| Редакция | Авторы | Форум | Гостевая книга | Текущий номер |

 

Алексей Даен

Приоритеты

Элле Мильштейн и Грише Марговскому

Кому-то медведи наступают на уши.
Мне - только на горло.
Априори, последнее, - башли.
А третье, естественно, - пойло.

* * *

Второе, вы знаете, - бабы.
И, по возможности, - шлюхи.
Первое - это поэзия.
Четвёртое - мать-не-старуха.

* * *

Приоритеты - векторы жизни,
Бичи сосуществования.
Я себя ощущаю лишним
В антологии мироздания.

* * *

На судьбу надвигается вечер.
Свербит между сломанных рёбер…
Я себе скультурировал плечи…
Я себе подарил город.

* * *

Мне повезло в жизни.
Теоретически счастлив.
Друзья меня вдохновили,
Кто тенором, а кто басом…

* * *

Мало строк, на границе полночь
У черты выходных и рабочих.
Где-то в Вирджинии дочь.
И с сыном в Москве сына отчим…


В больнице

Эпилептик-негр на полу

Руки вверх! Как призыв Достоевского
Язык! и Сахар! Я кричу
Но у медперсонала (не подходи!)
Разностороннее поле деятельности
Бежевые занавески задвинуть
Завуалировать публику
Может он музыкант известный
Но в больничной робе мы все - по ветру
Армстронг сыграй панихиду
На золотой трубе больничной
Видишь откушенный язык
У ног медсестры в робе
Забрызганной кровью
Он захлебнулся!
Зовите же ангелов!
Пропиты!
Архангелы?
Допинг!
Я разбиваю больничные двери
Устал
Где трупы моих друзей?
В Киеве
Чечне
Москве
Нью-Йорке…
Покажите мне это кладбище…
Негр к Богу тянет руки
В припадке последней падучей
Закройте небо
Женские груди-тучи
Проведите ему биссектрису
От рождения до забвенья
Он ещё помнит звенья
Рабских оков
Не смотрите - орёт медсестра безглазая
Так мой лучший друг погиб
13 лет назад
Дура Старая!
Кровь разлилась по полу
И по чёрно-бордовой гортани
Кусок языка не способен на джигу
В больнице на Оушен-Парквей
А рука моя прячась в кармане
Меняет кулак на фигу


Люди и Волки

Закидайте камнями, судьбу маня,
Люди.
Разорвите в клочья, собаку меня,
Волки.

Себе подарите выход для злости,
Двуногие.
Четвероногим оставьте кости,
Вам верные.

Я дворняга, что мне терять,
Господи?
Человек, выбирай, твою мать…
Волк ли ты?


Колпак

В надземке шествую над кладбищем
Небоскрёбов в миниатюре
Чувства подвергая цензуре
Манхэттена - человека в шляпище

Недосерость метро поездов
(Опускающих брюхо на рельсы
В опостылой ритмике песни)
Барабанит: устал, будь здоров

Я здоров (сожалею) - морально
(Пока строки скользят по бумаге
Доколе у чувств в облаве)
И живу экспериментально


И вновь...

Убить! Глаголом расстрелять!
Сказуемым поднять на рею!
Себе, инфарктам я не верю!
Рак поборол! А помогла мне мать...

Жил с девятью и вновь один...
И "вновь" звучит как прошлое знакомство.
Гетеросексуальное искусство
Дробит меня, качаясь, как раввин.

Болезни, бабы, страхи, перепои...
Израиль - не родина, Россия - не приют...
Как максимум, - читать зовут,
Где чтут меня жиды, татары, гои...

Я издаю журнал и выпускаю книги.
Дарю себя направо и налево.
Где та родящая, рисующая Ева,
Способная мне подарить вериги?


Квартиры в городах

В метро усталом в полудрёме
Я вспоминаю разные квартиры
Где волей случая жить приходилось
Из них 4 в Киеве
Вот коммуналка 7 соседей
Параша кухня коридор
На нас две комнаты а нас 4
Человека прабабка я папаша мать
От всех коморок исходил
Заплесневелый ветхий запах
Полуеврейский полуукраинский
Центрально-киевский советский
То было на Красноармейской
Напротив гастронома кинотеатра
Да в гастрономе прадед мой работал там и умер
Переименовано там всё теперь
На украинский лад
Затем мебель но не вся купили новую
Перекочевала в кооператив
Этаж двенадцатый комнат три и кухня
Два балкона с видом на школу и кладбище
Эпистолярно но и там я не обрёл угла родился брат
С прабабкой громко причитавшей по-еврейски
И с запахом её лекарств я разделял квадратность метров
Комнаты в которой было пианино ещё был стол и кресло
И две кровати не на полу же спать
А на стене висел ковёр под ним водились тараканы
Затем изгнали их а с ними и ковёр
Потом на месте том плакат повесил Битлз
Когда женился кратко проживал на Теремках с роднёй супруги
Мне не давали закурить в квартире
Так переехали мы к бабке Ж.
На кухне в разделённой коммуналке на Ундервуде коротал я вечера
Зимою сыпалась побелка с потолка
А ванна громоздилась возле входа туда обратно тихо шёл сквозь бабкины хоромы
Что ежедневно смазывались жиром всё той же бабкой
В той зале запах был невыносимый
Град следующий Москва
И шумный уголок что на проспекте Мира
Так комнатушка - ничего стол стул тахта и книги
Но там я только ночевал весь день я бегал по делам
Издательства редакции усталости ведь не было
А вечерами за бутылками горючего
Просиживал на общей кухне было два соседа
К нам приходили женщины к соседу одному ещё мужчины
Но гравитация не свойственна была мне
И я в Нью-Йорке в старенькой квартире
Квартир в Манхэттене сменил уж 7
В районах разных в зданьях непохожих
В домах с лифтами и в домах без лифта
На стритах нумерованных и нет
Были коморки с полом под углом
Были хоромы по 300 квадратных метров
Но в каждой запах был один
И верю после переездов долго оставался
Мой запах табака и книг и рукописей пыльных
И пролитого мною пива
Почти не слышный если не присесть и не вдыхать
Не знаю сколько суждено сменить обителей
Но хочется мне в этом городе остаться
Пока живу пока живой
А умерев уж никуда не возвращаться

 

Обсудить этот текст можно здесь