явно отпадали. Конечно, я еще покуражился, раздал автовладельцам толику мелочи, но на этом и остановился.
Дума снова на каникулах, в казино возле касс стояли недреманные мордовороты. Пункты обмена валюты не прельщали, ибо отвечать за недостачу пришлось бы бобикам, которые и так за малую зарплату рискуют жизнью. Короче, пути добычи самой зеленой валюты в мире мне слегка перекрыли. Слегка, потому что оставались квартиры и офисы, отели и клубы. Много ещё чего оставалось...
Но, увы, пришло время "делать ноги" из Москвы. Дело в том, что в пылу борьбы с коррупцией зацепили и "моего" депутата. Откровенно говоря, было за что.
Не помню, упоминал ли, что "мой" депутат был человеком информированным. Не знаю, как ему это удавалось и за сколько, но всё, что должно произойти в стране в ближайшее время, знал досконально.
Помните дефолт августа 98 года? Уверен, что помните!
Но вы-то узнали о дефолте, так сказать, постфактум, а депутат много и много раньше. Ровно за столько времени, сколько нужно, чтобы взять в банке (подозреваю, что и банк был в доле) кредит, и немалый, в двадцать четыре миллиона рублей. Рублей, заметьте! А доллар тогда стоил около шести. Рубли, естественно, тут же поменяли на баксы. Итого: 4 (четыре!) миллиона этих самых зеленых.
И тут дефолт! "Киндерсюрприз", плача и запинаясь, не забывая вовремя потупить глаза, рассказал народу и Президенту, что держава уже не кредитоспособна. Аккурат через два дня после того, как Президент вещал обратное. Поверили как раз премьеру. У нас в стране в плохое срезу верят. Привыкли...
Рубль рухнул вниз. Да еще как!
Но кому горе, а депутату со товарищи - радость несказанная. Когда падение дошло до двадцати четырех рублей за бакс, часть зелени была продана. Процентов тридцать. Надо же с банком рассчитаться! Депутаты, чтоб вы знали, народ ответственный. Весь долг, до копеечки, причем с процентами, вернул. Опять-таки, в рублях, заметьте!
А куда делись более чем два с половиной миллиона долларов - то только депутат да партия ведают. Но не скажут!
Накладка вышла. Проболтался кто-то. Может, обделили; может, просто недоумок; а может, по пьянке...
Короче, волна пошла, как вал девятый у художника Айвазовского. Пришлось меры принимать. Не хотелось, а пришлось. Тем более, новый премьер органическим был. (Выходцем из органов.) Они потом косяком оттуда из органов этих, чуть не сказал половых, попрут, но этот первенцем был, вот и старался, списки составлял, типа шпаргалок, чтоб не ошибиться, когда до дела дойдет.
Ну, депутаты народ неприкосновенный, а крайний нужен позарез.
А виновным во всех взятках, вымогательстве, мошенничестве и тому подобном букете всяческих правонарушений оказался я. Каким образом? До сих пор не ведаю! Я-то при депутате попозже появился... На меня чуть не объявили всероссийский розыск, но обошлось.

***
Самое смешное - домашний мой, легальный бизнес стал приносить довольно-таки немалый доход. Я уже говорил, что запланировал себе войти в долю в каком-то предприятии. И вошел. Знакомый по прежней работе в НИИ, а потом на газопроводах, ныне преуспевающий челнок, искал компаньона для покупки или постройки магазина обуви. Столкнулись случайно, выпили за встречу, добавили, разговорились, снова добавили, ещё поговорили и стали компаньонами. Я оплатил покупку магазина, он завез в него товар. Дело пошло. Жена, убежденная домохозяйка, сначала отнеслась к этому начинанию скептически, потом заинтересовалась, а в итоге почти прописалась в этом магазине, обнаружив в себе потрясающий дар продавца-обольстителя, а главное - недюжинные способности и интуицию. Она слету могла сказать о том, какая модель "пойдет", а какая - нет. Самое смешное, её участие настолько укрепило бизнес, что встал вопрос о покупке ещё одной торговой точки. Новоявленный друг мой возил товар, жена с помощью нескольких продавщиц занималась реализацией, изредка сама ездила за покупками, а я в этом процессе оказался лишним. Нет-нет, я не предавался скорби по этому поводу, но не мешало бы им помнить о том, кто дал старт этому прибыльному начинанию.
Чада наши были срочно упакованы и отправлены на семестр в Англию, жена, как я уже говорил, горела на работе, а я был свободен, как никогда. Большую часть времени проводил дома, валяясь на диване и... мечтая.
Мечтая? Это же надо уметь! Человек, самая заветная, самая несбыточная мечта которого осуществилась, вместо того чтоб пользоваться свалившейся на него удачей, валяется на диване и мечтает!
Тут вынужден прерваться. Я уже упоминал, что начал вести дневник не дневник, но подробную запись того, что со мной происходит. Так вот однажды, когда сидел за компьютером (да-да, компьютером, не отставать же от времени, тем более что записи, сделанные таким образом, можно редактировать!) и писал это своё повествование, заскочил мой старинный приятель. Пришел, как всегда, без звонка. Он принципиально никому не звонит перед своим появлением.
- Если запланировал прийти, то приду! А по телефону ты можешь сказать, что занят, болен, уходишь... Не ставить же тебя в неудобное положение, застав просто спящим!
Гость остался в комнате, а я побежал варить кофе, делать бутерброды, открывать флакон коньяка. Пришел человек, пусть незваным, так что же его - мордой об стол?
Когда, нагруженный подносом с едой и выпивкой, я появился в комнате, приятель мой внимательно считывал текст с экрана. Он был так увлечён, что, когда я предложил ему выпить-закусить, досадливо отмахнулся.
Удовлетворенное авторское тщеславие оказалось сильней негодования по поводу того, что посторонний читает мою рукопись. Я сделал вид, что ничего особенного не происходит.
Наконец, он отодвинулся от экрана, обернулся и изрек:
- Вообще-то я не сильно люблю фантастику!
Я промолчал.
- Да-да, понимаю, что это только прием... - зашёл он с другой стороны.
Налили, выпили, закусили.
- Я тоже всю жизнь мечтал переноситься куда угодно, - не унимался гость. - Но у тебя как-то мелко всё получается!
- Мелко?
- Конечно! То ты воруешь деньги, то шастаешь там, где тебе не положено, то вообще мошенничаешь. И всё для себя, только для себя. Человек, получивший такой дар, не имеет права думать только о себе. А тебе на всех наплевать. Ты кому-то помог? Кого-то выручил? Спас? Охаиваешь свою страну, охаиваешь, причем ещё пуще - Россию... Правда, упоминаешь, что встречаются и честные люди, но только мельком, мимоходом. Если страна - дрянь, а люди - дерьмо, то вали вместе со своим долбаным героем куда подальше!
С этими словами, не допив коньяк, чего за ним никогда не водилось, он ушёл.
А я призадумался.
Он прав!
Зачем мне мой дар, если массу прежде неисполнимых желаний я осуществил не впрямую, а, так сказать, посредством...
Непонятно?
Поясню!
Например, поездка в Италию.
Какие проблемы? Решил, несколько секунд - и я уже там.
Так нет! Справляю себе документы (естественно, пользуясь своими "возможностями"), покупаю билеты, бронирую отель, опять-таки не без помощи дара своего. (Деньги-то на всё это ворованные!)
Сколько неуклюжих действий взамен одного.
Зачем я так поступаю?
Дошло-таки: подспудно я хочу быть таким же, как все!
Получается, что новый дар, если глубоко залезть в себя, меня же и тяготит.
Идиотизм!
Мечтал, мечтал, получил и... толком не знаю, что с этим делать. На мелочи размениваюсь! Сделал дар свой каким-то вспомогательным. В основном - для добычи денег.
Выходит, что жизнь обычного, но богатого человека меня бы вполне устроила.
- А дар?
- Инструмент, только инструмент...
- В чём дело? Неужели я так зауряден? Неужели всегда будет пропасть между мечтой и осуществлением?
Грустно!
На душе то же, что и за окном.
А за окном - сырой и холодный, ветреный и хмурый одесский февраль.

***
Февраль. В комнате - вернее, в помещении - холодно. Нет, даже не холодно - студёно. Сижу, дую на озябшие пальцы, пишу.
Фирма, где я опять работаю (то есть та же, с работы в которой я начинал свое повествование) не то, чтобы разорилась, но познаёт, скажем так, не лучшие времена. Отопление и телефон отключены за неуплату. Народу в офисе поубавилось. Собственно, остался я один, согласившись работать за почти символическую зарплату. Все остальные потихоньку слиняли, найдя более прибыльные места. А я рад и этому, так как довольно долго мыкался вовсе без работы. Надо же на что-то жить. Правда, меня уже не обременяет семейство. Я один. Почему? Расскажу, конечно же, расскажу, куда деваться, но поздней. Этот рассказ будет долог. Кроме того, мне все ещё трудно к нему приступить. Пока же - видимо, для разгона - подвожу-подбиваю нелёгкий (впрочем, какой "нелёгкий"? - сокрушительный!) итог.
Я не обременен не только семейством, но и собственностью. Все, что у меня имеется, - это комната в коммуне (правда, со своей кухней), куда нужно идти по длинному коридору, в который выходят двери соседей. Соседей - семь человек, три семьи. Люди они все довольно-таки пожилые и не особенно докучают. Да я и не вижусь с ними практически. На работу ухожу рано, так как добираться долгонько, прихожу по той же причине поздно. Варганю какой-нибудь ужин, потом заваливаюсь на старый диван и... вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю.
Мне есть что вспомнить. Правда, это навевает печаль и обиду, обиду и печаль.
Изредка брожу по городу. Сначала ходил, опустив глаза, чтоб ненароком не столкнуться с кем-нибудь из прежних знакомых. Но, поразмыслив, понял, что те пешком не ходят. У них машины есть. Осознав это, стал ходить, подняв голову, заново узнавая свой город. Это, пожалуй, единственное доступное мне развлечение. На любые другие попросту нет денег.

***
Переход в нынешнее состояние из состояния человека, который может всё, дался нелегко, хотя нахожусь в ситуации такой довольно давно. Со временем, конечно, стало легче, терпимей. Иногда - вот извращение! - я нахожу в нынешнем status quo своеобразную прелесть. Все просто, достойно, бедно и спокойно.
Чаще же - когда особенно припечет, когда нет денег даже на трамвай, - овладевает отчаяние.
- Что ждет впереди? - спрашиваю себя и не нахожу ответа.
Рассчитывать не на кого. Ещё бы, конечно, хотелось кое с кем рассчитаться, но это совсем утопия. Тем более, что во всём происшедшем со мной виновен я, и только я один. Иметь такой дар - и так бездарно и глупо им распорядиться!

Когда привилегией взлета судьбы ты обойден раз в десятый - пожалуй, и тяжко, и близко уже до сумы, и поздно, и невозможно сначала, когда над бедою твоей шелестят последних купюр улетающих взмахи. Что? Делал добро? И тебе не простят! И пагубен принцип последней рубахи. Когда по ночам покурить на балкон бессонница гонит, а сны - стороною, так больно и страшно, что ты побежден своим одиночеством и тишиною...

***
На стене против моего видавшего виды дивана висит картина. Остаток роскоши былой. Впрочем, насчёт роскоши погорячился. При всём обилии картин, и очень неплохих, имевшихся в моем бывшем доме, эта почётного места не занимала. Рама - более чем скромненькая - по мнению жены, не вписывалась в интерьер, ею старательно создаваемый. А переставить полотно в дорогую нарядную раму рука не поднималась. Понимал - нельзя! Да и не смотрелась бы она в дорогой раме.
Сюжет картины прост, как и название, - "Ангел".
Ангел... Не какой-нибудь грандиозный, могучий, с огромными крыльями, а совсем другой. Застенчивый, что ли? А глаза у него синие-синие... Как у меня...
Мой Ангел!
Картину мне подарил художник Гриша Вовк. Показывал он свои работы, показывал, а потом и подарил.
- Вижу, что нравится, - сказал, - вот и возьми в подарок!
Так у меня появился Ангел.
Когда ни проснусь - вижу его.
Значит, всё ещё не так страшно.

***
Изо рта при дыхании идет пар. Надеваю куртку и снова сажусь к столу. Что ещё делать? Нехитрые бумаги, которые должен был подготовить, уже набраны на компьютере и распечатаны - стало быть, впереди много холодного и пустого рабочего времени.
И снова, и снова возвращаюсь я мыслями назад, в то время, когда...

***
Когда убедился, что фирма не фирма, а, скорее, торговое предприятие, организованное совместно с приятелем, не только не прогорело, а стало прибыльным, то почему-то возгордился. А зря!
Моя-то заслуга была в этом не очень велика, во всяком случае, так считали мои компаньоны. То есть, жена и приятель. Суть их высказываний свелась к тому, что я только вложил в это дело деньги. Ничего себе! Тоже мне малость! Как-то им перестало приходить в голову, что без денег не получилось бы и предприятия.
- Деньги каждый дурак дать может, а организовать, развить всё, при этом добившись успеха, - тут ум, хватка и талант нужны!
Так мне ненавязчиво дали понять, что сам я - дурак дураком, а они, наоборот, умные да талантливые.
Конечно, имелось и моё мнение по этому поводу, но высказывать его не стал, рассудив, что мне всё это без разницы, а им приятно.
Вообще-то, давно нужно было обратить внимание на то, что парочка эта стала почти неразлучной, но, занятый своими делами, по большей части приятными, я и не собирался забивать голову подобной чепухой. Впоследствии оказалось, что был более, чем не прав, но тогда, пристрастившись к путешествиям, радовался, что оставили в покое.
Супруга мне (да и я ей) давно поднадоела, дети, связывавшие нас "нерушимыми узами", обитали уже в Америке, где делали вид, что постигают всяческие науки в хорошем университете. Возвращаться в родные пенаты они, как я понял, не планировали. Нас, родителей, вспоминали обычно, когда возникали материальные затруднения. Тогда-то они снисходили до "разорительного" телефонного разговора, тон которого варьировался от сослагательного, если трубку брал я, до повелительного, если абонентом становилась жена. Более того, у них имелась строгая очередность, и, если звонил младший, то можно было быть на сто процентов уверенным, что в следующий раз нас побалует голос старшего. Интересно, что при всём ярко выраженном эгоизме, между собой они были более, чем дружны. И то слава Богу!
Дважды, почему-то соскучившись, навещал их, но особой радости по этому поводу не видел. Помыкавшись день-другой, отваливал к кому-то из приятелей, которых, благо, у каждого одессита в Америке больше, чем дома.
Для маменьки своей они тоже не делали исключения, и её визиты протекали примерно так же, как и мои. Так что, съездив три раза, она перестала планировать аналогичные путешествия на будущее.
- У них своя жизнь!.. - сказала как-то. Но что удивило - сказано это было без грусти, а скорее с облегчением.
Вот тогда бы мне насторожиться во второй раз, но и это я пропустил.
Убедившись, что дети пристроены и в нас не нуждаются, жена принялась устраивать собственную жизнь. Как я много позднее понял, мне в её будущем никакой роли не отводилось, разве что спонсора, что ли.
Зато приятель на роль будущей защиты и опоры подходил весьма и весьма, тем более, что деятельность их была совместной. Для полного счастья оставалось куда-то деть меня, но пока нескончаемым потоком хлестали баксы, делать это было, с их точки зрения, неразумно. Они ждали. Чего? Того, что фонтан иссякнет? Вряд ли... Скорее мечталось найти трубу, питающую этот фонтан.
Почему так уверенно об этом говорю? Да потому, что сам всё это услышал от них, правда, много поздней.
Ну, и для того, чтобы полностью очертить круг действующих лиц на данный момент, расскажу о своем приятеле. Конечно, говоря "приятель", я имею полное право заключать слово это в скобки. Но не стоит, тем более, что ничего плохого я тогда о нём не знал.
Мы были антиподами, закадычными врагами и заклятыми друзьями. Часто и подолгу работая вместе в командировках, умудрились возненавидеть друг друга до дрожи, при этом нуждаясь в обоюдном общении. На людях отношения резко обострялись, порой переходя чуть ли не в военные действия. Когда же оставались сам на сам, то вдруг становились близкими и откровенными друзьями. Готовность прийти друг другу на помощь была фантастической, неоднократно реализовывалась, причем не в мелочах, а по-крупному.
Так "промаялись" лет десять, потом дороги разошлись. Изредка встречаясь, искренне были рады, долго разговаривали, вспоминали былое... Но просто набрать телефонный номер никому и в голову не приходило. Встретившись в очередной раз не так давно, почти сразу же сделались компаньонами, он стал часто бывать в доме. Мне даже сдаётся, что закрутить роман с мой женой для него было жизненно необходимо, ибо таким образом он хоть в чем-то брал надо мной верх. Зачем? Самому интересно. Ну да ладно. Не о том сейчас речь.
Однажды, когда, как обычно, сидели у нас, неожиданно начался довольно важный разговор, который вскоре, материализовавшись в дела, изменил мою жизнь.
- Народ нищает, - молвил коллега, удобно расположившись на диване с рюмкой коньяка, - хорошую обувь почти никто не покупает! (От глубины своего сожаления по поводу обнищания народа он даже не заметил, что заговорил в рифму.)
- Да, оборот что-то сильно упал, - поддержала жена, - даже не знаю, что делать. Из последней партии продано меньше половины!
- Завозите товар подешевле, - это я попытался проявить экономические познания.
- Нет смысла. Товар много дешевле, прибыль много меньше, а накладные расходы те же!
- Как это?
Мне снисходительно объяснили, что за перевозку и "черную" растаможку оплата взимается за кубы. Так вот, прибыль от дорогого товара, занимающего тот же объем, намного превышает прибыль от дешевого.
Тут возразить нечего. Помолчали...
- Может, на китайский товар перейти? Узкоглазые шлепают тот же ассортимент, что и итальянцы, с теми же артикулами и лейблами, а стоит он втрое-вчетверо дешевле! - это опять коллега.
- А качество? - возразила жена. - Замучаемся принимать рекламации!
- А разве нельзя в Одессе производить "итальянский" товар? - снова встрял я. - Купить лицензии, оборудование, технологию...
- Ты себе представляешь, во сколько это выльется?
- Тоже мне проблема!
Это стало главной и решающей ошибкой!
Ибо дальнейшее легко предсказуемо.
Идею приняли. А на меня, как на инициатора, свалили ее реализацию, причем и партнер, и жена дружно сообщили, что свободных денег нет, разве что самая малость, так что рассчитывать я должен только на себя.
- Ты только начни, а потом и мы подключимся, - уверяли.
Я сделал вид, что поверил. Самому стало интересно проверить себя в крупном деле.

Обсудить этот текст можно здесь