| Редакция | Авторы | Форум | Гостевая книга | Текущий номер |
Алексей Даен
Приоритеты
Элле Мильштейн и Грише Марговскому
Кому-то медведи наступают на уши.
Мне - только на горло.
Априори, последнее, - башли.
А третье, естественно, - пойло.* * *
Второе, вы знаете, - бабы.
И, по возможности, - шлюхи.
Первое - это поэзия.
Четвёртое - мать-не-старуха.* * *
Приоритеты - векторы жизни,
Бичи сосуществования.
Я себя ощущаю лишним
В антологии мироздания.* * *
На судьбу надвигается вечер.
Свербит между сломанных рёбер…
Я себе скультурировал плечи…
Я себе подарил город.* * *
Мне повезло в жизни.
Теоретически счастлив.
Друзья меня вдохновили,
Кто тенором, а кто басом…* * *
Мало строк, на границе полночь
У черты выходных и рабочих.
Где-то в Вирджинии дочь.
И с сыном в Москве сына отчим…
В больницеЭпилептик-негр на полу
Руки вверх! Как призыв Достоевского
Язык! и Сахар! Я кричу
Но у медперсонала (не подходи!)
Разностороннее поле деятельности
Бежевые занавески задвинуть
Завуалировать публику
Может он музыкант известный
Но в больничной робе мы все - по ветру
Армстронг сыграй панихиду
На золотой трубе больничной
Видишь откушенный язык
У ног медсестры в робе
Забрызганной кровью
Он захлебнулся!
Зовите же ангелов!
Пропиты!
Архангелы?
Допинг!
Я разбиваю больничные двери
Устал
Где трупы моих друзей?
В Киеве
Чечне
Москве
Нью-Йорке…
Покажите мне это кладбище…
Негр к Богу тянет руки
В припадке последней падучей
Закройте небо
Женские груди-тучи
Проведите ему биссектрису
От рождения до забвенья
Он ещё помнит звенья
Рабских оков
Не смотрите - орёт медсестра безглазая
Так мой лучший друг погиб
13 лет назад
Дура Старая!
Кровь разлилась по полу
И по чёрно-бордовой гортани
Кусок языка не способен на джигу
В больнице на Оушен-Парквей
А рука моя прячась в кармане
Меняет кулак на фигу
Люди и ВолкиЗакидайте камнями, судьбу маня,
Люди.
Разорвите в клочья, собаку меня,
Волки.Себе подарите выход для злости,
Двуногие.
Четвероногим оставьте кости,
Вам верные.Я дворняга, что мне терять,
Господи?
Человек, выбирай, твою мать…
Волк ли ты?
КолпакВ надземке шествую над кладбищем
Небоскрёбов в миниатюре
Чувства подвергая цензуре
Манхэттена - человека в шляпищеНедосерость метро поездов
(Опускающих брюхо на рельсы
В опостылой ритмике песни)
Барабанит: устал, будь здоровЯ здоров (сожалею) - морально
(Пока строки скользят по бумаге
Доколе у чувств в облаве)
И живу экспериментально
И вновь...Убить! Глаголом расстрелять!
Сказуемым поднять на рею!
Себе, инфарктам я не верю!
Рак поборол! А помогла мне мать...Жил с девятью и вновь один...
И "вновь" звучит как прошлое знакомство.
Гетеросексуальное искусство
Дробит меня, качаясь, как раввин.Болезни, бабы, страхи, перепои...
Израиль - не родина, Россия - не приют...
Как максимум, - читать зовут,
Где чтут меня жиды, татары, гои...Я издаю журнал и выпускаю книги.
Дарю себя направо и налево.
Где та родящая, рисующая Ева,
Способная мне подарить вериги?
Квартиры в городахВ метро усталом в полудрёме
Я вспоминаю разные квартиры
Где волей случая жить приходилось
Из них 4 в Киеве
Вот коммуналка 7 соседей
Параша кухня коридор
На нас две комнаты а нас 4
Человека прабабка я папаша мать
От всех коморок исходил
Заплесневелый ветхий запах
Полуеврейский полуукраинский
Центрально-киевский советский
То было на Красноармейской
Напротив гастронома кинотеатра
Да в гастрономе прадед мой работал там и умер
Переименовано там всё теперь
На украинский лад
Затем мебель но не вся купили новую
Перекочевала в кооператив
Этаж двенадцатый комнат три и кухня
Два балкона с видом на школу и кладбище
Эпистолярно но и там я не обрёл угла родился брат
С прабабкой громко причитавшей по-еврейски
И с запахом её лекарств я разделял квадратность метров
Комнаты в которой было пианино ещё был стол и кресло
И две кровати не на полу же спать
А на стене висел ковёр под ним водились тараканы
Затем изгнали их а с ними и ковёр
Потом на месте том плакат повесил Битлз
Когда женился кратко проживал на Теремках с роднёй супруги
Мне не давали закурить в квартире
Так переехали мы к бабке Ж.
На кухне в разделённой коммуналке на Ундервуде коротал я вечера
Зимою сыпалась побелка с потолка
А ванна громоздилась возле входа туда обратно тихо шёл сквозь бабкины хоромы
Что ежедневно смазывались жиром всё той же бабкой
В той зале запах был невыносимый
Град следующий Москва
И шумный уголок что на проспекте Мира
Так комнатушка - ничего стол стул тахта и книги
Но там я только ночевал весь день я бегал по делам
Издательства редакции усталости ведь не было
А вечерами за бутылками горючего
Просиживал на общей кухне было два соседа
К нам приходили женщины к соседу одному ещё мужчины
Но гравитация не свойственна была мне
И я в Нью-Йорке в старенькой квартире
Квартир в Манхэттене сменил уж 7
В районах разных в зданьях непохожих
В домах с лифтами и в домах без лифта
На стритах нумерованных и нет
Были коморки с полом под углом
Были хоромы по 300 квадратных метров
Но в каждой запах был один
И верю после переездов долго оставался
Мой запах табака и книг и рукописей пыльных
И пролитого мною пива
Почти не слышный если не присесть и не вдыхать
Не знаю сколько суждено сменить обителей
Но хочется мне в этом городе остаться
Пока живу пока живой
А умерев уж никуда не возвращаться
Обсудить этот текст можно здесь