| Редакция | Авторы | Форум | Гостевая книга | Текущий номер |

 

Аркадий Кайданов


Неплодородным простором забив глаза,
словно Отчизна свои закрома - зерном,
по целлулоидным черным волнам скользя,
если уснуть,то желательно мертвым сном.

Высью заоблачной,грязью земною сыт,
женщиною божественною храним,-
производить впечатленье и делать вид
не научился правилам золотым.

Видимо, поздно с чужого играть листа
тем, кому руку поставить успел Господь.
Фальшь наказуема, да и не те лета,
чтобы себя пытаться перебороть.

Властный над музыкой - не потеряет власть.
Что ему до мельтешенья крапленых карт?
Без интереса ему козырная масть -
он от рождения даром небес богат.

Обозначая собою конечный счет
долгой игры, где остался в прогаре век,
если того желает он - пусть уснет,
не поднимайте ему утомленных век.


ххх

По причине непогоды,неуюта,
при наличии похмельного стакана,
слово словом заколачивая люто
в стены,в стол, в обшивку старого дивана,
в темноту,углами сдавленную жестко,
в безответность,в никуда, в глухое время,
в заоконную пустынность перекрестка,-
не увязнуть бы в заиндевелой теме.

Круглый воздух обеспечивает форму
желтых легких,оскорбленных никотином,
взяв захватом незахлопнутую фортку,
как солдат - неукрепленную куртину.
За окном зима стоит Левиафаном,
заторможенная,с мертвенным оскалом.
Пролетает над холодным Теплым Станом
непонятное с несчастным писком малым.

Знать бы только то,что знать необходимо
в эти сроки отмененных сатурналий,
чтобы душу не затрагивая,мимо,
неизвестные объекты пролетали,
чтобы всяк свои пенаты-палестины
возлюбил,и,как любой кулик - болото,
положив на субъективные причины,
воспевал их с упоеньем идиота.

ххх

Глаза подниму ничего не увижу,хотя
ведь мог,как Саврасов,отметить - грачи прилетели,
что,в общем,вполне объяснимо,поскольку метели
отвыли,как зверь и отплакали,словно дитя.

Авитаминозное время.Ни денег,ни сил.
Война прорастает на юге из трещин окопных.
Сливается с блеклым окрасом распятий оконных
расцветка небес,где,как помнится,ангел парил.

Не то чтоб зациклен на собственной малой судьбе,
однако слегка озабочен ее перспективой,-
последних известий глотатель не самый активный,
суму или гранатомет примеряю к себе.

Пизанский гонец не туда ударяет слова,
корябая нёбо шершавым орудьем плаката.
Ему в унисон откликается голос собрата -
на их токованье поплевывает Москва.

И все это,как ни крутите,зовется весной,
припухшим апрелем,отеческим бедным корытом,
и хочется плакать с упившимся вдрызг Гераклитом
над Летой,над Волгой,над Тереком и над Курой.

ххх

А на том берегу разбиваются всмятку дожди,
налетая с разбегу на леса Китайскую стену.
Кто идет? Отвечай! Никого. Все равно - проходи,
заступай в караул,на ударную вахту,на смену!

Кто вершит перевоз через реку - не все ли равно,
знай вычерпывать воду спеши-поспевай из корыта.
Развевает норд-ост долгополой шинели сукно,
то,что вражеской пулей и древнею молью пробито.

Засучи рукава и отбей понадежней косу,
передерни затвор,запусти компромат и реактор,
и гуляй во всю ширь,во всю дурь в охвоевшем лесу,
умащая копыта продуктом кишечного тракта.

Бортовые огни на обугленном крупе горят.
Бесполезно просить у диспетчера мягкой посадки.
И лютуют дубы,по ранжиру построившись в ряд.
И бубнит телевизор,суля гололед и осадки.

Полоса

Седьмые сутки досаждает дождь
окрестностям таким нерезким,словно
их наблюдаешь,выйдя из запоя.
И как неделю эту ни итожь -
все в результате стремно и обломно
при полном осознании покоя,
стоящего,как сумерки,в душе,
как что-то недопитое в фужере,
как мертвые настенные часы,
как запах сырости на этаже,
и,словно ключ,не подходящий к двери,
никчемен смысл этой полосы.

ххх
И я,и я повинен в том,
что рухнул обветшавший дом,
что злобный ветер рыщет
на жутком пепелище.

Забросив за спину суму,
не понимая что к чему,
брожу среди развалин
и сыну обреченно вру,
глотая слезы на ветру,
что виноват лишь Сталин.
1992.

ххх

Жара стояла непоколебимо,
как стрелки остановленных часов,
кромешным пеклом подтверждая зримо,
что лжи подвержен и месяцеслов.
Хотелось тени,воздуха,прохлады,
тем более - тому пора и быть,
но даже этой толикой отрады
природа поскупилась одарить.
Скрипели пересохшим горлом травы,
листва в ночи гремела,словно жесть,
и,будто издеваясь,для забавы,
поштучно,так,что можно перечесть -
швыряло небо горсть ничтожных капель
в неделю раз,как милостыню,мне.
И всякий раскаленный солнцем камень
тавром жестоким приникал к ступне.
Претило все,что отдавало жаром -
от слов горячих,до горячих тем,
поскольку с детства с мировым пожаром
я дела не желал иметь. Совсем.

ххх
Дауту Налоеву

Так эта жизнь не похожа на самое себя
каждой своей ужимкой,каждой своей гримасой,
что обнаружить сходство можно лишь проживя
от мгновения первого до последнего часа.

И возвращая вечности собственный свой портрет,
сетовать вряд ли стоит на размытость деталей.
Все-таки,слава Богу,выписан силуэт,
все-таки,слава Богу,в чем-то мы с ней совпали.


ххх

...Засим над ветхою страницей
тягучей книги бытия
есть пожелание напиться,
чтобы поверить: вот и я
сие неровное творенье
сподоблен строчкою скупой
обременить во искупленье
грехов, нанизанных судьбой
на остов событийных буден,
как на останкинский костыль.
Познанья путь не столь и труден,
когда б в глаза не лезла пыль,
когда б не глупая привычка
глядеть на воду и огонь,
когда б не жалкая синичка,
раскровянившая ладонь...
Угадываемой мишенью
журавль непойманный скрипит.
Пора потворствовать смиренью.
Или хотя бы делать вид.


ВАЛЕНСИЯ. ВОСПОМИНАНИЕ
О СНЕГЕ ПОД ФОНАРЕМ


Слава Богу, не подыскивается сравненье.
Вижу просто снег.
Наблюдаю его круженье.
И не более.
Собственно, более не представишь,
чем окружность, пригодная для ристалищ
изощренных, живых, вовлекаемых в круг света...
Это всего лишь снежинки.
Непостижимо это!


ххх

Явь полусонна, а сон неглубок.
Колет глаза сквозь смеженные веки,
будто бы вне предложенья предлог,-
свет одинокий дежурной аптеки.

Скуден контекст колыхаемой тьмы.
Без объяснения первопричины
тают двух месяцев прошлой зимы
разноименные величины.

Как ты смеялась, любила, лгала,
как по-кошачьи негромко ступала -
помнят портьеры, ковры,зеркала...
Мне это не интересно ни мало.

Память на пробу немного горчит,
не без приятности,с амую малость.
И за морозной звездою летит
то, что по глупости вечным казалось.

ххх

Час предвечерний легок, словно мысль,
по лености лишенная развитья.
В своей купели радостно резвиться
тугая аметистовая высь
дозволила всему, что не бескрыло,
гортанью певчей не обделено,
и чтобы душу переполнить силой,
достаточно лишь растворить окно.

Но непреодолимою преградой,
шершавы, как изнаночные швы,
как стебли дикой ножевой травы
при стадии осеннего распада,-
в содружестве с корыстною тоской
от знания, что это однократно,
растут созвучья музыки иной,
все разом усложнив невероятно.

ххх

Начнешь припоминать - а память коротка,
как переулок, нам с тобой знакомый,
как выкрики торговки у лотка,
как срок июльской солнечной истомы.

Три очереди оплетают магазин,
как змеи вьются вкруг Лаокоона.
Средь запахов главенствует бензин.
Звучит Кобзон с соседнего балкона.

Начнешь припоминать - по сути ничего,
но вот соединимые детали:
застенчивый звонок. Нет дома никого.
Мы этим опечалены едва ли.

Я тереблю какой-то красочный журнал
с передовой улыбчивой дояркой.
За нею - коллектив,е е он воспитал
для новой жизни,трудовой и яркой.

Проигрыватель шлет нам пламенный привет
входящей в моду знойной Аргентины.
Струит между портьер дневного часа свет
негромкий переулок Карантинный.

Бесстыжую тахту загородив собой,
сурово опекает фортепьяно.
Что я курил тогда? По-моему, "Прибой",
причем до головокруженья рьяно.

Зачем я это все, неглавное совсем,
храню, скупому рыцарю подобно?
При смене политических систем
зачем об этом помню так подробно?

Я был чужим в той сладостной тоске,
густой, всеобщей, невосстановимой,
в столице нашей Родины - Москве,
народами до судорог любимой.

Но я там жил, имея что сказать
заносчивому городу и миру.
И горько, что уже не отыскать
ни ту страну, ни город, ни квартиру.

ххх

Я устал от этой дикой воли.
Хоть ее невольником не стал,
тем не менее или тем боле -
от нее немыслимо устал.

Страшен ветер в полуночном поле,
где не видно путнику ни зги.
Как от ветра, от безумной воли,
Господи, меня обереги.

 

Обсудить этот текст можно здесь