Portfolio

Лариса Володимерова

Соло для скрипки без оркестра

Василий Пригодич, "Кошачий ящик".
Почтовый, с песком? Сыграть в ящик - уйти с головой?..
"Избранные заметки для газеты "London Courier", литературного интернет-журнала "Русский Переплет" и сетевого альманаха "Лебедь", - важно значится в подзаголовке.
СПб 2004, но материалы захлопывает (задержанный Геликоном) 2002 год, ностальгически уже отдающий чаем на смородиновом листе, а то и бражкой с резиновой пятерней "рука Москвы-Питера", - так что все это по сусекам, да читано.
Но - неожиданность: на обложке - великолепный портрет Дедушки Кота кисти... Дмитрия Горчева (вот в чем истинное-то призвание!).
"За мной, читатель!" - нетерпеливо взывает Пригодич к фанатам религии неверия, как гротесково близкий ему Сердюченко, и... начинаешь вникать безотрывно. Да и можно ли в невоинственной этой стране жить без гипер- и самоиронии?

Предваряет статьи "Вечная память" Д.С.Лихачеву, "весело и ласково" говорившего с нами, как теперь оказалось, о самом сложном и нужном. Так что, пока он был жив, ученые-гангстеры "стеснялись" его присутствия и не суетились открыто.

Пишет Пригодич зеркально о русском достоинстве: "...давайте перестанем мочиться и гадить в подъездах и лифтах, жечь почтовые ящики, бить стекла и лампочки, харкать на мостовую, опрокидывать урны и ломать телефонные таксофоны, а потом начнем честно работать...". И добавляет всердцах: "Пошли нам, Господь, терпение и смирение".

В наше время, читателями не балованное, "...если Набоков и Платонов - дым, да, то Виктор Пелевин и Владимир Сорокин - тень от дыма". Малопонятно, ирония ли, заказной ли памфлет (таковы у Пригодича, слух идет, редки); но... о Платонове - точно: "Читателя завораживает, навечно оставляя в горьком плену, вязкий, клейкий, скрипучий, не поддающийся перекодировке язык писателя"...

Предоставляет Василий Пригодич решать нам самим, принудительной ли рецензии соответствует сей посыл, что "пелевинская проза - неслыханный интеллектуальный наркотик": "Вагриус", издательство "Захаров" - мелькает в выходных данных, - и не отсюда ли бесконечный повтор о мифических книгах, рахватывавшихся, "как горячие пирожки"? "Поверь мне на слово, они стоят того, чтобы взять их в руки", - навязывает Пригодич: массового читателя нужно прежде всего раздразнить, этой методикой автор владеет мастерски, с тех застойных времен. Что ж, отражение врет: Пушкин больше всего ценил "Анджело", вещь заимствованную, плохо читабельную и, по Лурье, наследованную Набоковым, - зато отстаивавшую права страсти и на невзаимность.

О разности мнений - ..."В акунинских книгах много дивной литературной игры, словесного карнавала, вербальных изысков и исхищрений самой высокой пробы". Ах, да?.. Но нет, не Набоков. Конструкция есть, отсутствует главное: не видать языка - и таланта. Дифирамбы Акунину вызывают лесную оскому: "Читать такое просто усладительно, приятно и славно", - гипнотизирует очковых кроликов критик-Пригодич. А переборщив от души, предупреждает: "Читатель, я никоим образом не рекламист...". - Как подставляет лукаво грудь нараспашку - и тут же снова о Чхартишвили, в соседней статье. "Сравнение с горячим пирогом не преувеличение...". Ну Акунин, положим, безлик, - зато каковы познания Пригодича от эпитафии до анекдотца, рассыпаемые по пашне мимоходом, щедро и мудро!
- Косой дождь не прошел стороной.

...О сетературе, с любовью. И тут ирония в этом вводном": "Впрочем, Пелевина я люблю, Борис Акунин мне по уму и сердцу, а от собственных стихов я и сам не в телячьем восторге".

Есть в книге такие находки: "...Сеть и советская власть (да и любой иной террористический режим) - явления несовместные", - рассуждает Пригодич о величии WEB-океана. Не забыл он, конечно, и о библиотеке Мошкова, которому в Москве будет памятник, - вбиваем туда первый гвоздь... Басни Пригодича об Интернете - отличный путеводитель по Сети, как перед тем - по off-line.

Как же не ринуться искать рекомендуемое издание, когда обрушивают на вас этот текст: "Любезный читатель, если ты ощутил в своем прекрасном далеке первые (последние) симптомы летального русского недуга НОСТАЛЬГИЯ, скорее бери в руки "Толковый словарь языка Совдепии". После прочтения трех первых попавшихся страниц болезнь как рукой снимет. Минздрав рекомендует..." (конец статьи).

О "расхватываемых пирожках" тоже кое-что вспомнилось... В не истлевшем ресторане Дома писателей их пекли - был слушок - из остатков вчерашнего черного хлеба, и подавали на стол еще влажные лодочки ароматными, теплыми - нам, кому и хватало-то только на соль, игнорируемую на скатертях тараканами, проживавшими за маленькой "железной" дверью в кровавой стене, да в черной лаковой мебели особняка. Там, в ресторане, по вечерам сиживали мы угрюмо напротив друг друга - Пригодич и Панченко; Топоров со бутыльники - и в углу на них я, исподлобья.

Да, так вот о фильме Михалкова - весьма занятно читать. "Человек я прямодушный и наивный, посему скажу прямо: картина - несомненный шедевр..." Как припечатал: не верить! Режиссера низвергали после выхода фильма, естественно, скопом: "...в сердцевине такого всеобщего истошного окрысивания лежит горькая, удушающая, сжигающая зависть (простая, как 100 граммов водки)". Поразительно интересно повествует Пригодич и про ошибки картины. "Бог простит, сценаристов привлекла незатейливая вербальная игра: "Севильский цирюльник" - "Сибирский цирюльник", - ну да, убедителен спектакль Россини, где Козловский пел Розину, а Нежданова - Альмавиву... Может быть, отступились от Михалкова инерционно, за "Оскар". Мы с другом, посетившим Россию впервые за четверть века, посмотрели "Утомленные солнцем" - и вышли на Невский, в красно-коричневый город. И было нам, помню я, жутко. На той стороне, что опасна всегда.
...Да и Пригодич-сатирик кончает статью: "Спасибо, дорогой Никита Сергеевич".

...Есть в сборнике ностальгическая статья не о голубизне, но о безлюбии Нестеренко, - тогда-то мы все познакомились: помню, как ополчился Рулинет на Нестеренко-Пригодича. Оттуда ведет отсчет почти панибратское обращение к тебе, Читатель: "...ни в коем случае, родной, не набирай лишнее WWW (не попадешь, куда надо). Набрал? Поехали...". Задиристо, - радостно слышать - вместо традиционно академических полупоклонов. И уточнение следом: "В прежней России место Юрия Нестеренко было бы в тюрьме (полистай его произведения, поймешь)".

...О современном Зиновьеве пишет С.С. Гречишкин жирно и цепко, как о "высокоодаренном мыслителе, мастерски владеющем пером, культовом логике и аналитике", "последнем романтике" и "постпостромантике". Как не вспомнить двоящегося "человейника" А.Зиновьева (его термин; как забыть и пере- "катастройку"?..)! "Предупрежден - значит - вооружен". - О да, коротка наша память.
Вот статья о предпоследнем интеллигенте - А.Панченко... Всего не назвать.

О книге "Небесная арка" - переписке Цветаевой - Рильке. Подготовлено Азадовским, значит, качественно и с душой. Русская Психея - германскому Орфею, навечно. "Все эти тексты абсолютно гениальны". - Только и светлой горечи - присоединиться к Пригодичу. К слову, советует он начинать чтение с... примечаний. Прекрасная школа! Я листаю статью, как память о двух поэтах, к концу: "Прошлое неотвратимо настигло нас. Страшное и прекрасное прошлое. Этим "воздухом горных вершин" (Ницше) нам сладко до обморока и трудно до судорог душать. Увы, иного воздуха нет". - И, я думаю, это главное открытие, не расплесканное, к счастью, по дороге к читателю книги и книги.

(Бродский хотел дописать свои пару страничек для рецензии на первое издание "Небесной арки"...). Смерть возраста не имеет (сравните, - кто умер лет 10 назад, а кто-то все 20, - боль остается так же близка-далека, величина неизменная - не временем измеряется и не ему подлежит). Как будто Василий Пригодич поймает пчелу рукой и - нет, улетела...
Да, так Бродский, "Большая книга интервью", - тут уж веришь Пригодичу, если он пишет: "Эта книга - лучшая из тех,что я прочел за последнее десятилетие". А ведь Бродский старше Пригодича на 8 лет, т.е. - все еще молодость...

...О Булгакове Сахарова, "Михаил Булгаков: Писатель и власть". Блестящий филолог, точно чувствующий и современность, и завтра, - языковые извивы Сети и бумаги: Всеволод Сахаров.

...О "Постсоветской питерской медицине" - медситуации в городе и стране, когда известный хирург получает подачку - 30 долларов в месяц. О "свердловке", больнице ленинградского обкома КПСС (где упустили и моего деда, перепутав начальству инъекцию...).

...Вспоминает Пригодич Михаила Хейфеца, настрадавшегося за составление рукописного сборника Бродского, - в Израиле Хейфеца чтят, он критик отменный, - мудрец-хитрован, как и герой статьи. А что помнит Питер?

...О книге Житинского - "Потерянный дом". Его блатная "Фигня" мне надписана грустно: "на память о прошлой жизни", - действительно, ноет ночами та прошлая, несостоявшаяся (за отъездом, крушением устоев, идеалов, вырастанием из трафаретов), но у меня хранится и самая первая книжка Житинского с автографом. Тогда это был первый рокер... Володя Рекшан и компания, крайне штучно.
Впрочем, "скажешь, Читатель", что - лирика. У стихов другая логика, мысль мешает поэтам, отводит их к прозе (обратного хода нет, хотя поэзия как результат - всеобъемлющей: космос). Вот я помню могучую фигуру Довлатова... в нише под лестницей, возле того ресторана. Нам обоим, отдельно, было противно идти внутрь, к "писателям". (О Довлатове пишет Гречишкин - Пригодич - улыбчивый Дедушка Кот).
Филологи должны не разлагать произведение, а изучать пространство сверх-него, то, что остается над-ним, - ох, и тогда мы увидим...
На обложке бурлеска, поющей шкатулки "Кошачьего ящика" - слова Сердюченко: "Позвольте, это настоящий карманный "бедекер" по современному литературному хозяйству!.. Отличная филологическая выделка!"
- Не позвольте Вам не позволить.

Обсудить этот текст можно здесь