| Редакция | Авторы | Форум | Гостевая книга | Текущий номер |

 

 

Александр Левинтов

Испания


Кадис

Путешествовать надо не в сезон: когда мир пустынен и пуст от нас, толп путешествующих…
После сильнейшего и истрепывающего шторма в Бискайском заливе вдруг настала дивная полнолунная ночь, а
наутро мы проснулись в тихом Кадисе. Набережная засажена аккуратными веерными пальмами и апельсиновыми
деревьями, такими нарядными с этими яркими мячиками: декабрь, пахнет Рождеством и Новым годом.
Старый город обращен к заливу, Новый смотрит на запад, в Атлантический океан. Пляжи совершенно пусты -
только раскрашенная мишура аттракционов и павильонов, но зато - сколько же здесь этого добра и барахла! Нет,
тут не полежишь, тут тебя заставят скакать и бурно наслаждаться бурно кончающейся жизнью.
В местных соборах - живопись Эль Греко, католическое искажение православия, длинные, почти иконописные
лица, суровые краски. Лики Эль Греко осуждают смотрящего, и в этих неровных суровых линиях и фигурах ощущаешь скорее собственное несовершенство, чем художественное нарушение пропорций.
Отсюда, из Кадиса, Колумб отправился на поиски Индии, опережая гагаринское "Поехали!" - отправился в
далекую Индию, названную потом Америкой. Стоя у старинной беседки на набережной, еще видишь неровный шрам от каравелл великого скитальца на мерной глади атлантической волны. Отсюда началась слава и трагедия Испании: заокеанское золото доставалось прежде всего не ей, а английским пиратам, страна же теряла самых лучших и смелых своих людей…

Я размышляю об этике вина.

Выдающийся современный психолог Владимир Лефевр (Ирвайнский Университет, Калифорния) в своей книге "0.62" доказывает, что через человека проходит космическая этическая ось, асимметрично делящая Вселенную на Добро и зло - в соотношении "золотого сечения" (округленно 0.62). Этой этической осью определяется красота и гармония мира, наиболее различимые нами в архитектурных пропорциях. Но присутствует константа "золотого сечения" и в алкоголе.

Наиболее адекватным человеку напитком является водка (по древне-кельтски - виски, что значит "водичка", по
латыни - agua vitae, "вода жизни"). В сорокаградусной содержится 0.62 воды (Добра) и 0.38 спирта (зла),который имеет крепость 96 градусов.

Вино, чем легче, тем более обожествляет нас или приближает к Богу. Например, шампанское за счет своей необычайной легкости стало напитком любви, самым божественным из чувств и состояний человека.
Чем крепче напиток, тем более в нем зверского и злого: булгаковский Воланд пьет чистый спирт, чекистам перед расстрелом "врагов народа" также полагался стакан спирта, не Божественным промыслом руководствуются потребляющие политуру, клей "Борис Федорович", денатурат, тройной одеколон и тому подобное крепчайшее зелье. Эти напитки ожесточают нашу душу, порождают зло и ненависть, они опаляют людей злом и дьяволом.

Самые крепкие вина - херес и мадера - являются и самыми креативными, творческими, а творчество - это не только диалог с Богом-творцом, но и всякий раз преступление имеющихся и сложившихся культурных норм, традиций и образцов (вот почему многих творцов сжигали на кострах, как вдохновленных дьяволом).

Болеро хереса

Андалусия.

Аккорд кастаньет и гитар - душный воздух раскаленной Андалусии.
И пятна соли проступают от этого жара.
Слепяще белые мавританские городки - белее соляной лепры. Контрастный и яростный мир красок. Жара и
жажда. Зной. Марево, морока. И асмодеи пляшут в небесах.
И нет покоя от этого зноя - и выстукивают каблуки и кастаньеты танец - причудливый и жестокий как херес.
Херес-де-ла-Фронтера.
Фронтовой город - между безумием и счастьем, между жизнью и бессмертием, родина самого сильного вина на свете.
Херес - вино мужчины, а также того, кто хотел бы стать мужчиной, и того, кто им становится.
Мне - пятнадцать. Зеленый проигрыватель "Волна", купленный на заработанные: "Траурный марш" из "Гибели богов" и "Полет Валькирий" Вагнера, похоронный марш из соль-минорной сонаты Шопена, "Пляска смерти" Люка, "Караван" Эллингтона, "Грезы любви" Листа - вечера и ночи напролет. Горечь и сладость предстоящей любви и смерти, таких далеких и близких. Нелепые стихи, прыгающие строчки, бессвязные слова - и херес, рюмка за рюмкой, капля по капле, как яд. Миндальная, синильная горечь, подобная магометанскому кинжалу и магометанской луне.
Херес - вино одинокого творчества, вино, зашторивающее тебя от мира суеты, вино отчаянных прорывов и горестных поисков - себя или рифмы. Херес - вино страшных видений святого Иеронима и Босха, вино отчаяния и безнадежности.
Плескани немного в стакан, и ты ощутишь даже от одного этого жеста невыразимую небрежность бытия и устойчивость твоей внутренней свободы.
Или - несколько капель в маленькой рюмке, которую небрежно крутишь, забывшись собственными мыслями и образами.

Англичане, эти любители долго пожить, пьют свое шерри и как аперитив и после еды: камин, плед и рюмка шерри - хрестоматийные детали английского домашнего пейзажа.
Херес - король аперитивов, но и испанцы предпочитают пить его на десерт. Они льют его из "пуро" - маленького стеклянного "чайничка" с длинным носиком: небрежный взмах - и струя точно попадает в далеко отставленный стакан, а еще вернее - в рот (это очень напоминает мальчишескую игру киндер-пис на точность струи - на зависть девочкам, скромно стоящим поодаль). Добрый глоток - и рука мастерски останавливает ток струи: ни капли на скатерти, сорочке или галстуке.

Херес - бабуин среди вин. Он не терпит в своем окружении соперников. Если пьешь херес, то только его и пей. И, уж, конечно, нечего ему делать в коктейлях.
Херес - ночное вино, вино сладостных оргий и сумасшедшей любви. В дубовых бочках, под открытым небом, под сводом звезд и "Болеро" Равеля, под мягкий бархат ночи и опрокинутый качающийся месяц, оно таинственный проходит путь.
Один из четырех лет выдержки бочки с хересом выкатывают из подвалов, чтобы запечатанное в них вино вобрало в себя и жгучее солнце и вкрадчивую мягкость ночей.
Ноктюрн-вино, херес предпочитает, чтобы его пили ночью, впотьмах. Херес - вино дифлайфа, инакожития, оно само порождает это инакожитие.
Есть много вин, хороших и прекрасных. Но, если жизнь - казнь, то пусть эта моя казнь будет как у Сократа: маленькими глотками растворенную в хересе цикуту - и взгляд в пустую даль: когда же, наконец, появится на горизонте парус, вестник моей смерти?

Севилья

Нигде нет такого обилия белых голубей, как в Севилье.
И таких белых нарядных домов, как в Еврейском квартале Севильи, Санта Крузе. Красные крыши, красные цветы и зелень на окнах - и совершенно белые стены. Севилья, по первому впечатлению, самый уютный и сладостный город в мире. По второму, третьему и последнему - то же самое. Под огромными деревьями на широких скамьях набережной Гвадалквивира лежат, отдыхая в томной неге, прекрасные девушки, у закрытой на межсезонье корриды чуть слышна ария Тореадора, а на соседней табачной фабрике делает вид, что работает, Кармен (ныне это - здание Университета), в уютном ресторанчике среди друзей завирает о своих победах шустрый Дон Жуан, а из окон напротив все время раздается: "Фигаро!", "Эй, Фигаро!" Бойкий севильский цирюльник произвел настоящую сервисную революцию: до него серв обслуживал только своего господина, Фигаро доказал, что может обслуживать всех и любого, кто способен оплачивать его услуги. Сервис стал общественно доступен, но сохранил индивидуальность обслуживания, что отличает его от торговли.
Город сохранил ансамбли и дух иберо-американской выставки 1929 года. Теперь в ее павильонах - консульства и представительства стран Латинской Америки. Испания продолжает быть патронессой этих стран на европейском политическом и культурном подиуме.
Жемчужина мельхиоровой Севильи - замок Алькасар: изнеженность пальм, цветов, восточных арабесок, благоухание Рая: наверно, Алькасар мнится всем мусульманам, когда они начинают мечтать и вздыхать о предназначенных им гуриях.

Севилья знаменита своим собором, бывшим когда-то мечетью (200-метровый минарет рухнул во время землетрясения в 1402 году). Ныне здесь - сорок церквей под единой крышей. Севильский собор спорит с Кельнским, Миланским и еще какими-то за звание третьего храма в христианском мире (первый - святого Петра в Риме и второй - святого Павла в Лондоне). Главная достопримечательность собора - одна из трех могил Колумба (еще одна находится на острове Тринидад и третья - где-то на другом острове в Карибском море). Гроб с телом Колумба двести лет пролежал в Кафедральном соборе в Гаване, и вообще, Колумб, кажется, все еще продолжает путешествовать. Несут саркофаг великого мореплавателя короли-герои Реконкисты: Леона, Кастилии, Наварры и Андалусии.

Мадрид

Отель "Анако" в самом центре Мадрида - ничем не примечательное логово: темный тесный номер, маленькое окошко выходит в вонючий колодец. Мы бы съехали отсюда немедленно, кабы не роскошный балкон, где проходят наши вечерние неторопливые застолья.
Из всех музеев Мадрида самый удивительный - Museo de Hamon ("Музей окороков") - сетевой магазин по продаже мясных копченостей. Копченые окорока свешиваются с потолка сплошным покровом и дух стоит от этих мяс - очаровательнейший. Будучи столицей самой туристической страны мира, Мадрид очень удобен и самим испанцам и их гостям. И, уж, конечно, тут есть, что посмотреть, помимо магазинов, и есть, где отдохнуть, помимо
вездесущего и беспородного Макдональдса.

Традиционные туристические места Мадрида - Placa Mayor, Plaze del Sol, Королевский дворец. Прадо и многое другое ни в чем не уступает достопримечательностям Парижа, но все это - более уютно, более по-человечески,что ли? То есть, из тебя, конечно, копейку выжимают, как и во Франции, но не с такой тщательностью.

Прадо - безусловно, один из лучших художественных музеев мира, однако более всего его стоит посетить ради Веласкеса, Эль Греко, Босха. И, конечно, Гойи. Поздний Гойя во многом предвосхитил Ницше. Если для вас плывущая собака - это тонущая собака, то мрачный период, "pintura negra" Гойи - для вас. Если Эль Греко - это новый и ясный мир, но в последний раз, то Гойя - это безнадежность покончившего со своей завершенностью мира,
постольку поскольку "Полутонущая собака" - это, собственно, наш универсальный автопортрет кисти великого испанца.

Я не знаю, отчего мадридцы более без ума - от футбола или от корриды. Мне последнее зрелище просто отвратительно.

Жертвоприношение


На тонну упругой плоти
И яростную невинность
Я вынес на эту площадь-
деритесь!
Электризуйте двуногих
Горланящих в пух и прах
Двухцветный прапор полощет:
Ужас и страх!
Бредущая в тьму кобыла
Ей что брод, что бред.
Смерть наступает уныло:
След в след!
Танцует - почти Эскамильо,
Эвона, шустрый какой.
Дарю твоим бандерильям
свой покой!
Небрежно летит треуголка.
Палач - почти что жрец.
Мулетою грезит вся холка:
Скоро - конец!
Тебе так не хочется смерти,
Не надо тебе умирать
Ты мною не веришь, но вертишь,
Пора - стоять!
Навстречу - мулета и сердце.
В лопатку уперся эфес.
Сильней, чем кайенским перцем
Жжет твой жест.
Спиной к моему триумфу,
мечтая лишь о мадере,
плетется к ближайшей трибуне
тореро.
Я буду медленно падать,
Смертью ничто не поправ,
Но сквозь предпоследнюю слабость:
"Я - прав!"
Галопом три лошака
(Не пара гнедых повезет!)
Жертвенного мужика-
Рогами - вперед.
Все это - без смысла и толка
Средь прочих двуногих затей
Черная жертва - и только.
Мне стыдно, мухера, и горько
Налей!

Сарагоса


Сарагоса, столица Арагона, на противоположном от Кадиса конце Испании, однако выжженность и залитость солнцем такие же, как и в Андалусии. Только вместо болеро и фламенко здесь танцуют хоту - темпераментный и неистовый танец, наверно, самый изумительный из испанских танцев.

Арагон отличается от Кастилии не тем, что здесь нет замков (по большей части, заброшенных), давших название всей центральной части страны, а просто рельефом: это предгорья Пиренеев.
Современный многоэтажный даунтаун Сарагосы обступил со всех сторон железнодорожный вокзал, куда мы за три с половиной часа домчались из Мадрида. Уж, на что столичные магазины шикарны, а до сарагосских им далеко, и как это, в сущности, хорошо и полезно путешествовать налегке, почти без денег, вот только немного побаливает свернутая в сторону витрин шея.

Улочки старой Сарагосы узки и прелестны. В старой части города встречаются ветхости и обветшалости времен Августа Октавиана. Многие старинности надтреснуты - высокая сейсмика, да и две тысячи лет дают себя знать. Часто попадаются совсем маленькие и необыкновенно красивые, изысканные и уютные площади. Здесь так хорошо подкрепиться крепчайшим cofe solo (черным кофе) в тени и хоть какой-то прохладе. Под палящим солнцем, если хватит мужества, можно добраться до собора Святой девы Пиляр - огромного многочасовенного и многоцерковного сооружения. На лифте можно подняться на огромную верхотуру и поглазеть на неоглядные и довольно унылые дали, извивы и рукава Эбру, панораму города.

Ночь преображает Сарагосу и превращает ее в арабскую сказку с атласными, даже на ночь не теряющими своей голубизны небесами, звездами из коллекции Гаруна-аль Рашида и шепотом тяжелых кипарисов.

За день и ночь мы находились, навздыхались, наплутались по Сарагосе до смертельной усталости. Нет, одного дня на этот город, пожалуй, более, чем достаточно.

Барселона

Барселона - один из древнейших городов мира: в это легко поверить, если посмотреть на уникальное географическое положение города, но это кажется невероятным, если отвлечься от теоретических взглядов и просто оказаться здесь.
Город в основной своей части застроен по единому плану в эпоху знаменитого каталонского модерна на стыке 19-20 веков, периода, который мы привыкли называть Серебряным веком.

Строгий ансамбль шикарных и почти неразличимых между собой кварталов, рассекаемый бульваром Диагональ.
Каждое пересечение улиц - компактная, архитектурно завершенная восьмиугольная площадь, составленная зданиями примерно одной высоты и этажности. Трудно противостоять этой градостроительной идее - это удается только Гауди - гениальному архитектору, перевернувшему все наши представления о зодчестве.

Храм Sagradi Familia ("Святое семейство") еще не завершен и вряд ли будет завершен в ближайшие два-три века. Но даже то, что уже вырвалось к небу, не похоже ни на что и рушит все ограничения человеческой фантазии: оплывающие камни входа, четыре островерхих, как кипарисы, купола с массивными крестами, глубины внутренних пространств, колонны в виде наклоненных стволов деревьев - где еще такое увидишь?

Сейчас построено восемь куполов малых размеров. Восемь фантастических цветков на длинных, кажущихся чуть склонившимися стеблях. Готовы два входа - Страстей Господних и Детства Христа. Предстоит построить еще четыре купола Евангелистов и центральный купол. По сравнению с тем циклопическим сооружением, что есть сейчас, Храм поднимется примерно на столько же. Венчает центральный купол крест, распространяющий конусные пучки света во все четыре стороны и вверх.

В Барселоне есть также парк Гюэль, построенные Гауди, несколько зданий, самое замечательное из которых - Pedrero - дом Камень: все планировочные требования главного архитектора города соблюдены и одновременно Педреро - вызов установленному порядку и всякой организованности.

Ученик Рудольфа Штайнера, Гауди воплотил всю теософию своего учителя в камне, металле, дереве. Гауди - самый философский зодчий всех эпох и всех стран. В архитектуре Гауди заложена идея оживления камня. Вот камень - капли, стекающие сверху, вот - волны, вот - рыбы и чайки, колоннам возвращена их изначальная
древесность, теперь увиденная по-новому: наклоненные стволы, развивающиеся и расходящиеся ветками.

Каталонский модерн дал Барселоне, Каталонии, Испании и миру целую плеяду гениев: Пикассо и Сальватор Дали, Хуан Миро и Казальс - это только те, кто приходит на ум сразу, без раздумий.

От Диагонали к Рынку идет самая популярная улица города, пешеходная, уставленная белыми ажурными стульями Рамбла. Рамбла упирается в Диагональ памятником, поставленным в 1962 году клубом друзей Рамблы. На небольшом постаменте лежит жирафа, вальяжно раскинув свои мослы и намотав хвост на поэтически отброшенное копыто.

Достаточно стихийно, но регулярно здесь или перед зданием муниципалитета люди танцуют. Каталонские танцы грациозны и немного печальны. Движения стройных женщин (каталонки и каталонцы отличаются от всех остальных испанцев необычайной стройностью и красотой) очень напоминают танцы белых высокопородистых лошадей - смотреть эти танцы можно бесконечно.
Рынок стоит хотя бы малейшего упоминания. Богатые фруктовые ряды, роскошные цветочные, но самые замечательные - рыбные. Никаких рыбных запахов: на битый лед положены огромные зеленые листы капусты, а сверху - рыба и морепродукты. Этот секрет я сразу взял на вооружение.

При всей красоте и великолепии дневной Барселоны надо все-таки иметь в виду, что она сильно уступает ночной. Когда начинается ночная жизнь города, не ясно, но кончается она, несомненно, засветло, только на следующее утро. Мы возвращаемся после вечерней (начало - в 8 часов!) лекции и последовавшей за ней домашней вечеринкой, из университетского кампуса, продолжая бурно обсуждать проблемы Сибири, России и других экзотических мест за порогом Европейского Дома. Уже третий час ночи.
- Забежим в кабачок, я тут знаю одно местечко, - предлагает нам радушный хозяин, совладелец примерно полусотни барселонских ресторанов. Он с трудом находит парковку для своей огромной машины. Мы пытаемся войти в этот кабачок, но - тщетно: зал забит до отказа.
- Не судьба, - говорит Себастьян, и мы едем в один из его ресторанов, представляющий собой зеркальный лабиринт. Здесь царят креветки, лангусты, крабы, каракатицы, диковинные морепродукты и затеи из рыбы: от анчоуса до палтуса. Из ресторана выходим в задумчивости.
Задумчивость Себастьяна оказывается наилучшей:
- А не выпить ли нам кавы? Вроде бы самое время.
Время, действительно, самое подходящее - шестой час утра, аккурат перед восходом. Кава - испанский вариант шампанского, самых изысканных и голубых кровей напиток.
В зале - несколько влюбленных парочек, тапер играет романс Гомеса - и нас уносит потоком неведомых доселе ощущений… странно, что начавшийся день оказался будничным, и все, как ни в чем ни бывало, принялись за работу строго по расписанию.

Однажды, наблюдая с далекого верха поток жизни на Пасео Грасиа, одной из центральных улиц города, я понял, как барселонцам удается одновременно и сохранять уютность городских улиц и высокую степень их освещенности. Дело в том, что освещение производится на пяти-семи уровнях - разного типа и накала светильниками, разного наклона, рассеянного и направленного освещения.

В прибрежной части Барселоны имеется несколько мест, не посетить которые нельзя. Это, конечно, Барселонета, очаровательные кварталы, примыкающие к порту, где живет довольно простой народ, где на каждом углу можно купить фунтик маринованных маслин (говорят, тут более трехсот способов маринования), выпить чашечку кофе, пропустить стаканчик вина или просто почитать газету на приятном вечернем бризе с моря.

Экзотичен район Готико, насыщенный музеями и стариной: музей Пикассо с бесчисленными Менинами с Веласкесом и без Веласкеса, музей Готики (несколько сот распятий готической эпохи, вплоть до Христа в чалме и шароварах), Каталонский музей... Тут же - самая узкая в мире улица Мухи, где невозможно даже развести руки.

Парк Монжуик - у подножия холма, на площади Испании здание каталонского парламента, в самом парке, наверху - Олимпийский стадион, на склоне - музей Хуана Миро, испанского Кандинского. Недалеко - этнографический музей Roble Espanol, где за крепостной стеной собраны в миниатюре все 12 провинций Испании.

Если у вас есть проблемы с ногами, рекомендуется посетить монастырь Сан Хосе и помолиться там Марии Петра, Твердой Марии. Скорей всего, поможет. А если нет - поможет детям-калекам: монастырский госпиталь увешан целлулоидными руками-ногами-головами, а также благодарностями за исцеления. Помолитесь и бросьте в кружку какую-нибудь мелочь, но только не акции МММ или избирательный бюллетень.

Ампурия Брава

Когда кончилась эпоха Франко, в Испании начался бум туризма. Как и всякий бум, он принес не только процветание и благополучие, но и проблемы. Одной из стратегических ошибок испанского рекреационного бизнеса была ориентация на массового европейского туриста с весьма тощим кошельком. Очень скоро испанские прибрежные городки и пляжи, курорты и ласковые местечки заняли хмурые северные пенсионеры из Англии и Скандинавии. Их пенсионных накоплений оказалось вполне достаточно на покупку домика у моря, с двориком и садиком. А вот изо всех развлечений они предпочитают бесконечные разговоры под одну кружку пива за вечер.
Умеренная и разумная старость - очень долгоиграющая старость. И чем разумней (экономней, расчетливей, аскетичней), тем дольше она тянется. Такая незадача для простаивающей местной индустрии развлечений!

Один из таких полусонных городков, более или менее оживающих лишь на купальный сезон, - Ампурия Брава (от Барселоны полтора часа езды на поезде). Для нашего брата, постсоветского люда, привыкшего отдыхать, лежа на пляже и не тратить деньги на суету развлечений - идеальное место. Жгучее солнце, горячий песок, теплое чистое море. За тающими на горизонте Пиренеями - Лазурный берег Франции. Изобилие магазинов и обжираловок - все без очереди и почти даром. Раз в неделю на набережной импровизированный базар для тех, у кого в карманах зуд и шопинговая лихорадка.

Городок построен на месте болота. Система каналов превратила его в яхт-порт. Много зелени и, простите, экологии: сюда не плевать, туда не бросать, газон с сортиром не путать.

Многоэтажные отели рассчитаны на семейный отдых: по сути, это не номера, а меблированные квартиры повышенной комфортности.
Сами испанцы все-таки предпочитают отдыхать в укромных городках и бухтах. К числу таких, например, относится порт Сельва, укрывшийся в горах. Выход к морю - узкий и очень живописный пролив меж скал.

В соседнем с Ампуриа Брава городке Росес - известный международный рыбный аукцион. Отсюда разлетаются по всему свету, вплоть до Токио и Тайбея, знаменитые испанские анчоусы - наша незатейливая килька.

В десяти минутах езды от Ампуриа Брава - Фигерас, родина Сальватора Дали. Лицей, в котором он учился и где прошла его первая выставка (в 14 лет!), теперь музей и театр Сальватора Дали, самого сумасшедшего гения 20-го века.

Красное здание в четыре этажа, украшенное по фронтону огромными яйцами и фигурами людей. Во дворе - несколько скульптур, в том числе три одинаковых, но с разным числом автопокрышек, составляющих пьедестал.
Многие вещи используются с подчеркнутым несоответствием:
- пыльные мешки вместо потолка
- початки кукурузы в качестве украшения двери
- люстра из чайных ложек
- умывальники, как апофеоз декора центрального нефа
- портреты "из камней" (весь третий этаж)
Имеются и обратные явления:
- Венера Милосская с ящичками в груди и животе
- портрет кинозвезды в виде интерьера комнаты (волосы - будуар, губы - диван, нос - комод, глаза - две фотографии на стене, в глазах стоит Париж и что-то там еще такое же мечтательное)
- два Прометея, обнимающиеся с орлами. Центральное место занимает театр: Сбоку скульптурная группа джаз-оркестра, за открытым занавесом - огромная картина человека с разбитым черепом и разверстой грудью - входом в другой мир.
Большое число картин в зеркалах. На первом этаже - старый кадилак с шофером и двумя пассажирами, увитыми цветами, а также гигантский петух на человечьих ногах и с Чингисханом в груди.

Все путешествия плохи одним - необходимостью возвращения. Из Испании, будь моя воля, я бы не возвращался.

Поезд Париж - Барселона.


Там, на выжженых скалах,
тонущих в синем дне,
в ранне-готическом сне,
когда и людей было мало,
меньше, чем денег во мне,
тихо.
Замки зубами рвут
синюю плоть озона.
Пашни ровней газона.
Внизу глинобитный труд,
реклама, свалки, промзона
вихрем.
Поезд - в скалу из скалы,
туннель, как обрывок мысли,
пахнет оранжево-кислым
одеколоном Дали
и иностранно-милым
лихом.
Все слегка понарошку -
не на века, а на жизнь:
нынче положь и вынь
с горкою мерную ложку.
Здесь нет четвертных и трешек
с фигом.
Нет пьяных, но нет и угрюмых,
хоть это одно и то ж.
Монах на монаха похож.
Дети светлы и беззубы.
И тает цыганская ложь
в ликах.
Канаем меж пальм по-пластунски.
Глаголет реклама с амвона
шикарного страза - перрона
о прелестях Каталуньи.
И поезд Париж - Барселона
Стихнет.

 

Обсудить этот текст можно здесь