Portfolio

Александр Сальников

Деревенские похороны

Умер дед. Обмыли и отпели.
Хоронить деревней собрались.
Слышно: "Времена-то нонча те ли..."
- Да кому нужна така-то жись... -

Самогон на скатерти, закуска
Из одних соленых огурцов
Да ржаного хлеба.
- Жаль, капуска
Кончилась из прошлых соленцов, -

Чуть вздохнула тихо баба Марфа.
- Не грусти, кума. Что бог послал...
- Спой, Кузьмич, твоя гармонь, как арфа...
- В жизни энтой штуки не слыхал.

Да и не хочу. Гармонь честнее.
Русский дух у ней, что бабий клич. -
Взял гармонь, вздохнул разок над нею:
- Летять у-утки-и... - загнусил Кузьмич.

Старики про уток подхватили,
Затянули, песня полилась.
- Эх, судьба! - с отчаяньем Василий
Вдруг сказал.
- На то такая власть.

Был бы Сталин, он бы не позволил!
Всю Россию, мать их, растрясли! -
Сетовал Егор.
- А кто неволил?!
Сами хламу в избу нанесли, -

Отвечала бойко бабка Вера:
"Сталин тоже жал с деревни сок.
Ноне никому уж нету веры.
Каб не кризис, разе ж Степка б слег?

Ведь не так и стар."
- А смерть не спросит
Стар, аль нет. Пора, так хоть молись!
- Все жа мог пожить, - Кузьмич гундосит.
- Да кому нужна така-то жись?!

Пенсии на месяц не хватает.
Да и ту не платют до сих пор.
- Все ж живем, - дед Боря отвечает,
Поддержав застольный разговор.

Выпили по стопке, закусили:
- Пухом Степке-то землица-мать
Чтоб была.
В окно взглянул Василий:
- Чтой-то катафалку не видать.

- Приседатель клялся обеспечить:
Ваньку-вепря на "ЗИЛе" послать.
- Ваньку-вепря?! Вот еще не легче,
Разъедрит твою такую мать!

Он ить и машину раскурочить,
И в гробу Степана растресеть...
- Хватит, балагур, беду пророчить!
- Нализался, спьяну чушь несет. -

Баба Марфа больше всё молчала.
Молча ела, молча и пила;
Плача, молча мужа поминала;
Вспоминала жизнь: дела, дела...

Так из года в год - дела, заботы,
То болезнь, то голод, то война:
"Что видала, окромя работы?
А теперь вот, в старости, - одна..."

Закусили, выпили и снова
Закусили, чем послал господь.
- Можа нам, - взяла Полина слово, -
К ферме сбегать? Нут-ко, Боря, сходь.

Не застрял ли катафалк в овраге...
- Да-а, подъезд к деревне - никуда!
Это-ть в сельсовете, на бумаге,
Мы жируем здесь, как господа.

- Полно те, уж сельсоветов нету...
- Щас у них и не поймешь чего...
- Главы министраций...
- Нам бы эту
Голову, да в это... как его...-

Дед Борис уже за дверью скрылся.
Хоть и сед, да на ногу шустер.
- В прошлом лете Вагин утопился.. .-
Продолжали бабки разговор:

- Аккурат в том самом же овраге.
Как и смог?
- Да чо уж там не смочь,
Есля накануне сам же Вагин
Пил с Борисом самогон всю ночь.

- Говорят, что будто вышла ссора.
Участковый даже приезжал.
- Говорят. Спроси вон у Егора -
Он в ту ночь Бориса провожал.

Бабка Вера деда в бок толкнула:
- Слышь, Егор, чо бабы-то шумят?
- Пусть шумят.
- Фу-у, дымом напахнуло!
Накурились. Знай себе дымят!

- У тебя Борис тогда напился?
- Не был с ними я, чего ты врешь! -
Дед Егор курил, дымок струился.
- Борьку-то, жлоба, не перепьешь, -

Вставил дед Кузьмич. - Его, мартышку
Краснозадую, не напоишь.
Вона, уж назад бежит вприпрыжку.
Быстро сбегал, мать его етишь...

- Нетути! - сказал Борис со злобой.
Стихли все. Табачный дым висит,
Словно облака. И вдруг у гроба
Баба Марфа как заголосит:

- Эх, Степан! Ну что же ты наделал.
Ты пошто меня оставил тут?
Никому до стариков нет дела...
Пусть меня с тобою унесут!

Бабы к Марфе: "Что ты! Разе ж можно!
Упрекаешь мужа-то в гробу!
И отводят тихо, осторожно:
- Толку что, гневиться на судьбу?

- Отпустите, дайте мне проститься,
Дайте нам еще вдвоем побыть,
На одну минуточку забыться...
- Пусть поплачет. Нут-ко, бабы, выдь!

Вышли все во двор. Свежей дышалось.
Сели у забора на бревно.
- Вот ить жизнь, как день.
- Одна усталость.
- Что и было - кануло давно.

Стали философствовать старухи:
- Все жа лучше жить, чем умереть.
- Жили - как жуки, помрем - как мухи.
- Хорошо, хоть поп пришел отпеть...

Ожиданье длилось бесконечно.
Кто-то вел никчемный разговор,
Кто-то пил под хлебушек, беспечно
Навалившись на гнилой забор.

Кто-то все косился на дорогу,
Первым чтоб увидеть катафалк.
Кто-то отключался понемногу,
Не желая признавать сей факт.

Дверь веранды скрипнула негромко,
Баба Марфа вышла на крыльцо:
Чуть скрывает платяная кромка
Старостью изрытое лицо.

Глянула отсутствующим взором
В даль, где дремлют ивы у пруда.
Не подстала к бабьим разговорам,
И пошла неведомо куда.

- Чтой-то с Марфой?
- Эй, кума, куда ты?! -
Но она и бровью не ведет.
- Ладно ли чего с ней? Ну-к, робяты,
Надобно вернуть, а то уйдет.

Дед Борис догнал уж за оградой
Бабу Марфу, воротил назад.
Да Кузьмич трехматерной тирадой
Дело будто повернул на лад:

- Каб чего с собой не сотворила.
Баба Марфа тут и выдай им:
- Я сейчас со Степой говорила.
Он сказал мне, чтобы шла за ним.

- Что ты! - Бабы всполошились разом.
Под руки ведут ее домой:
- Бес попутал.
- Помутился разум.
- Что ты, девка, в доме ж Степа твой...-

В небе громыхнуло, словно в бочке.
Мелкий дождик начал моросить.
- Где же катафалка, хрен ей в почки!
Уж давно пора бы выносить.

- Тут ить и погост не так далече.
Уж договорились обо всем...-
Старики собрались, как на Вече.
- Можа, сами сдюжим, отнесем? -

Предложил Кузьмич.
- А что, и верно! -
Подхватил Егор: "Тут и пути
Будет с километру: токмо ферму,
Да и косогоры обойти."

Было б сказано, а дело уж - полдела.
- Слухай, бабы! Будем выносить.
Тут Полина "Упокой..." запела,
Марфа снова стала голосить.

Взяли гроб под плач и разговоры,
Да под мат ядреный Кузьмича,
И в последний путь, за косогоры,
Понесли Степана на плечах.

Обсудить этот текст можно здесь