Portfolio

Владимир Усольцев

Возвращение лесного человека

(продолжение, начало см. в 72 - 76 номерах)

Глава 3.

Спасение в большой нужде.

Возвратясь домой, Генка сразу обнаружил следы вчерашнего обыска. Сердце его неприятно ёкнуло, и он бросился к комоду. В верхнем ящике всё было перерыто, но ключ от оружейного шкафа был на месте. Генка торопливо открыл его. Оружие стояло, как и раньше. Подсунув руку за заднюю стенку патронного внутреннего шкафчика, размещённого в верхней части шкафа, он с облегчением нащупал ножны кинжала. Не нашли!
Оружейный шкаф Генка заказал себе лет пятнадцать тому назад. Он сам его спроектировал, когда пришло предписание хранить оружие только в прочных металлических шкафах, запирающихся на замок. Слева была удобная, выложенная тонким войлоком, ниша для "тозки", справа - своя ниша для двустволки. Посреди у задней стенки в специальных гнёздах стояли шомпола. На правой боковой стенке висел патронташ с патронами для двустволки. Снизу спереди разместился аккуратный шкафчик для маслёнок, ёршиков и ветоши. Вверху спереди - глубокий шкафчик для патронов, поделённый на четыре отделения. В трёх отделениях стояли патроны для двустволки, в одном лежали коробочки с патронами для "тозки".
За патронным шкафчиком на его задней стенке были припаяны две пружинистые защёлки с подклеенными суконными прокладками, которые удерживали старинный кинжал. Генка не стал его регистрировать, не желая показывать такую редкую вещь никому. Чтобы заложить или вынуть кинжал, надо было подлезть рукой глубоко за заднюю стенку шкафчика. Наличие ниши за шкафчиком на первый взгляд было вполне объяснимо: в эту нишу входили концы стволов и шомполов. Получился простой тайник, который себя оправдал. Найди обыскивающие кинжал с серебряными ножнами, головной боли было бы не меньше, чем из-за змейки.
После недолгих колебаний Генка решил заночевать дома, хотя ему очень хотелось как можно скорее оказаться в своём подлинном доме, - в лесу, где нет ни сержантов, ни капитанов.

* * *

Конь со своей командой - тремя молодыми "качками" - медленно проехался по улице, где жил Генка, и направился на рекогносцировку по деревне, сопровождаемый изумлёнными взглядами из окошек домов. Вскоре экипаж убедился, что над всей деревней доминирует безлесный склон горы, за которой чуть подальше поднимается гора Маяк. Если остановиться на кромке леса на вершине нижней горы, то можно просматривать всю деревню. У Коня была с собой копия подробного плана местности, где капитан пометил, по какому маршруту Генка уходит в свои охотничьи владения из Усолки. "Поехали за мост", - скомандовал он, и вскоре джип остановился на косогоре недалеко за мостом.
Один из "качков" поспешил на вершину и, заняв позицию за ближайшей сосной, стал следить за домом Генки в сильный бинокль. Оставшиеся двое охранников поставили для своего босса ярко-оранжевую палатку и разожгли костёр. Конь в возбуждении прохаживался поблизости, покусывая травинки. Ему самому захотелось взглянуть на деревню сверху, и он, предупредив своего наблюдателя через портативную рацию, стал взбираться наверх. Точка наблюдения была идеальной. Когда Генка выйдет из дома, весь его путь почти до самой их стоянки внизу можно будет проследить, не сходя с этого места.
Стемнело. В окнах домов зажглись огни. Загорелся свет и в Генкином окне. Оставив наблюдателя с приказом не спускать глаз с объекта до трёх часов ночи - потом его заменят, Конь вернулся к машине и со смаком поужинал со своими охранниками, приняв для аппетита стопочку "Абсолюта". Охранникам выпить он не позволил. Ворочаясь в тёплом спальнике в палатке, Конь вновь и вновь прокручивал в голове сценарий завтрашнего дня. Приведёт ли "борода" его к кладу или всё окажется пустой тратой времени? Но ради огромного клада рисковать временем стоило. А то, что "бороде" будет в любом раскладе скорый конец, его совершенно не волновало.
Ночь прошла спокойно. Наблюдатели дисциплинированно сменились. Ничего примечательного не случилось. Через мост никто не проезжал и не проходил.

* * *

Генке почти всю ночь снился сержант Иванов. Проснувшись в дурном настроении, он начал деловито собираться в дорогу, радуясь, что пытка таким сном наконец-то закончилась. Надев рубашку, брюки, сапоги, он особенно тщательно расправил на себе свою таёжную жилетку. Обычную на вид жилетку, сшитую Галей из "чёртовой кожи" . Жилетка, словно корсет, имела шнуровку спереди и сзади, и её можно было надевать как на тонкую рубашку, так и на толстый свитер зимой, меняя её размер. В жилетке, в специальных карманчиках, размещалась Генкина "скорая помощь": в крохотной плоской фляжечке - бывшей велосипедной маслёнке - был экстренный запас йода. Были в жилетке и два листа бактерицидного пластыря, два запакованных рулончика бинтов, пакетики с таблетками стрептоцида, аспирина и анальгина. На левом боку под мышкой, слегка наискосок, был устроен глубокий карман, куда плотно помещались ножны кинжала. Когда Генка надевал поверх жилетки свою штормовку, то кинжал невозможно было заметить любому рядом стоящему человеку. Это было намного удобнее, чем носить кинжал на поясе - от расспросов не упасёшься: редкостные ножны сразу бы бросались в глаза.
Надев патронташ на пояс, взвалив на спину торбочку с патронами, повесив "тозку" на левое плечо, а двустволку на грудь, Генка отправился своим обычным путём на ближнюю заимку.
Наблюдатель не заметил выход Генки из калитки, но вскоре обнаружил экзотичную фигуру стройного бородача, нагружённого оружием, и торопливо заговорил по рации: "Вижу объекта! Вышел из дома и движется по улице. На себе несёт два ствола… Точнее три - у него двустволка и, кажется, мелкашка". В стане "туристов" началось нервное оживление. Конь решил захватить Генку прямо здесь, если в момент его появления на дороге никто не появится. Он велел наблюдателю не покидать поста до команды и вести наблюдение за подходами к мосту. Если кто объявится, немедленно дать знать.
Через четверть часа Генка бодрым шагом миновал мост и быстро приближался к "туристам". Увидев роскошную машину и рядом с ней палатку, Генка изумился. В эти края городские туристы иногда забредают, но чтобы они остановились в таком месте? Странные какие-то туристы.

- Папаша, помоги нам, мы, кажется, заблудились. Ехали в Таловку и заночевали.
- Так Таловка в другой стороне…

Генка не договорил. Сильнейший удар по голове бросил его на землю, и он потерял сознание. Когда он очнулся, ему захотелось дико зареветь от обиды. Кошмар последних дней не кончился. Он лежал с наручниками на руках, со связанными ногами и с залепленным чем-то ртом на полу машины. По-видимому, в багажнике. Машина, переваливаясь на кочках, двигалась по той самой дороге, по которой он ходит на свою заимку. Вместо крика у него вырывалось лишь мычание, и Генка замолчал, понимая тщетность крика.
Его мучила сильная боль в затылке, голова кружилась, временами накатывалось лёгкое подташнивание. Машина стала. Генка узнал это место. Здесь уже никакой дороги не было. Вездеходная иностранная машина смогла углубиться по бездорожью в бор.
Задняя дверка распахнулась, один из "качков" развернул его ноги и развязал их. Со рта была сорвана липкая лента, вырвавшая множество волос из усов и бороды. Генка вскрикнул от боли.

- Чего вам надо, кто вы такие, что я вам сделал?
- Тихо, папаша, сейчас мы спокойно потолкуем, и всё будет хорошо.
- Так толкуйте скорей и пустите меня.
- Не волнуйся, папаша. Сейчас подойдёт шеф, и он с тобой лично поговорит. Только смотри, не серди его, а то он очень крут. Скомандует, и мы тебя на кусочки будем рвать.

Конь, справив в сторонке малую нужду, неспешно подошёл к пленнику.

- Геннадий Николаевич, здравствуйте. Меня звать Николай Степанович, или Конь. Не знаете Коня?
- Никакого коня не знаю.
- Да-а, а это плохо. Меня многие знают. И боятся.
- Я тоже боюсь.
- Правильно. Бояться надо. Так как же это так получается? Простой бородатый дед продаёт золотую змейку из клада, а клад-то ведь чужой. Он - народный.
- Так, выходит, милиция с вами заодно.
- Заодно, Геннадий Николаевич, заодно.
- Ну так я ж говорил уже сто раз, что змейка эта…
- Значит так. Ты кончай темнить про бабкино наследство. Я слушать это не хочу. Я знаю, что ты взял змейку из киргизского клада, и хочу, чтобы ты меня к этому кладу привёл. Не приведёшь, вот под этой сосной мы тебя закопаем. Живым. Приведёшь, получишь свою долю и гуляй, сколько хочешь.
- Да Вы спятили! О каком кладе идёт речь?
- Значит, хочешь в могилу?
- Да не хочу я в могилу, но не знаю я ни о каком кладе, - Генка был уже в истерике.
- Не хочешь, но придётся. Малявка, ну-ка быстренько откопай ему могилку.

Малявка, самый рослый из охранников, послушно взялся копать остро отточенной лопатой.

- У тебя времени на размышление столько, сколько Малявке надо, чтобы выкопать могилу. Глубоко он копать не будет, так что времени у тебя несколько минут.

Генка начал подвывать.

- А вот это не надо. Перестань, а то велю тебя помучить. Мои орлы это дело любят. Ты тогда сам в могилу запросишься.
- Ну как мне вам втолковать, что никакого клада не знаю?!
- Кныш, успокой его.

Кныш ухватил Генку за бороду, подтянул его к себе и резко ударил в солнечное сплетение. Этот удар был ещё страшнее, чем у сержанта Иванова. Генка извивался в агонии по земле. Какие-то таинственные защитные резервы позволили ему в последний момент вздохнуть и остаться наживу (не знаю такого слова).

- Ну что, ожил? Что теперь скажешь?
- Убивайте меня, мне нечего вам сказать, - отрешённо сказал Генка, смирившись с неизбежным концом.
- Ну вот, папаша. Не хотел я тебя убивать, а теперь уже не могу отклонить твою просьбу. Сам попросил.
- Убивай, всё равно ведь убьёшь.
- Покажешь клад, и пальцем не трону. Дам тебе твою долю, и иди, куда хочешь.
- Да знал бы что про этот чёртов клад, давно бы указал, что ж я, враг сам себе, что ли?
- Не любишь ты, дед, себя, не бережёшь.

Малявка выпрыгнул из неглубокой могилы.

- Думаю, что так хватит.
- Да, пожалуй, - кивнул Конь.
- Давай ложись в могилу, дед.
- Убивай меня так, а потом закапывай.
- Малявка, помоги ему, только живым пусть лежит.

Свет померк в глазах Генки. Очнулся он, ощущая холодок земли под спиной. Открыл глаза и увидел высоко над собой улыбающиеся лица своих мучителей. Генка начал беззвучно плакать.
Конь заговорил спокойным голосом, словно разговаривал о погоде со случайно встреченным знакомым.

- Упрям ты, дед. Ох, упрям. Умереть готов, лишь бы клад не выдать.

Генка не отвечал, продолжая тихо причитать. Конь так же спокойно продолжил:

- Ну а как насчёт внука Гены и дочки Анны Геннадьевны? Если не скажешь, где клад, дам сейчас команду, и она вместе с сыночком через два часа будет сидеть в Красноярске-26 в подвале, откуда выйдет, только если ты укажешь клад. Не укажешь, будут три трупа. И все родственники.

Генка взревел, едва не теряя рассудок. Сознание его омрачилось, и он прохрипел:

- Их не трожь. Покажу тебе клад.
- Вот это другой разговор, - враз оживился Конь, ликуя в душе.

Риск оказался оправданным. Теперь можно и неделю потерять, лишь бы до клада добраться, даже если до самой Бирюсы придётся по тайге топать.

- Далеко клад?
- Отсюда четыре дня ходу.
- А ты, дед, не свистишь.
- А стань на моё место, стал бы ты свистеть?
- Я бы не стал, упаси Бог! А ну-ка, покажи на карте, где это место.
- Вначале вытащите меня отсюда.

Малявка по кивку Коня наклонился над могилой и могучей рукой вытянул Генку, ухватив его за штормовку. Кинжал на боку ощутимо прижался к рёбрам, и в Генке мелькнула искорка надежды: "Не обыскали! Кинжал со мною! Ну, тогда мы ещё посмотрим, как всё обернётся". Малявка поставил Генку на ноги и хлопнул легонько по спине:

- Отдышись, дед. Дорога дальняя будет.

Конь развернул карту. Генка взглянул на неё и махнул рукой.

- Это далеко за краем карты. Эта карта не поможет.

Бандиты начали совещаться. Было решено оставить одного охранника - Жабу - на месте с машиной. Трое остальных пойдут вместе с Генкой.
Собрали рюкзаки, набив их банками с консервами, соками и предусмотрительно закупленным хлебом. Каждый из охранников взял себе по укороченному десантному автомату Калашникова, а у Коня оказался какой-то заграничный пистолет. Через полчаса колонна отправилась в путь. Генка шёл налегке, неся на груди спортивную сумку, оставаясь в наручниках. Его оружие осталось в машине.

* * *

Генка шёл по свой тропе, которую опытный глаз мог бы уже обнаружить. Сколько лет ходит он этим маршрутом, вот тропа и обозначилась. Вначале он хотел обойти свою заимку стороной, но потом решил, что на знакомом месте ему проще будет избавиться от своих мучителей. Дома и стены помогают. При сборах бандитов он обратил внимание, что Конь заставил Малявку и Кныша вытащить из рюкзаков большие бутылки какой-то иностранной водки и оставить их Жабе. Обоим "качкам" это распоряжение было явно не по душе, и они пригрозили Жабе прибить его, если он прикоснётся к их запасам.
Когда-то, лет тридцать назад, Генка купил в совхозном магазине единственный тогда алкогольный напиток - чистый питьевой спирт в полулитровых бутылках. Купил сразу пол-ящика вовсе не для питья, а для медицинских целей - для компрессов, растираний, дезинфекции, ну и для согревания с мороза в тайге. На обеих заимках теперь у него оставалось ещё по две бутылки спирта, которые, даст Бог, могут соблазнить бандитов. Это может дать дополнительный шанс Генке, и он без колебаний шёл прямо к заимке.
Вскоре выяснилось, что бандиты не в состоянии держать Генкин темп. Генка резко сбавил по их требованию скорость, отметив с радостью про себя, что при подходе к кладу силы бандитов будут наверняка на исходе. Ещё одно маленькое преимущество! Внезапно перед группой с шумом взлетел тяжёлый глухарь. У Малявки с Кнышем пробудился охотничий азарт. Конь позволил Малявке к явной досаде Кныша подстрелить глухаря. Группа стала неподвижно, а Малявка пошёл, крадучись, вперёд, стараясь подойти к глухарю поближе. Через минуту-другую грохнул одиночный выстрел из автомата, и глухарь с шумом полетел дальше. Через час ситуация повторилась. Снова глухарь взлетел перед группой, и теперь уже Кныш попытал своё счастье. С тем же плачевным результатом. Генка и это отметил как маленький плюсик себе. Бандиты оказались ещё теми стрелками.
Уже четыре часа была группа в пути и вынуждена была сделать привал. Все трое бандитов были измотаны.

- Далеко ещё до твоей заимки, Борода?
- Да такого хода часа два, не меньше.
- Вот, блин, уже ноги отваливаются, - уныло вздохнул Малявка, которому было труднее всех.

Конь хотел продолжить движение уже минут через двадцать, но оба "качка" взмолились дать им передохнуть побольше, и Конь не стал возражать. Генка сидел на земле, опершись спиной на ствол сосны, и украдкой наблюдал за бандитами. Сжевав бутерброд и запив его соком из алюминиевой баночки, Малявка лёг на спину и молчал, не реагируя на попытки Кныша завязать с ним беседу. Конь сосредоточенно о чём-то размышлял, усевшись удобнее всех на небольшом валуне. О Генке, казалось бы, все забыли. "Если сейчас вскочить и броситься наутёк, то можно было бы от них и убежать, - размышлял он. - Но бежать на полной скорости со связанными руками не получится. Быстро догонят. Нет, надо ловить более удобный момент. Как-то надо убедить их снять наручники".
Отдыхали они целый час. По команде Коня колонна тронулась дальше. Бандиты шли молча и уже не обратили внимания на ещё одного глухаря, попавшегося на пути. Завидев Генкину заимку, бандиты оживились.

- Ух, ты! Да тут целое хозяйство! Сейчас мы устроим ревизию…

К большому огорчению Генки, бандиты просто решили проблему его охраны. У них оказалась приготовленная заранее длинная тонкая, но прочная цепь, которую они пропустили через наручники, обхватили ею высокую сосну и соединили её концы обычным замком. Потом бандиты начали "ревизию", то и дело восклицая от восхищения. Заимка была в образцовом порядке. Её недавно перекрытая крыша ещё не совсем потемнела и смотрелась над тёмным срубом, как кокетливая шляпка. Рёв восторга раздался, когда Малявка раскрыл дверь в избушку и увидел две бутылки спирта. Через минуту он опять вскричал: "Ура! Орешки!". Кныш слазил в погреб и с сожалением убедился, что в погребе ничего нет, кроме поразительного холода.
Разложив костёр, бандиты приготовили себе ужин из консервов. Генке они дали два бутерброда с ломтиками сала и поставили ковшик с ключевой водой. Конь, поколебавшись, дал "добро" на распитие бутылки спирта. Изрядно захмелевшие бандиты горячо обсуждали своё скорое обогащение. Конь обещал каждому хорошую долю и обещал не забыть и Жабу. Это не понравилось Малявке с Кнышем, и они стали горячо убеждать Коня, что Жабе надо дать вполовину меньше: он сейчас кайфует в машине, слушает музыку и жрёт водку. А им приходится корячиться по бурелому. Дать Жабе столько же, сколько и им, будет несправедливо. Вскоре пошли воспоминания и похвальба былыми подвигами. Генка слушал бандитов и каменел от омерзения: и Малявка, и Кныш, и, особенно, Жаба имели на совести не одно убийство.

- Слышь, Конь, я не хочу Бороду мочить, - заявил внезапно Малявка.
- Я тоже не хочу, - отозвался Кныш, - пусть Жаба его замочит.
- Тихо вы, козлы, это не ваше дело, разберусь сам как-нибудь, - ответил Конь, самый трезвый из троицы.

Вскоре бандиты разбрелись по своим углам: Конь улёгся спать на Генкином топчане, а Малявка с Кнышем залезли в спальники и устроились недалеко от Генки, положив оружие возле себя. Генка уже прикидывал, сможет ли он дотянуться до спящих бандитов, но было очевидно, что не сможет.
Генке всё стало абсолютно ясно. Ему не жить в любом случае. Теплившаяся предательская надежда, что, заполучив клад, бандиты его оставят в покое, окончательно улетучилась. У него есть одно спасение - как-нибудь вырваться и самому убить всех четверых, вместе с Жабой. Генка вспомнил свой бой с бандитами, сбежавшими из Решёт, который разыгрался на этом же месте 37 лет назад. Он даже усмехнулся иронии судьбы: всё повторилось, только в этот раз его шансы намного хуже. Но у него есть ещё три дня в запасе, а это значит, что не всё потеряно.

* * *

Генка проснулся первым. Солнце уже взошло, в лесу стоял птичий трезвон. Несмотря на кажущуюся безвыходность ситуации, у него было отнюдь не мрачное настроение. Подлетела сойка и начала сердито стрекотать прямо над его головой. Генка заулыбался. Однажды сойка сохранила ему жизнь, и прилёт этой сойки - несомненно, доброе предзнаменование. Генка вспомнил, что его кинжал способен рубить гвозди. Он подтянулся к дереву и взял в руки хромированную цепь. Толщина проволоки, из которой были изготовлены звенья цепи, явно не больше трёх миллиметров. Если хорошо рубануть на хорошей подкладке, то кинжал должен цепь разрубить. Генка сделал ещё одну пометку в уме. Это уже не маленький плюсик, это - огромный плюс. Но как рубить со связанными руками? Надо как-то вынудить бандитов освободить ему хотя бы одну руку от наручников. Время ещё есть.
Из избушки вышел Конь. Бандиты, зевая и потягиваясь, стали помаленьку собираться. Позавтракали опять консервами и забеспокоились, что с такими темпами им не хватит продуктов на обратную дорогу. Генке досталась опять пара бутербродов.

- С такими харчами я до клада не дойду, - пожаловался он. - Глухарей полный лес, а вы их подстрелить не можете.
- Не боись, дед, сегодня я точно подстрелю одного на супчик и тебя угощу. На вот тебе ещё бутербродик, с паштетом, - раздобрился Малявка.
- Ну, спасибо, уважил ты старика.
- Это тебе спасибо. Спиртик был добрый.
- Пей на здоровье, да не перепивай.
- Ну, давай, Борода, веди дальше, - вмешался Конь.
- Тяжело мне со спутанными руками идти, освободили бы мне руки, куда мне старому от вас убежать-то…
- Ничего-ничего. Так надёжнее будет.

Колонна тронулась дальше. Начались самые глухариные места. Малявка с Кнышем несколько раз стреляли, и Малявка, в конце концов, уже после первого привала, подстрелил одного глухаря. Радуясь, как ребёнок, Малявка нёс птицу в руке, держа её за ноги. Вскоре пришлось делать второй привал.

- Ничего, скоро остановимся на ночь, тогда силы подкрепим. Я бутылку спирта с заимки прихватил, вот глухаря и обмоем, - похвастался Малявка Кнышу шёпотом.
- Где ночевать сегодня будем, Борода?
- На второй моей заимке. До неё ещё часа три такого хода надо.
- Ну, блин, не могли эти киргизы клад, где поближе, положить…

Конь внезапно подсел к Генке.

- Слышь, а что это за клад?
- А ты что? Разве не знаешь?
- Да я-то знаю, но не видел, а ты видел, так расскажи.
- Ну, так вот, ты видел когда-нибудь, как из самосвала зерно на току высыпают?
- Нет, не видел.
- Ну, так представь себе кучу после самосвала, и это всё - золото. Тонн пять, а то и больше.

У Коня расширились глаза.

- А там ещё такие змейки есть?
- Есть, - равнодушно ответил Генка, понимая: если бандиты увидят клад, то он всё равно уже не жилец.
- А зачем же ты, Борода, змейку продал?
- Зачем-зачем. Деньги понадобились.
- Понятно. Деньги всем нужны…

Колонна опять тронулась в путь. Бандиты уже с трудом переставляли ноги, и Генка подстраивался под них, показывая, что и он смертельно устал. На самом же деле, он чувствовал себя на подъёме своих сил. Когда стала видна вторая заимка, радости бандитов не было предела.
Они опять посадили Генку на цепь. Одолевали комары, и бандиты обрызгали себя защитными жидкостями. Генке же пришлось прятать голые руки под полой штормовки, а на голову плотно натянуть капюшон. Потом последовал пир с глухариной похлёбкой. В кладовке они обнаружили ещё две бутылки спирта и бочонок с солёными груздями. Конь долго противился распитию второй бутылки, но, в конце концов, поддался искушению, решив, что завтра можно будет и передохнуть до обеда. Какая разница, чуть раньше дойти до клада или чуть позже? От бандитских щедростей перепали и Генке оба крылышка и шея глухаря, а также кружка наваристого бульона. Вторую бутылку бандиты недопили. Конь то ли нечаянно, то ли нарочно уронил полупустую бутылку, и драгоценная жидкость вытекла в мох. Его собутыльники этого толком не заметили, ведя между собой беседу, в которой каждый говорил что-то своё, не слушая другого.
Когда стемнело, бандиты уже вовсю давали храпака, а Генка лежал и пытался найти выход из положения. И ему пришла в голову идея, которая обещала оказаться плодотворной. Он незаметно уснул, и проснулся свежим и готовым к действиям.
Совсем по-другому ощущали себя бандиты. С зелёными лицами, помятые, они мрачно костерили весь белый свет. Тут Малявка стукнул себя по лбу и полез в рюкзак и, торжествуя, достал из своего рюкзака прихваченную с первой заимки бутылку спирта.

- Вот! Что бы вы без меня делали! Идите лечиться будем.

Конь с отвращением посмотрел на бутылку, но он имел опыт лечения тяжкого похмелья. Кивнув в знак согласия, он протянул Малявке свою кружку. Полбутылки было разлито, и Конь забрал остаток у Малявки, заткнул бутылку пробкой из обрывка газеты и спрятал её в свой рюкзак. Позавтракали консервами, а Генке достался кусок хлеба и кусок сала. Сделать бутерброд не мог ни Кныш, ни Малявка.
Но постепенно спирт себя проявил, похмельный синдром у бандитов прошёл, и они повеселели. Появилась жажда действий.

- Давай, Борода, пошли.
- Ой, не могу, руки мне ломит, освободите же вы меня от этих железок. Хоть одну руку освободите и ведите меня на цепи, если боитесь, что я убегу.
- А что, Конь, что нам стоит, в самом деле? Уважим старика?
- Валяй!

Малявка расстегнул наручники. Освободил правую руку Генки и вновь замкнул наручники. Через свободное кольцо продел цепь и замкнул её на замочек. Второй конец цепи прицепил карабином к кольцу на своём рюкзаке. Подошёл Конь и продублировал карабин вторым таким же замочком.

- Так-то вот надёжнее будет, а то карабин и отстегнуться может.
- Ну, Борода, нас теперь ничто не разлучит, - усмехнулся Малявка.
- Вот спасибо! А то совсем невмоготу было. Ну, так что? Пошли?
- Давай, Борода, веди, - скомандовал Конь.

Колонна опять пришла в движение. Впереди Генка, в двух метрах сзади Малявка, потом Кныш. Замыкал колонну Конь, испытывая ликование от скорой встречи с кладом. И Генка тоже в душе ликовал. Главное достигнуто. А то, что он теперь намертво привязан к Малявке, его не омрачало. Его кинжал сможет или цепь перерубить, или лямку рюкзака Малявки перерезать.
Путь был нелёгкий. Бандиты, непривычные к тайге, двигались с трудом, и Генка тоже не торопился.

- Ну вот, сегодня ещё раз заночуем в тайге, а завтра к вечеру будем на месте.
- А там у тебя тоже заимка?
- Нет. Там ничего нет.
- Жалко. Хорошие у тебя заимки.
- Для себя строил.
- А я вот строить не умею. Убить кого, это мне пара пустяков. Гы-гы-гы, - развеселился Малявка.
- Ой!
- Что такое? Напугался?
- Да нет, живот скрутило.

Генка дожидался этого момента. Рано или поздно этот момент должен был наступить. Большая нужда больших отсрочек не терпит.

- Что, дед, приспичило?
- Вот-вот. Надо бы остановочку сделать.
- А ты что, до завтра потерпеть не можешь?
- Да, какой там до завтра! Через пять минут поздно будет.
- Слышь, Конь, что делать будем?

Конь с Кнышем приблизились, а Генка запричитал:

- Ой, не могу уже. Вы бы прошли чуток вперёд, глухаря вон можно подстрелить, а мы с … - Генка заколебался, как назвать Малявку, не разозлится ли? - с товарищем тут управимся. Он отвернётся, а я быстренько.

Конь усмехнулся:

- Ну что ж. Дело житейское, давай, дед, да поскорее.
- Вы только отойдите чуток подальше, а то я стесняюсь.
- Давай, Малявка, карауль. Зад можешь ему не подтирать, а покараулить придётся.

Конь с Кнышем, посмеиваясь, удалились вперёд, а Генка, пританцовывая, уселся на удобном месте. Всё прошло вполне реалистически. Это не была симуляция большой нужды, это была подлинная физиологическая потребность.

- Ну ты, дед, и накопил дерьма! Навонял, как обделавшийся хорёк.
- А ты отвернись.
- Да я и так отвернулся.

Генка бросил взгляд на Малявку. Тот и вправду стоял с левой стороны на расстоянии длины цепочки - около трёх метров, отвернувшись.
Генка осторожно расстегнул ворот штормовки, продолжая тужиться, уже разыгрывая спектакль. Быстрым движением извлёк кинжал и, не надевая штанов, резко скаканул в сторону Малявки. Малявка не успел сообразить, что происходит, как Генка вновь прыгнул, словно кидаясь на футбольный мяч, и был уже вплотную у Малявки, сходу вонзая кинжал ему под ключицу. Кинжал вошёл, как в масло по самую рукоять. Малявка обмяк, из его горла с хрипом и пузырями хлынула кровь, и он соскользнул с кинжала, рухнув на землю. Генка одним взмахом перерезал ремень автомата, вытянул его из-под грузной туши убитого и тут же передёрнул затвор. Странный шум услышал Конь и почувствовал неладное.

- Что там у вас?

Генка встал во весь рост, по-прежнему без штанов.

- Да Малявка отдохнуть присел.
- Тебя не спрашивают. Малявка, ты чего молчишь?

Конь показался из-за деревьев с тревогой на лице. Увидев Генку без штанов, Конь не сразу заметил автомат в его руках. А когда до него дошло, что Генка вооружён, было уже поздно. Короткая очередь, и Конь последовал за Малявкой.
Кныш, ушедший немного вперёд, услышав выстрелы, обернулся.

- Конь, что за шухер?

Кныш рванулся к Коню, но, увидев его распростёртым на земле, с криком бросился назад. Генка заметил его шапочку, мелькающую между деревьями, и понял, что в ближайшие полминуты Кныш ему не опасен, и он может, наконец-то, натянуть штаны.
Генка уже собрался рубить цепочку, но догадался, что у Малявки должен быть ключ от наручников. Обыскав его карманы, Генка нашёл ключик, отстегнул опостылевшие наручники и с облегчением вздохнул.

(продолжение следует)

Обсудить этот текст можно здесь