Portfolio

Александр Левинтов

Вилково

На свете есть места, о которых нам грустить - всю жизнь.
Этот маленький городок, всего тысяч в пятнадцать, - последнее поселение на долгом пути Дуная к морю.
Гонения на староверов начались сразу после раскола, учиненного патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем. С этой первой волной и появились первые беглые староверы на Дунае. Следующая волна - разгромленные участники Хованского бунта, Хованщины, последней попытки восстановить порушенную веру. Бежали староверы и от лютого и свирепого Петра 1, и от прочих царей. Особо крепко досталось бедолагам при Екатерине Второй. К этому времени они уже навсегда отказались от противостояния и сопротивления никонианству, уединились и обособились, окуклившись в скитах и селениях вокруг своих церквей, живя потаенной жизнью.
Одним из оплотов староверия стало Рогожское кладбище в Москве. Московская Рогожа и ее скопцы, идя тем же нравственным путем, приняв на себя аскезу скромности и трудолюбия, что и европейские протестанты, описанные в классической работе М. Вебера "Протестантская этика , или дух капитализма", формировали этот самый "дух капитализма" в России. Здесь взращивался отечественный финансовый и купеческий капитал, здесь формировалась этика российского купечества, его честность, добросовестность, тяга к благотворительности и просвещению. Без этой этики не было бы ни Третьяковых, ни Морозовых, ни Бахрушина, ни Сабанеевых, ни Рукавишникова, ни Кащенко, ни многих других, славных и достойных имен российского предпринимательства.
Другим центром русского староверия конца 18 века была Ветка (современный угол стечения границ Брянской области, Украины и Беларуси), находившаяся за пределами Российской империи, в Польше. Это не помешало вздорной немке с русской короной совершить интервенцию, разорить Ветку, захватить несчастных и отправить их в Сибирь - на Алтай и Байкал ( на Байкале их называют "семейскими"). Многие староверы Ветки, Трубчевска, Стародуба бежали на запад, подальше от России, на Вислу и за Вислу, в Австрию, на Дунай и за Дунай. По-видимому, именно тогда они и получили название "липован", а, возможно, и ранее. Нигде я не встречал такой душистой липы, как в дельте Дуная. Янтарная, она собирает вокруг себя невидимое полчище жужжащих пчел. И здешний липовый мед - прозрачен и янтарен, он даже кажется теплым.
Наконец, еще одним очагом староверия была Запорожская Сечь. Екатерина Вторая, получив в результате войн огромное Крымское ханство (от Дуная до Каспия), названное ею Новороссией, в ходе политических игр и интриг пошла на предательство и разорение Сечи. Она потребовала от казаков отказа от старой веры. Упорные, они предпочли присоединиться к некрасовцам (кубанское казачество), уйти в ненавистную Туретчину, на Дунай.
Так разошлись пути староверов: ушедшие и бежавшие на запад смогли восстановить церковную иерархию (Белокриничный монастырь) и потому стали поповцами, изгнанные и бежавшие в Сибирь, смешавшись с нетовцами, вынужденно превратились в беспоповцев.
Это привело к двум, прямо противоположным мировоззрениям и мироощущениям сибирских староверов (кержаков) и западных староверов (липован). Для первых мир побежден Антихристом, полон зла и потому следует от него отвернуться и не прикасаться. Хозяйство сибирского старовера вывернуто наизнанку: инвентарь валяется за оградой, за плетнем огород недораспахан по окоему, дом глядит окнами во двор и внешне кажется заброшенным.
Для липован мир светел и полон Богом, Добром, они приветливы и гостеприимны, их двор плотно укрыт от внешнего и постороннего взгляда, но стоит переступить порог - и вы оказываетесь в атмосфере радушия и гостеприимства, вам все открыто и доступно.
Русская липованская область в дельте Дуная со столицей в Тулче (Румыния) имеет свои хозяйственные, культурнгые и религиозные центры на восточном берегу : Килию, Вилково, Приморское и другие. Переходя "из рук в руки", то оказываясь в Османской империи, то в Румынии, то в России, то в СССР, то вот теперь на Украине, липованы сохраняют свой архаичный русский язык, свою культуру, веру и образ жизни.
Во время Измаильского похода Суворов попросил помощи у липован, людей незлопамятных на Немку и искренне любящих свою родину. Те охотно выполняли необходимые для осады Измаила перевозки на своих остроносых и быстрых лодках. Растроганный и благодарный полководец пообещал выполнить любую их просьбу, и липованы попросили пожаловать им в вечное пользование воды Дуная. Когда румынский король, уже в 20-ом веке, попытался отнять у липован пожалованное им, они обратились в международный суд и выиграли свое дело.
Уединенная жизнь в условиях агрессивного внешнего окружения и нетерпимости сделала липованскую общину потаенной. Они вынуждены были создать свою образовательную систему, поскольку румынские власти, например, разрешали им только воскресные школы, а советская власть вообще запрещала религиозное образование. Духовное просвещение осуществлялось в ходе трудовой деятельности и с передачей трудовых навыков. Труд и вера у липован - почти синонимы. Советская власть или, как ее называли липованы, "коммунизьма", не смогла поколебать духовные основания, но, кажется, это удалось перестроечному и постперестроечному лихолетью. Метель морального разноса, увы, коснулась и липован.
Вилково, подобно Венеции, рассечено сложной системой каналов, ериков, вдоль которых проложены деревянные тротуары, "помости", соединяемые деревянными же мостами. Это так романтично и красиво, что вполне можно пренебречь и смириться со всеми неудобствами подобной планировки и организации жизни. Смирились же венецианцы с отсутствием у них автомобилей - и не жалеют об этом. На земле осталось так мало мест цивилизованных, но отказавшихся от глобальных веяний, что, право, всем остальным незазорно было бы пожертвовать часть своих доходов, сделанных и полученных на унылых просторах остальной цивилизации, для поддержания этих благословенных уголков.
Воды Дуная - основа жизни горожан. Все они - прекрасные рыбаки и лодочники. В городе порт, даже два - речной и морской (Усть-Дунайск). Местный рыбзавод снабжает деликатесной и копченой продукцией ближнюю и дальнюю округу. Здесь водятся и огромные сомы (однажды такой крокодил потащил мою лодку против течения и волок на глазах изумленной публики, пока не порвал пятидесятисантиметровый стальной поводок), и осетры (предмет охоты и забавы для понаехавших высокопартийных и беспартийных браконьеров), и гигантские, в пол-лодки, сазаны (с одного такого чудовища я нажарил пять сковород икры), и знаменитые караси, "лапти", "царьки", "корольки" -- один такой приятель занимает целую сковородку и, зажареный до густой коричневой корки, готов накормить собой любого обжору и проглота. Но царица Дуная - дунайская селедка, здоровенная, толстенная, с характерным и незабываемым душком, нежнейшая, как Солоха.
Вилково обладает уникальной и устойчивой гаммой ароматов, немного сладковатой и с вонцой. Так вот эта сладостная и неистребимая вонца - от дунайской селедки.
Кто не едал липованской ухи может считать, что жить он еще не начинал, а потому умирать еще рановато будет. В отличие от строгих, холодно чистых и изысканно простых северных ушиц, вилковская - раскаленно красная, в ней поверху плавают огромные, царской чеканки, пятаки жиры, в недрах скрываются белейшие телеса рыбных мяс, здоровенными кусками и ломтями, духовита она так, что первые две рюмки, неправильно!, чарки, опять неправильно!, стакана улетают под один этот переперченный, прожигающий нутро дух.
Тут надо сразу оговориться: липованы спиртное не употребляют, почти никакое. Но это не значит, что они вам не поднесут. Еще как и сколько поднесут! Но об этом - чуть позже.
Воды Дуная и липованы трудятся вместе: каждый год Дунай намывает несколько десятков гектаров новой суши в плавнях, каждый год люди отвоевывают у воды землю под сады, огороды, угодья, постройки, чистят ерики и укрепляют берега.
Дунай дает людям все. Его плодородный ил (сапропель) лучше любых минеральных удобрений. Одно время была даже идея продавать этот сапропель в арабские эмираты в обмен на нефть. Дунай - это бескайние камышовые заросли, заповедник "Дунайские плавни". Камыш идет на подкормку скотине и на подстилки для нее, как строительный материал. В камышах полно дичи: и птицы, и кабанов, и много чего другого. Камыши - это комариный ад. В сталинские времена сюда запускали зэков - и никто не вернулся, все сгинули в комарином зудящем аду. Но эти же плавни - порождают и местную насекомую нечисть, похожую на саранчу - на этой гадости жирует и пирует местная рыба.
Века совместной жизни с рекой породили у липован особое, неповторимое хозяйство. Помимо плодоносного двора с зеленью, ягодами, цветами, знаменитой айвой и особыми, "банановыми" яблоками, каждый хозяин имеет укропный причал в плавнях. Здесь он рыбачит и часто ночует и заготавливает камыш. Узкая топка ведет на вытянутый от берега участок с плодовыми, бахчевыми и виноградником. В междурядье лоз растет невероятная клубника - от нее местное красное вино "новак" пахнет клубникой. Даже притертые к красному вину испанцы были вынуждены признать, что это оригинальное вино - вполне. Здесь может быть немного кукурузы и прочей огородно-садовой всячины.
По плавням носятся борзые беспривязные коровы, тощие и выносливые. Осенью их отстреливают, узнавая свою скотину по ушным тавро. Местная говядина обладает особым вкусом и упругостью. Европейские селекционеры охотно закупают местных коров и бычков на породу - не за продуктивность, но за особую стойкость против всех видов кровососущих: комаров, оводов, слепней.
В благославенные времена пребывания в Румынии Вилково было одной из европейских туристических мекк. Особенно сюда любили наезжать французы, строго говоря, европейские голодранцы и скупердяи. Морские пляжи здесь тянутся на десятки километров, а их ширина достигает порой километра. Обильная жратва и вино рекой - сказочной дешевизны. В городе работали казино и дансинги. Гостеприимные липованы оказались врожденными туристическими бизнесменами. Ахающих от восторга европейцев катали по каналам, дорожки к домам устланы коврами, по воде плавают лебеди, а за оградой разнеженную публику ждет увесистая порция вина, фрукты, рыба во всех видах. Не беда, что, пока партия кайфующих млеет со стаканом новака, ковер и лебедей перетаскивает себе сосед, после десятого двора человек перестает отличать лебедя от ковра, а себя от бога, античного, разумеется.
Предприимчивые, липоване всегда отличались предельной честностью. Один из липован в Румынии, стране, воообще-то вороватой, признан за свою честность распорядителем средств парламента. Липованы нечестолюбивы и нестяжательны. Среди них совсем или почти совсем нет знаменитостей, разве что олимпийский чемпион Пацайкин.
В конце 80-х годов по заказу Усть-Дунайского порта я выполнил работу по развитию рекреационного туризма здесь. С этого, собственно, и началась наша Лаборатория региональных исследований и муниципальных программ, процветавшая лет восемь научно-проектная фирма. Несмотря на экстравагантность многих идей и проектных предложений, программа была принята и начала тут же реализовываться, однако грянула перестройка и нищета, сопровождающая любую перестройку, любой дебилдинг, говоря по-английски.
И новая, постсоветская волна туризма сразу приняла нищенский характер.
Туристический ресурс, как и всякий ресурс торговли или сервиса, обладает циклом жизни. Обычно он начинается с экзотических и экстравагантных затей для богатых и знаменитых. На этом этапе коммерческая целесообразность туризма более, чем сомнительна, но формируется имидж, слава этого места. Вспомните, с каких барских и царских затей начинался Крым.
Второй этап - самый урожайный на прибыли и доходы, когда приходит мода на данное место. Тут только успевай поворачиваться, подставлять мешки для денег и шуровать совковой лопатой, сгребая доллары и прочие червонцы. Только успевай придумывать новые затеи, как, например, в Диснейленде. Затем приходит период обслуживания скромных и бедных, ностальгическая идеализация места (Коктебель советского периода). Наконец, последними приходят нищие и варвары, что практически одно и то же: когда-то знаменитые кубинские пляжи Бакуранао и другие, пролетаризованные и засранные до безобразия.
Постсоветское туристическое развитие дельты Дуная началось, увы, именно с этого. Вдоль пляжа понастроили "пансионаты", скорее напоминающие освенцим или римские военные поселения, всего с одним, но неработающим удобством во дворе, стихийным рыночком: нищие решили заработать на нищих, а тут много не заработаешь. Прокатилась волна холеры и прочей желудочно-кишечной напасти. Теперь здесь оттопыриваются те, для кого пять долларов в день - предел допустимых расходов на отдых, а основная форма развлечений - валяние: днем под палящим солнцем, ночью - в муках продолжения рода под комариный звон.
Я много лет и подолгу проводил в Вилково - во все времена года, исходил все его закоулки и окрестности. Здесь я был счастлив и покоен душой, здесь я ловил плывущие ароматы цветущей айвы и зарождающихся надежд на счастье. Мне хорошо стоялось на праздники всю ночь в липованской церкви и пелось вместе со всеми суровые церковные гимны. Любо было мотаться по плавням и смотреть в кровавые порезы заката над Дунаем. Я полюбил липован и их неприятие государственных и духовных иерархий и властей (батюшка здесь выбранный, а не назначенный), их право и свободу понимать Бога и Его слово каждым по-своему, в силу данного разумения.
Здесь я принял крещение и теперь чувствую себя членом этой общины свободного духа, когда тобой руководит прежде всего совесть, а не профессионал по опиуму для народа.

На свете есть места, о которых нам грустить - всю жизнь.

КРЕЩЕНИЕ

То что мы кажемся
себе людьми
еще не значит
что мы такие
сверху перпендикуляр проведи
темя уши
черепов такыры
много проплешин
как будто из
дурного сна
про полив земли
и из байки
что мы ее соль
не то сыпь
не то пули
пустые места
в театре природы
пьяные мятые
изъятые рожи
Он нас любит
хоть это и странно
и ни за что
посылает нам манну
надежду а чаще
ничто
чтоб мы могли
уподобиться сразу
образу
и сотворить себе
и себя такими
как есть или стали
или будем
пять куполов с крестами
сверху видятся
вовсе не куполами
скорее антеннами
направленными вовне
в Бога
как будто Он здесь
живет на небе
а не растворен
среди убогих
Он это видит
быть может смеется
иль озадачен
когда Он там
у нас круговертью
идет бедлам
мы теряемся
строим бамы
в нас стреляют
влюбляются бабы
ныне отпущается
даждь нам днесь
радуйся верую
много слов
новых и разных
я иду к устаревшим
распятьям искать
свою звезду
в Вифлееме
каюсь
но кажется
я рождаюсь

ОСЕНЬ В ВИЛКОВО

Шурши, шурши, прошедшая листва,
Вчерашних шепотов и шарканий безделье.
Затихли сплетни. Теплится едва
В драпри из сумерек последнее залетье.
Так одиноки голоса семей,
Оставленных на страже сиплой дремы.
Так жалостно скуленье кобелей
От жуткой мысли, что нет Жучки Темы.
И все страдает старенький мотив
Одышкою наскучившего рондо,
До слез и рези водкою залив
Известия с исчезнувшего фронта.
Облезлые в дождях дощатые дома
И чернота бесформенных заборов -
Все отсырело. В небе кутерьма
Грачей. С невнятных разговоров
Кострами, ветошью, картошкой потекло
В забытую безвестную окрестность.
Туман поник. Сквозь мокрое окно
В меня глядит уныло бесконечность.

ТИШИНА

Тихо, тепло и туманно.
В Вилкове вечер стоит.
Листья горят. И дурманом
Прелая осень горчит.
Ворох хрустящих акаций,
Детством опутанный сон.
Шепчет невнятно наказы
Тайнопись умерших крон.
Мир уплывает куда-то.
Только усталость и грусть
Тихо войдут виновато
В мерно покойную грудь.

ОЖИДАНИЕ

Небеса наполнены
Смыслом и Богом.
Кому - пустые,
Нам - чистым порогом.
Ласковый май
Ноября.
Припекает.
Несут хоругви,
Опять хоронят.
Звон колокольный.
На совести больно.
Окрест разливается
Благословение.
Мат-перемат,
Нелепые планы,
Сгоревшие плавни -
Горечь, горечь,
Медом течет
Из пустых ворот.
"И отпущается вам",
Родителева суббота,
Отдохновенье от ран
И от дурной заботы.
Из-под ушей и макушек
Выскакивают носки ног.
Ангелята-хохотушки
Все это видят. Бог
Мерно бредет. Усталость
Не для Него, а нам.
"Кто там?"
"Подвинься малость".
Не тесно запазухой мира
И тихо в краю пустом:
Путники в грязи и в дырах
Входят в новый Содом.

ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Подслеповатое, в тумане, утро,
И гулко гукает горлица.
Невнятна слов старинных мудрость,
И душ уставшее горнило
Не ропщет. Тщеты отлетели.
Вздыхает старенький отец.
Плыл сон. Три свечечки горели.
Сомнений горестных конец
Не гложет. Двоеперстный крест
Ложится сразу за поклоном,
Привычно, будто этих мест
Мы дети. Путь перед порогом
Настал. Друг в друга мы глядели:
Ты, я, Николы Чудотворцы,
Христос и Дева вкруг купели.
Под струи света из оконца
Свершалось. В восковой росе
Купель воды из Иордани
Вся в купоросной бирюзе.
Молитвой тихой липоване
Из нас рождались.

Обсудить этот текст можно здесь