Portfolio

Владимир Усольцев

Улюкольская история

Валька вырос безотцовщиной. Отец его погиб в сорок первом под Москвой, и Валька - ему тогда было всего четыре года - остался единственным мужчиной в доме. Вместе с матерью жил он в крепко срубленной избе-пятистенке в безымянном посёлке, называемом "вторая ферма", на берегу богатого рыбой озера Улюколь. Окончив с горем пополам за пять лет четыре класса местной начальной школы, пошёл Валька учиться в пятый класс почти за двадцать километров в Шеломки. Но не шла Вальке учёба в голову. Никак не мог он взять в толк, зачем ему нужна история древнего мира? У него было большое подозрение, что всё это враки. Ну, в самом деле, разве бывают люди такие, как они изображены древними статуями? Вот Лаокоон, тьфу ты, господи, что за имя такое?! Или Геракл - сплошные мускулы. Да где такие люди виданы-то? Ни у одного мужика в бане не видел Валька и подобия таких мускулов. Два года понадобилось Вальке, чтобы перейти в шестой класс, но дальше учиться он наотрез отказался.

Валька рос необычайно сильным мальчишкой, и, когда он бросил школу, его взял к себе помощником и молотобойцем местный кузнец - осетин Ибрагим. В свои четырнадцать лет был Валька сильнее любого мужика в округе. О Вальке заговорили, как о человеке с большим будущим, и сравнивали его с Мурашовым - знаменитым когда-то земляком из Шеломков, которого, как твердила молва, напугался сам Иван Поддубный. Вальке эти разговоры совсем не нравились. Никаким большим человеком ему становиться не хотелось. Хватит ему и того, что он - совсем ещё пацан - уже весьма уважаем среди односельчан. Хоть и молод был Валька, а характер имел степенный, ни с кем не задирался и никого не обижал.

Так и простучал Валька молотом в кузне до самой армии. Постепенно он вырос, возмужал и стал желанным женихом для всех девчат из окрестных деревень. Он не был красавцем, но был хорош собой: русые волосы, голубые глаза, добродушный откровенный взгляд, улыбчивые пухлые губы, здоровый румянец во все щёки и весёлый курносый нос. Главная же красота Вальки была в его теле. Его могучие мускулы были почти такие же, как у того самого Геракла из учебника истории. Валька и сам качал головой, вспоминая свои сомнения по поводу правдивости древних скульпторов. Оказывается, бывают такие люди!

* * *

Валентина была младшей и единственной дочерью в большой семье, в которой отец сумел вернуться с войны хоть и без ноги, но живым. Четверо старших братьев оберегали младшую сестрёнку, и горе было тому безумцу, кто осмелился бы дёрнуть её за косу в школе или как иначе обидеть. Семья Валентины жила на другом берегу озера в деревне с одноимённым названием Улюколь. Когда Валентина пошла в десятый класс той же самой Шеломковской школы, начался у неё роман с Валькой, готовившимся в армию. Валька ради Валентины часами месил грязь до Шеломков и обратно. "Вот везёт девке!" - судачили бабы между собой. Четыре брата-защитника дал ей Бог, а теперь ещё и Валька-богатырь ей достанется.

Валентина собиралась поступать учиться в пединститут: учитель ведь вон какая уважаемая профессия! Ещё в школе она начала готовиться к учительской роли, и Валька стал первым её воспитанником, хоть и был он старше её на два года.

- Валя, тебе надо обязательно учиться. Постарайся в армии хотя бы шестой и седьмой класс пройти. Там это можно, я в газете о такой учёбе читала.
- Не знаю… Если можно, то попробую. Да зачем мне эти классы? Лучше просто что-нибудь читать. Может быть, там продолжение "Трёх мушкетёров" будет, или ещё какие интересные книжки найдутся.
- Нет, Валя! Учиться надо обязательно. Хотя бы десять классов пройти. Без образования в наше время никак.
- А я на тракториста и так выучусь, зачем мне десять классов?
- Нет, Валя, ты не понимаешь…

Валентине не нравилось, что Валька был неучем. Но слава Валькиной богатырской силы приятно щекотала её самолюбие. Да и душа у него была нежная и мягкая. Ей ужасно нравился его немой восторг, когда она читала ему стихи Есенина. Значит, можно его ещё подтянуть, и она этого добьётся! И влюбилась она в Вальку, как молодая девушка в своего суженого и как учительница в своего любимого ученика.

* * *

Громом среди ясного неба грянуло разоблачение культа личности Сталина. Валька никак не мог понять, что происходит. Какие-то предчувствия шевелились у него в душе, что Сталин не такой уж и безгрешный был вождь. Вон старик Мальков, начальник местной почты, явно Сталина не жаловал. А сам-то он, по слухам, большим начальником при самом Ленине был. И как человек был Мальков очень уважаем. А вот подишь ты, и в тюрьме отсидел, и на вечную ссылку к ним на вторую ферму попал. И непонятно, за что?

Но Вальке особого дела до культа не было. Он пошёл с весенним призывом в армию и попал, как и большинство его земляков-сибиряков, аж в Германию. В армии сразу обратили внимание на богатырское сложение Вальки и зачислили его в спортивную роту. Его обучили правилам вольной борьбы, и начал Валька побеждать всех подряд. Два года не знал он поражений, одолев всех соперников из советской армии и братских армий из соцстран. Но попал Валька на первенство СССР, и в первом же бою хряпнул его знаменитый борец из Дагестана о ковёр так, что Валька от всяческой дальнейшей борьбы отказался.

Начальство его было в бешенстве, но Валька твёрдо стоял на своём: "Не хочу я бороться! На хрена мне это надо, чтобы мне шею ломали?". Вся борьба казалась Вальке каким-то недобрым баловством. Он, конечно же, того дагестанца скрутил бы в бараний рог, если бы тот не был такой скользкий и вёрткий.

Так и дослужил Валька вечным дневальным в спортивной роте. Ни на какие соревнования он уже не ездил. Не смог он и подучиться, хотя кругозор свой здорово расширил. Много диковинного увидел Валька в Германии, в Польше, в Венгрии, в Болгарии. Но не закружилась у него голова от увиденного. Трезво взвесил он, что жить надо там, где родился. Что может сравниться с родным озером, лесами вокруг, здоровым сибирским морозцем? А ощущение своей пользы, когда откуёт он новый лемех? Нет, дом есть дом…
Переписка его с Валентиной между тем как-то стала угасать. Он сам писать был не большой мастак. Письма его были простые и немногословные. Напротив, письма от Валентины были длинные, и описывали они подробно какие-то непонятные вещи, которые незаметно стали Вальку раздражать.

* * *

В разгар лета Валька вернулся домой героем и первым делом бросился в дом Валентины. Её дома не оказалось. Она отрабатывала практику в пионерском лагере где-то в Хакассии. Она предупреждала его в письме о своей практике, но ему не верилось, что она не выберется ради него на несколько дней домой. Не выбралась… Обиделся Валька. Вернулся домой и, как очумелый, взялся за домашние заботы: нарубил в лесу берёзовых жердей и сменил заплот вокруг огорода, накосил травы для коров себе и двум соседкам-вдовам и ушёл со своим наставником-кузнецом заготавливать дрова на лесную деляну.

В конце августа Валентина на несколько дней появилась в родном доме. О её приезде Валька узнал не сразу, а только через день. Больно кольнула его в сердце обида: "Приехала и не объявилась…". Валька сам направился в Улюколь, отутюжив свой парадный мундир с двумя лычками младшего сержанта на погонах. На груди у него, почти как орден, красовался гвардейский знак и рядом с ним скромный значок мастера спорта. Сапоги его сияли невозможным блеском. На крыльце дома Валентины Валька прошёлся по ним ещё раз мягкой бархоткой, стряхнув тонкий слой пыли. Аккуратно сложив бархотку в карман галифе, он с бьющимся сердцем постучал в дверь дома. Дверь открыла сама Валентина. Она явно была рада видеть Вальку, и у него свалился с души камень. Вся обида испарилась.

Посидев для приличия с родителями Валентины, рассказав им невероятные вещи о жизни немцев, какие там у всех огромные каменные дома и какой там ужасный порядок во всём, Валька с Валентиной, взявшей его под руку, направился к озеру. Прогуливаясь по тропинке вдоль берега, они неторопливо беседовали, и беседа эта Вальку сильно беспокоила. Валентина без умолку рассказывала о весёлой жизни студентов, о том, как она выросла за эти три года духовно, какие горизонты ей открылись и как важно быть образованным человеком. Чем дальше Валентина говорила, тем поганее ощущал себя Валька.

- Так что? Выходит, я тебе больше не пара?
- О чём ты, Валя, говоришь? Мы с тобой отличные друзья…
- Друзья?!
- Ну, конечно, друзья…
- Да я ж люблю тебя, Валя, какие тут могут быть друзья?!
- Ну… Любовь, Валя, это было у нас в детстве. Ты мне нравишься, очень нравишься, но …
- Ну что но? Давай, поженимся, - Валька сам не понял, как легко вырвалось у него это предложение. Ему казалось, что он никогда не наберётся духу его произнести.
- Да что ты. Валя! Мне же институт закончить надо, а там распределение, неизвестно, куда пошлют…
- Ну и что! Я за тобой хоть на край света! Да и зачем тебе куда-то уезжать. Вон в Шеломках учителей не хватает. Дома же всегда лучше!

Не смог Валька убедить Валентину. Зато она сумела его немного успокоить. Вот закончит она учёбу, тогда видно будет.
Ещё один вечер провёл Валька с Валентиной на берегу озера. При расставании она чмокнула его в щёку и быстро вбежала в дом, оставив Вальку обалделым от счастья на крыльце.
В
алентина на следующий день уехала в Красноярск заканчивать свою учёбу, а Валька поклялся себе волком наброситься на учебники и удивить Валентину через год своими успехами.
* * *
Неделей позже поступил Валька на курсы трактористов на центральной усадьбе совхоза в сорока километрах от дома. И тут же записался в вечернюю школу в шестой класс. Поселился Валька в общежитии для таких же курсантов, как и он. Вскоре он оказался в центре внимания всего совхоза. В армии он привык делать по утрам физзарядку. Не оставил он этой привычки и на новом месте. Рядом с общежитием валялась гора металлолома. Валька нашёл в ней пару ведущих шестерен и чугунную головку блока цилиндров от трактора ДТ-54. Шестерни он использовал как гантели, а головку блока, которую с трудом приподнимали прочие мужики - как штангу. Совхозные жители, особенно бабы, стали специально приходить к общежитию посмотреть, как Валька играючи управляется с этими тяжеленными железяками, как переливаются бугры его мышц на оголённом по пояс теле. Минут двадцать Валька разогревал свои мышцы, а потом его окатывали двумя вёдрами колодезной воды под ужас мёрзнущих на первом осеннем морозце наблюдателей. Валька, фыркая, как конь, растирался вафельным полотенцем и покидал свою арену под восхищённые комментарии зрителей и зрительниц.

В новой совхозной школе в этом году было большое пополнение молодых учителей с высшим образованием. Валька пригляделся к ним, и его обуял страх. Казались эти учителя какими-то неземными богами. Они знали всё на свете, и в их взглядах ощущалась такая уверенность в себе, какую не могла Вальке обеспечить даже его богатырская сила. "И Валентина ведь такая же становится! - подумалось ему. - Куда мне до неё!". После второго урока в вечерней школе он набрался храбрости и признался полюбившейся ему учительнице немецкого языка:

- Понимаете, Роза Георгиевна, люблю я одну свою землячку, жениться на ней хочу. Но она - пединститут заканчивает, а я - полный неуч. Помогите мне. Может быть, можно за один год и два класса пройти? С семилеткой я хоть не таким дураком рядом с ней себя чувствовать буду…

Роза Георгиевна поняла Вальку. Она договорилась с другими молодыми учителями, и они взяли Вальку в оборот. Начались для него адовы муки, но он закусил удила и не сдавался. Каждую свободную минуту он брался за учебники, стараясь перевыполнить составленный под командой Розы Георгиевны индивидуальный план. Тракторная наука давалась ему легко - деревенский житель и безо всяких курсов в тракторе разбирается - и не мешала ему заниматься главным делом - школьными науками. И частенько на занятиях по устройству двигателя Валька увлечённо разбирался не с топливным насосом, а с алгеброй. Через месяц яростного штурма Вальке как-то внезапно открылась во всей своей чёткости и понятности геометрия. Страшная геометрия оказалась самой лёгкой наукой! Вскоре поддалась ему и алгебра, и он начал щёлкать задачи, как орехи. Хуже было дело с немецким языком, но и здесь дело медленно и верно стало продвигаться. Вскоре после Нового года счастливый Валька сдал экзамены за 6-ой класс строгой учительской комиссии во главе с инспектором РайОНО. Комиссия не скрывала своего восхищения перед натиском этого симпатичного добродушного богатыря на гранит наук, с которым очень плохо справлялись его соученики. "Это всё любовь!" - торжествующе объяснила Роза Георгиевна Валькин успех.

В марте Валька закончил теоретическую часть тракторных курсов, и у него началась практика, которую, по его просьбе, ему назначили тут же на центральной усадьбе.
* * *
К окончанию полевых работ и учебного года Валька заметно исхудал, под глазами у него появились синяки. И не мудрено. По ночам он пахал на тракторе. После короткого сна и непременной физзарядки с двумя вёдрами колодезной воды вместо душа набрасывался на учебники. Вечером - индивидуальные занятия с учителями, а потом опять пахота или боронование.

В конце мая Валька получил удостоверение тракториста, а в начале июня сдал экзамены за седьмой класс и получил желанное свидетельство. В нём была только одна тройка - по русскому языку. Тройку компенсировала заслуженная пятёрка по геометрии. Остальные оценки были четвёрки, или "хорошо". От этих "хорошо" было у Вальки на душе просто отлично, и его ничуть не беспокоило долгое отсутствие писем от Валентины. То, что их переписка как-то завяла ещё осенью, Валька просто не заметил. У него была желанная цель, которая заслонила ему всё на свете.

Получив свидетельство, Валька написал Валентине короткое письмецо, в котором похвастался, что он теперь может поступить и в техникум, если захочет.

Ответ Валентины Вальку едва не убил. Она писала ему, что очень рада его успехам и поздравляет его с ними. А сама она познакомилась с хорошим человеком, который заканчивает сельхозинститут, и они намерены пожениться. Её суженого распределили в соседний колхоз в Михайловку, и она тоже согласилась получить распределение в Михайловскую школу-семилетку. Свадьба будет в августе.

* * *

Впервые в жизни Валька напился до беспамятства. После второй бутылки "Московской" решил Валька утопиться. Чтобы топиться было веселей, он выпил один за другим ещё два полных стакана водки, опустошив третью бутылку и направился к озеру. До воды он не дошёл, рухнув в прибрежную траву. Его быстро отыскали и принесли домой. К обеду следующего дня Валька очухался. Голова его разламывалась, его постоянно тошнило. Всё было невыносимым, ему не хотелось жить, но не хотелось и пальцем пошевелить, чтобы покончить с этой жизнью. Целые сутки Валька промучился, лёжа на своей постели под озабоченными взглядами матери.

На следующий день опустошённый Валька пошёл в кузницу. Его старый наставник был на месте и ковал подковы впрок к зиме. Валька поведал ему о своём горе:

- Я ж её так люблю, Ибрагим, как же жить мне дальше?
- Ну, так и будешь жить. Свет-то на ней, поди, клином не сошёлся.
- Не, Ибрагим. Сошёлся. Не жить мне без неё…
- Ты, паря, не дури! Чтоб такой молодец, да из-за девки с жизнью прощался…
- Не могу, я, Ибрагим, без неё, не могу…
- Эх ты! Силы тебе дадено немерено, а куражу совсем нет. Не могу, не могу… Она потому тебя и оставила, что робкий ты и смирный. А бабы, они отчаянных любят.
- Да я ж ради неё, что хочешь, утворю. Я её агронома убью!
- А вот это ты зря. Убивать - грех. Чем агроном-то виноват? Подумай сам.
- Да, он вроде ни при чём.
- Ты, пар,я вот что. Остынь пока. Подумай пару недель, может, чего и надумаешь. А не надумаешь, так я тебе подскажу…
- Да что ты мне подсказать можешь…
- Поживём-увидим. Давай-ка, друг, всякую дурь из головы выбрось. У меня вот к тебе дело есть…

Дело оказалось вот какое. Ибрагим дождался очереди на покупку мотоцикла "ИЖ" и на днях должен был его получить. Но пока дожидался кузнец своей очереди, пропал у него интерес на мотоцикле разъезжать.

- Возьми, Валя, этот мотоцикл себе. Это - игрушка для молодых. Сочтёмся как-нибудь. Заработаешь - рассчитаешься. С молодой женой-учительницей быстро на мотоцикл заработаете.
- Ты что, Ибрагим, какая молодая жена?!
- Ты, Валя, послушай старшего человека. Жену себе завоевать надо. Мужским поступком. И я тебя научу, как. А пока научись на мотоцикле ездить.

Смутил Ибрагим Валькино сердце. Зародилась в его душе надежда, застучало радостно его сердце, и снова захотелось ему жить. С удовольствием стал он осваивать новый мотоцикл и уже через неделю ездил на нём так, словно всю жизнь с мотоциклетного седла не слезал.

* * *

Валентина вернулась домой в конце июля не одна. Её сопровождал жених - стройный красавец-брюнет с тонкими усиками. Он приехал познакомиться с родителями Валентины и с её братьями, которые, отделившись от родителей, жили своими семьями тут же в Улюколе. Хорош был жених Валентины! Весёлый балагур, аккуратный в одежде, и к родителям невесты проявил учтивость: слушал их внимательно, не перебивал и взглядом выражал почтение. И водку пил с чувством меры. Довольны остались родители женихом. Был у него, правда, один небольшой изъян. Был он родом из далёкой Башкирии, и непонятно, что занесло его в Сибирь? Почему он бросил свою родину? Разве там не нужны агрономы? Что-то было в этом нехорошее, и объяснение его, что он хотел быть там, где трудно, им не показалось убедительным. Братья Валентины испытывали к нему заметную ревность, но виду особенно не подавали и грубостей не допускали. Младший из братьев, Андрюха, Валькин ровесник, откомиссованный со службы в Морфлоте по причине обнаружившегося порока сердца, пришёл на следующий день к Вальке.

- Слушай, Валька. Чего ты мышей не ловишь? Уйдёт ведь Валентина из-под твоего носа. Не по нутру мне тот её агроном, с тобой бы нам породниться.
- А что, чем он плох?
- Да ничем не плох, но с тобой же его не сравнить. Давай, атакуй сестричку, пока не поздно.

И Валька пошёл в атаку. Вечером того же дня он подъехал к дому Валентины на своём "ИЖе" и решительно постучал в дверь. Открыла Валентина.

- А, это ты, Валя, ну, проходи…
- Валентина, послушай. Не делай глупости, - с места в карьер пустился Валька, - ведь я же тебя всей душою люблю, нам с тобой на роду написано быть вместе…

Долго изливался Валька в красноречии прямо на пороге, тогда как родители Валентины напряжённо слушали их разговор из спальни через тонкую ситцевую занавеску. Валентина со слезами на глазах пыталась объяснить Вальке, что она к нему очень хорошо относится, что он её лучший друг, но любит она своего жениха настоящей любовью, и ничего изменить нельзя. Она говорила, а Валькино сердце обливалось кровью. Он всматривался в её глаза, и внезапная волна отчаянной решимости овладела им. Он притянул её к себе, обнял и поймал губами её губы. Валентина обмякла в его руках и, когда Валька отпустил её из объятий, уронила с рыданиями голову ему на грудь.
Из спальни вышли родители Валентины, и отец сурово произнёс:

- Уходи, Валька. Не обижай нашу Вальку. Раньше надо было думать, а не губами шлёпать.
- Губами?! Шлёпать?! - Валька внезапно вскипел, чего за собой никогда не наблюдал. - Ну, погодите! Вы ещё меня узнаете!

Валька хотел хлопнуть дверью со всей силы, но сдержался. Зато, оседлав мотоцикл, поддал такого газу, что тот взвился, как жеребец, на дыбы и помчался на одном заднем колесе, унося на себе разъярённого Вальку и оставляя за собой мощный шлейф пыли.

Через день к Вальке опять пришёл Андрюха: "Молодец, Валька. Действуй решительно. Валентина ревёт, как белуга, не знает, что ей делать. Если бы не отец, она бы уже от своего агронома отказалась".

* * *

Вальке не дано было времени действовать решительно. По совету родителей Валентины, свадьба её с агрономом была назначена на ближайшую субботу - через два дня. Андрюха тут же поспешил известить Вальку:

- Ну, Валька, делай, что хочешь, но свадьбу эту как-то надо сорвать. Можешь на меня положиться…
- А что Валентина? Она таки выбрала агронома?!
- Выходит, что так. Аж лицом посветлела, сияет вся от радости.

У Вальки потемнело в глазах и застучало в висках. Непроизвольно заскрипев зубами, Валька попросил Андрюху оставить его - подумать надо.
Валька вспомнил про Ибрагима и пришёл к нему за советом.

- Ну, садись, Валя, потолкуем не спеша… Значит, через два дня свадьба, говоришь?
- Да, в субботу…
- Так-так… Значит, так. Слушай сюда…

Ибрагим потянулся в карман штанов, достал сложенный газетный лист и пачку махорки. Не спеша скрутив самокрутку и затянувшись, кузнец продолжил:

- Ты же знаешь, Валя, что я не из здешних. Так вот, в наших краях принято невест воровать. Ну, сейчас их взаправду никто не ворует, всё делается по уговору, но всякой невесте хочется, чтобы её хоть понарошку, да украли…

Валька уставился на Ибрагима с живым интересом, переходящим в восторг от проснувшейся надежды.

- Так я Валентину украду!
- Вот-вот. Вот это будет мужицкий поступок. Если она тебя любит, а в этом можно не сомневаться, то она охотно позволит себя украсть. Ты должен ей помочь… А то смотри, что получается. Ты девку смутил, она мучается, белугой, говоришь, ревела. Так ты же мужик. Возьми дело в свои руки, дай ей облегчение, чтобы она больше не мучилась, что кого-то предаёт. Не дай агроному шансов, и Валентина будет считать, что не она кого-то выбрала, а её выбрал тот, кто сильнее её любит. А бабам это важнее всего. Они хотят, чтобы мужики за них костьми ложились. Порода у них такая…
- Так я её сегодня же украду…
- Это можно, но можно сделать всё и понадёжнее…
- Как это?
- А вот послушай…

* * *

Свадьбу играли прямо в доме Валентины. Всю ночь авторитетные в деревне поварихи готовили угощение, с утра были накрыты столы в горнице и на траве перед домом. К одиннадцати часам дня нарядные жених и невеста в сопровождении дружек направились к сельсовету. Но тут их ожидал сюрприз. Сельсовет был закрыт на замок, и никто из соседей не мог сказать, куда задевались председатель и секретарь. Послали мальчишек домой к председателю и узнали, что председатель вместе с секретарём уехали по срочному делу в райцентр на попутной машине и вернутся к вечеру.
Ну не пропадать же угощению! Свадьба началась застольем, а регистрацию решили провести, как только вернётся сельсоветское начальство.
Но не в райцентре были сельсоветские начальники, а в избе у Ибрагима, стоявшей на отшибе рядом с кузницей. Они распевали во всю глотку пьяные песни и наперебой рассказывали друг другу, какой хороший парень, этот Валька, и с каким удовольствием они его сегодня зарегистрируют законным браком прямо тут же. Книга ЗАГС, печать, нужный штамп и штемпельная подушка были заботливо уложены в верхнем ящике комода у хозяина.

Валька в это время нервно прохаживался перед своим домом, поглядывая через озеро. Там за изгибами берега притаилась деревня Улюколь, откуда ему должен был послать сигнал Андрюха.

Андрюха, убедившись, что всё идёт по плану, и все гости уселись и пропустили по первой стопке "за молодых", устроил фейерверк, выпустив под шумные крики восторга три сигнальных ракеты, которые он по случаю обменял на рыбу у стоявших неподалеку лагерем геологов.

Увидев взлетающие разноцветные ракеты, Валька вскочил на свой "ИЖ", стоявший наготове перед калиткой, и сломя голову помчался в Улюколь. Через пять минут он, не глуша мотора, остановил свой фыркающий мотоцикл прямо перед домом Валентины и стремительно вбежал в дом. Гости снаружи не успели толком даже сообразить, что происходит. Гости внутри дома, увидев Валькино лицо, разом побледнели и затихли. Валентина же, наоборот, вспыхнула алым цветом щёк. Она непроизвольно встала навстречу Вальке. Он подлетел к ней, подхватил её правой рукой и выдернул из-за стола. Перехватив её на обе руки, быстро поспешил назад под запоздалый крик Валентины: "Ты что, сдурел?! Пусти, тебе говорят!". Жених пришёл в себя и рванулся вдогонку, но тут же растянулся на полу, подсечённый подножкой Андрюхи.

- Свояк, ты куда спешишь? Садись, угощайся…
- Пусти, зараза!
- Ну вот ты какой… Нет, не быть нам свояками. А с Валькой тебе лучше не связываться. Он тебя левым мизинцем пришибёт.
- Да что же это происходит?!

А происходило вот что. Вся свадьба загудела, поняв, что случилось, когда Валька умчался с невестой прочь. Кто-то сокрушался, качая головой. Кто-то хохотал до колик. Кто-то кричал: "Ура!!!", а кто-то предложил тост "За Валентина и Валентину!", который был дружно подхвачен. А в горнице родители Валентины качали головами и ругались на Вальку, но как-то без азарта, словно признаваясь, что всё, что ни делается, к лучшему. Только на жениха было жалко смотреть. Он никак не мог врубиться, что же ему делать в такой неслыханной ситуации. Андрюха сидел рядом с ним и старался его успокоить, уверяя: чему быть, тому не миновать, и ему лучше всего незаметно уехать в свою Михайловку: "Хочешь, я тебя на своём "Газоне" отвезу?".

* * *

Валентина, поняв, что Валька её всерьёз, как на Кавказе, ворует, и просто так это воровство не кончится, притихла, сидя боком на баке мотоцикла между Валькиными коленями. Валька сбавил скорость и старался ехать поосторожнее.

- Валя, я люблю тебя, я не могу без тебя. Я не могу иначе. Сейчас едем регистрироваться. Не плачь, никто тебя так любить не сможет, как я…

Валентина непроизвольно обняла Вальку за шею - ей иначе было неудобно сидеть, - и Валька стал осыпать её шею и лицо поцелуями. Валентина вздохнула и ответила ему, жадно припав губами к его губам. Этот поцелуй мог кончиться их общим увечьем. Валька в последний момент овладел мотоциклом, летевшим прямо в ствол придорожной сосны. Он резко остановился, и начались неистовые лобзания.

- Валя, Валя, какой ты молодец! Я же тоже тебя всегда любила, и вот дура, чуть себе жизнь не загробила…
- Всё будет хорошо, Валя. Всё будет здорово. Едем регистрироваться, нас ждут сельсоветские.

Валентина пересела на заднее сиденье, чтобы Вальке было удобнее управляться с мотоциклом и обхватила его за грудь, прижавшись к его спине.

- Валька, Валька, ты - герой, мой Валентин святой...
- Твой Валюша, твой…
- Навеки?
- Навеки!

* * *

Горемычный жених ушёл в Михайловку пешком. А Андрюха объявил, что гостям расходиться не надо. Скоро подъедут правильные молодожёны вместе с сельсоветскими. И в самом деле, не прошло и часа, как к дому Валентины подъехал Андрюхин ГАЗ-51 с женихом и невестой, крепко подвыпившими председателем и секретарём сельсовета и Ибрагимом в кузове. Машину вёл двенадцатилетний пацан, которому на свадьбе делать было ещё нечего, но машину он уже водил уверенно.

Обсудить этот текст можно здесь