| Редакция | Авторы | Форум | Гостевая книга | Текущий номер |

 

 

Валерий Прокошин


* * *
Брошусь в майскую пену
Сада, и как назло,
Встречу девочку Лену
Вместе с Гришкой-трепло.

И обидой морозной
Задохнувшись всерьез,
Побегу сквозь колхозный
Сад, ослепший от слез.

Пролечу мимо детства
Пестрой тенью скворца,
С разорвавшимся сердцем -
Семилетний пацан.

Мама с полною крынкой
Встретит возле крыльца:
- Что случилось, кровинка?
На тебе нет лица.

И разломится утро
Половинками дня.
- Мама, Ленка-лахудра
Разлюбила меня!

- Дурачок, разве кроме
Ленки, нету девчат?
И сметаной накормит,
Добродушно ворча.

Смажет ссадину йодом
Чуть повыше локтя.
И покажется медом
Жизнь земная моя.

Бабочки

Осыпается цветной пыльцой под пальцами
Жизнь, наполненная ангельскими танцами.
Позовешь, никто из детства не откликнется,
Но по-прежнему, как много лет назад,
Обжигает первой нежностью Крапивница,
Увлекая за собой в апрельский сад.

Голоногие, как мальчики нерусские,
Рассыпаются кузнечики июльские.
Золотой сачок ещё не раз опустится,
Накрывая мою юность и меня:
Шоколадница, Лимонница, Капустница -
Падших девочек земные имена.

Солнце катится под горку спелым яблоком,
Я никак не научусь семейным навыкам:
Утром - чай, в обед - супец, на ужин - ряженка,
Смех соседки из квартиры угловой...
И порхает одинокая Монашенка
Над седеющей моею головой.

Расцветает ночь чернильно-папиросная,
Словно жизнь - чужая, злая, несерьёзная.
Тень бессонницы, в окно влетев, куражится -
Вышивает чёрным крестиком, шутя.
Это Траурница, папа... это стражница
Вещих снов, посмертных слов, небытия.

* * *
Возвращайся в мой сад из кирпичных чужих трущоб.
Я тебе расскажу про дождь ночных многоточий,
Объясню: почему у стрекоз по утрам озноб,
И кому пчела собирала нектар цветочный.
Я тебе расшифрую стук дятла и свист скворца,
И открою секрет, как ткёт паук паутину.
Я тебя заколдую кольцом своего отца,
А потом оживлю, как Бог - ожививший глину.
Я тебя научу различать жизнь и смерть впотьмах,
Я тебя ублажу вином и пшеничным хлебом…
Возвращайся в мой сад, я уже починил гамак,
Где мы будем спать нагишом под июльским небом.

***
Вот и жирный август подвешен на лунный крюк
Соловьи сбиваются в стаи - лететь на юг
Темнота и свет замыкают девятый круг

Электричка свистнет в семичасовой свисток
Запад вскинет руки, опустит глаза восток
С колокольни льется закатный томатный сок

Остывают запахи, звуки - всему свой срок
Поцелуй - на цыпочках, цифры - наискосок
Тишина в углу доедает тоски кусок

Вот и ветер, играя в салки с пустым кустом,
Спутал хвост и гриву - и выпал земным числом
Скоро лето кончится очередным постом

Догорают сны, раскрашенные Фаберже
И рассвет балансирует на воровском ноже
И душа все помнит в винительном падеже

***
Время спаивать бабочек, ос и стрекоз
Виноградным вином или брагой.
Пьяный август, целуясь со всеми взасос,
Добавляет в шампанское местный наркоз,
Чтоб не путать Калугу с Итакой.

На полях средне-русской родной полосы -
Сплошь ботва вперемежку с горохом.
Датый Бражник, и злое похмелье осы,
На часах - трехминутная тень стрекозы…
Сладко быть очарованным лохом.

Вспоминать одиссею куда-то на юг:
Дикий пляж и вино без закуски,
И нудисты кругом, и нудистки вокруг.
Мне хотелось, допив этот вечер из рук,
Петь хохляцкие песни по-русски.

Но шальная волна накатила в глаза,
Просолила собой пол-эпохи:
Бражник спился, в подъезде бомжует оса,
Стрекоза, говорят, улетела в USA.
Только мы все такие же лохи.

Вспоминаем Итаку и эдак, и так,
Ловим райских кузнечиков речи.
Жизнь как будто разжала пудовый кулак,
Но по-прежнему пахнет клопами коньяк,
И запить его, господи, нечем.

* * * * *
Жизнь с тремя козырями
Выпала на песок.
Слушай, а может, зря мы
Делим чужой кусок
Прошлого? Ночь меж нами
Тоньше, чем волосок.
Втягиваю ноздрями
Павший к ногам восток.

Слаще халвы и мёда
Этот выбритый Рим
…мидесятого года:
молча, как будто мим
слизываю с бутерброда
нежно-молочный грим.
Дальше - оргазм, свобода.
Боже, да это ж Крым!

Выцветший до изнанки
Дикий июльский пляж,
Голые лесбиянки
Пьют дрожжевой мираж
Из трёхлитровой банки:
И окосел пейзаж -
Треснул аж до Таганки
Нашей любви трельяж.

Нас разделила зона
Полузапретных уз.
И под рукой ОМОНа
Залит бубновый туз
Семенем Соломона.
Пара тюремных муз
Кружится с целью шмона.
Спи Советский Союз.

***
Из больничного окна
Улица чуть-чуть видна
С треугольниками крыш
Черными… Пока не спишь,
Кажется, - сквозь плач и дрожь -
На земле один живешь.

Вытирая пот со лба,
Чувствую вокруг движенье:
Жизнь имеет продолженье
Тайное… А то, что ищем,
Кружится вокруг столба
Мотыльком ночным и нищим.

Даже если верить снам,
Загустевшим, будто дым,
Я еще тобой любим
Безнадежно… Я и сам,
Расставаясь, распрямляюсь
Расстоянием ночным.

Из больничного окна
Улица чуть-чуть видна.
Женщина едва любима.
Тени низких облаков.
И душа - на сто веков,
Но она неуловима.

***
Мне холодно с тобой, но больше - одиноко,
Во тьме не разглядеть: куда теперь грести,
Где Бога снежный след, а где безумье Блока?
И некому сказать последнее прости.

Я не люблю свой край и Родину в придачу,
Берите всё себе и пейте на углу.
Мне ничего не жаль, и я почти не плачу,
Вдевая нежный март в апрельскую иглу.

Я знаю: всё пройдёт, лишь выползет наружу,
По вспаханному полю очерчивая круг,
Еврейская печаль. И растревожит душу
Крик поезда вдали, бегущего на юг.

Отсюда уезжать - какой корысти ради,
Сжимая чернозём в отравленной горсти?
В Венеции - чума, блокада - в Ленинграде,
И Бог глядит в глаза - и глаз не отвести.

***
Слишком рано, слишком больно
Здесь звонила колокольня,
Наклоняясь надо мной.

И в пространстве наклонённом
Медленным и медным звоном
Сон закончился земной.

"Всяк своим грехом забытый".
Льётся день на дно событий
С облаков, деревьев, крыш.

Наступает вечер пятый,
И, людьми опять распятый, -
Воскрешаешь и летишь.

Смерть другой верстою ляжет,
Время колоколом свяжет
И погост, и неба синь.

Колокольня, колокольня,
Мне любви твоей довольно -
Жизнь запомнилась. Аминь.

 

 

Обсудить этот текст можно здесь