| Редакция | Авторы | Форум | Гостевая книга | Текущий номер |

 

 

Евгений Зудилов

"Унижать" и "унизить"


(дела давно минувших дней)


Растет число преступлений на почве неуставных взаимоотношений. В I квартале 2004 года в результате преступлений пострадали 1846 военнослужащих, в том числе погибли 103 человека - на 32,3% больше, чем за аналогичный период прошлого года. ( Из газет).
"Ложное представление овладевает Варькой. Она встает с табурета и, широко улыбаясь, не мигая глазами, прохаживается по комнате. Ей приятно и щекотно от мысли, что она сейчас избавится от ребенка, сковывающего ее по рукам и ногам... Убить ребенка, а потом спать. Спать, спать...
Смеясь, подмигивая и грозя зеленому пятну пальцами, Варька подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребенку. Задушив его, она быстро ложится на пол, смеется от радости, что ей можно спать, и через минуту спит уже крепко, как мертвая..."
А.П. Чехов - "Спать хочется"

Ложное представление овладело мной. Широко улыбаясь, немигающими глазами смотрел я на спину сержанта Петриченко. Приятно и щекотно было от мысли, что прямо сейчас я смогу избавиться от мучителя, уже два месяца всячески тиранившего меня, а главное - почти не дававшего мне спать. Я до сих пор отчетливо вижу его стриженый затылок, сдвинутую набок шапку, вертикальную складку на его шинели и редкие, тающие, мокрые снежинки, падающие на нее с серенького ленинградского неба. Впервые за много дней голова моя, до того как бы забитая ватой, работает предельно четко и ясно:
- Он стоит впереди меня...
- Перед ним открытый электрощит..
- Зачем полез дурак, куда не просили? Ну и что из того, что на складе нет света? Все равно ничего в электричестве не понимаешь. А я понимаю. Электриком работал.
Короткий взгляд внутрь. Так, 380 вольт, минимум 50 ампер - этого хватит...
- Убить гада...
- Такие гниды не должны жить...
- Несчастный случай...
- Сам виноват...
- Мало ли людей гибнет в армии?

Еще раз - вокруг никого, только лес и пустая, раскисшая дорога, заворачивающая к ракетным позициям.
- Он без перчаток, а я в толстых рукавицах.
- Это хорошо...
- Руки держит прямо перед собой. Если резко толкнуть вперед, то он их не успеет развести и неминуемо попадет ими прямо в щит. На открытые шины...
- Там три фазы. Между ними напряжение - очень хорошее напряжение, да еще потенциал на землю.
- Не выживет. Только нужно будет посильнее давить на спину.
- Он будет дергаться и тонко верещать, как подстреленный заяц.
- Сладкая музыка...
- Недолго.
- Двух минут хватит...

Медленно, как бы глубоко под водой, я оторвал от земли враз потяжелевшую ногу и... сделал шаг назад. Потом еще один.
- Повезло тебе, сержант. Ой, как крупно повезло. Был бы другой на моем месте...

Сержант Петриченко сказал: "Вызовем электрика", - и закрыл шкаф. Думаю, что его (да и меня) спасло то, что к тому времени я уже научился спать там, где вроде бы и делать это было почти невозможно.

Спать на политзанятиях урывками, буквально по тридцать секунд. Дремать в казарме, сидя на табурете и не переставая драить пряжку ремня (солдат без работы - потенциальный самовольщик! ). Завернувшись в тулуп, спать на посту, скрючившись на железной лапе - опоре пусковой ракетной установки и даже спать, стоя около тумбочки дневального или около дивизионного знамени, не выпуская из рук карабина.

Но сна все равно катастрофически не хватало. Положение мое усугублялось тем, что в армию я попал уже после окончания института и посему держался довольно независимо. Соответственно ко мне применялись особые меры "воспитания". И не только со стороны сержантов и "дедов".

С подъема и до отбоя меня гонял сержант Петриченко. Впрочем, отбой был не для меня. После вечерней поверки сержант произносил сакраментальную фразу:
- Имеющие наряды - шаг вперед!
И я его делал.

Заслуга в этом принадлежала не только сержанту, пытавшемуся сломить меня, но также и вечно полупьяному прапорщику Масловцу. Именно он, вскоре после моего прибытия в часть, отловил меня в коридоре казармы и, ткнув мне пальцем в грудь, дал такое указание сержанту:
- Проследи, чтобы у этого бойца всегда были наряды вне очереди!.
И они у меня были.
Наряд после отбоя - чистка умывальника и туалета в казарме. Что представляет собой солдатский туалет после того, как его пред отбоем посетили две роты солдат, мне здесь не описать - не хватает таланта.

Но беды мои не ограничивались хроническим недосыпанием и грязной работой. Когда прапорщик Масловец напивался, а случалось это почти каждый день, он ходил за мной, ползающим с тряпкой и щеткой по сортиру, и в разных вариациях повторял одни и те же слова: "Ты вот институт окончил, имеешь высшее образование, а вот гляди - ползаешь у меня под ногами в дерьме. А вот у меня всего четыре класса образования, но я тобой командую..."

Когда это случилось в первый раз, я внутренне вскипел, как чайник, и готов был немедленно затолкать его головой в толчок сортира. Но через пару недель, в течение которых моя злоба и ненависть с Масловцу непрерывно возрастала, я все же опомнился и стал рассуждать логически, пытаясь найти выход из этой, казалось бы, тупиковой ситуации:
- Зачем прапорщик Масловец делает это?
- Он хочет меня унизить.
- Зачем ему нужно меня унизить?
- Видимо, потому что он сам чувствует себя униженным со своими четырмя классами образования и должностью прапорщика. Унижая же меня, он возвышает себя в своих глазах.
- Что он ждет от меня?
- Что бы я как-нибудь показал ему свою досаду и униженное положение.

И вот тут я понял простую истину - можно сколько угодно пытаться унижать человека, но унизить можно только того, кто в самом деле чувствует себя униженным.

Я стал мыть сортиры с полнейшим безразличием, никак не реагируя на замечания прапорщика. Видя это, он попытался усилить давление на меня. После окончания уборки, осматривая вылизанный до блеска туалет, он, найдя в углу обгорелую спичку, которой только что там не было, командовал мне: "Перемыть все заново!"
К счастью, к тому времени я уже имел понятие о христианстве и знал, что нужно возлюбить и врагов своих.

Признаюсь, что возлюбить прапорщика мне не удалось, но он каким-то нутряным чутьем все же понял, что я не считаю себя униженным, и вскоре оставил меня в покое .

Где-то через полгода я попал в лазарет и встретил там молодого солдатика свежего призыва. Худенький, светловолосый, лицо интеллигентное - видно, что только что из дома, где мама все делала. Он прослужил немногим более месяца и получил странное психическое заболевание.

Заключалось оно в том, что он беспрерывно что-то мыл. Совершенно добровольно. Как только вставал утром - мыл больничный туалет, после завтрака - мыл коридор, затем лазарет, затем опять туалет, коридор и так далее весь день.
На мой вопрос: "Что с ним?" - сержант-санитар ответил: "Деды загоняли, вот и свихнулся"...

Через пару дней солдатика забрали в окружной госпиталь, и, что стало с ним в дальнейшем, мне не известно.

Мне было жаль его: ведь он, как и многие другие, так и не смог распознать разницы между понятиями "унижать" и "унизить".

 

 

Обсудить этот текст можно здесь