Portfolio

Анатолий Баженов

Газонокосильщик

Валя умозрительно часто сравнивал Карину со своей бывшей женой Жанной. Он до сих пор никак не мог понять, как его, циничного соблазнителя и чрезвычайно прагматичного мужчину, обладающего неограниченными возможностями для самого широкого выбора, угораздило жениться на этой ошибке природы. Насколько Жанна была красива, настолько же она была холодна, и, как позднее выяснилось, бесчувственна и бездарна в сексуальном плане. Когда Валя впервые увидел Жанну, ему показалась в ней какая-то загадка, и он приложил все свое обаяние, чтобы увлечь Жанну, надеясь разгадать ее. А никакой загадки на самом деле не существовало в природе, просто Валя неожиданно размечтался и в своем воображении наделил Жанну теми качествами, которыми она, увы, совсем не обладала. Вале казалось, что красота Жанны разбудит в нем второе дыхание и новую страсть, а она, напротив, оказалась холодная, как Антарктида.

"До какой степени бесчувствия может быть холодной красивая женщина? - думал Валентин. - Но ведь она же не сразу стала такой. Она стала пытаться манипулировать и особенно пренебрегать мной после того, как родила. Может, она подумала, что такая жизнь теперь для нее будет обеспечена навсегда? И откуда у нее такое пренебрежение ко всем, вечное недовольство и абсолютно необоснованная капризность?"

Она совсем не обнимала его по ночам, и он не чувствовал тепла ее тела. Они не смотрели вместе эротические фильмы и, когда по телевизору показывали что-нибудь обнаженное, она почему-то переключала на другой канал. Несмотря на то, что Жанна не имела ни в чем недостатка, она носила очень примитивное белье, а по ночам сильно храпела, и он чувствовал ее несвежий запах изо рта. И все это наводило на очень грустные размышления. Они прожили вместе около трех лет. Жанна изменилась поразительным образом после того, как родила ему сына, к которому у Валентина не появилось абсолютно никакой привязанности. Последний раз перед разводом они были близки почти полгода назад. С таким "интенсивным" сексуальным ритмом живут умирающие люди. И то - для того, чтобы это произошло, он сделал изрядное усилие над собой. Она лежала абсолютно равнодушная и холодная, и с ней даже не о чем было поговорить. Он попросил ее сделать ему м.нет и пожалел об этом. Потому что Жанна переспросила:
- Ты мыл его?

Пересиливая себя, она "выполнила его просьбу", и он понял, что она им брезгует. В ее ласке не было никакого намека на нежность. Но после этого он был обязан ее удовлетворить. Она никогда не выражала своих эмоций во время секса, и он старался любить ее без единого звука, потому что она всегда ему приговаривала: тише, тише, тише! И самое отвратительное, что она это умудрялась говорить ему именно во время приближающегося оргазма. Или, хуже того, в самый ответственный момент она начинала его расспрашивать:
- "Ты приготовил полотенце?" Она боялась, что он испачкает ее ночнушку своими "витаминами". Тогда он отодвигался от нее, переворачивался на другой бок и больше не шевелился. Он засыпал неудовлетворенный. Ему надоело бремя супружеского долга. Кто вообще придумал этот идиотизм - супружеский долг? Кто придумал превратить любовь в "священную" обязанность? Из какой пещеры вылез этот анахронизм и издевательство над природой? Валентин никак не мог понять причины холодности Жанны и почему она так не любила секс и свое тело. Казалось, что оно было для нее не источником радости и наслаждений, а причиной бесконечных неудобств.

Однажды они ехали с огромной скоростью на "Мерседесе" с открытым верхом по дороге, бегущей вдоль моря и проложенной среди скал. На одном из поворотов Валя слишком рискованно не сбросил скорость, машину потащило юзом, и они чуть не сорвались в пропасть. "Мерседес" боднул задним крылом, бампер зацепился за дорожный отбойник и с грохотом оторвался, но в самый последний момент Валентину удалось удержать машину. Вместо того, чтобы посмотреть, как он раздербанил "Мерседес", Валька дотронулся ладонью до колена Жанны и медленно провел чуть выше. Он хотел попытаться ее хоть как-то зажечь. Он надеялся, наконец, возбудиться вместе с ней, и может быть, это способствовало бы налаживанию их отношений. Но она ответила ему, что у нее менструация, и она ничего не хочет, тем более после только что пережитого страха, на краю пропасти и к тому же среди бела дня. Тогда он подумал, что раньше, три года назад, ее менструация никогда не была преградой для их отношений.

"Что ж , - подумал он, - мужчина, который не имеет свою жену, будет обязательно иметь другую!" Он перестал с ней спать вообще и завел в отместку сразу двух любовниц - одну в Париже и другую в Лондоне, и обе были русскими. Некоторые мужчины, когда у них не ладится семейная жизнь, уходят в запои, а у Вальки вместо запоев были самые настоящие за.бы. Только после них, измотанный и уставший, как драный кот, он мог возвращаться к продуктивной деловой жизни.

Валька очень обрадовался, когда у него появился повод подать на развод. Точнее он сначала выгнал Жанну из дома - после того, как застукал ее с его же охранником. Обычно в кино показывают, как муж в такой ситуации рвет и мечет, бьет жену по лицу и стреляется из пистолета с соперником. В действительности все происходит куда прозаичнее. Валя только что прилетел из Лондона и, просмотрев видеозапись, на которой его жена, как обычно вяло, будто делая одолжение, занималась сексом с его охранником, даже ради приличия не стал скрывать своей радости. Перед отъездом Валя поручил другой охранной фирме установить скрытые видеокамеры наблюдения с круглосуточной фиксацией всего, что происходит в доме в его отсутствие.

"И ты променяла меня на этого безмозглого х я, который трахает тебя, даже не снимая носков? Пошла вон!!!" - была последняя фраза, которую от него услышала онемевшая Жанна. Но даже в этой сцене, она не выразила сколько бы то ни было внятных эмоций. Она не зарыдала, не запросила прощения и не стала оправдываться или биться в истерике. Она была абсолютно бесчувственной пародией на женщину! На следующий день Валя посадил ее в самолет, и Жанна улетела из жаркой Испании в холодную Россию к престарелым родителям в двухкомнатную квартиру. Валя знал, что в России у Жанны были очень туманные перспективы устроиться на работу, потому что она не имела никакой профессии и ничего не умела делать. Она умела только ходить по подиуму с вызывающе пафосным видом и многозначительно стрелять глазками, но, по сути, была редкой пустышкой. У них с Валентином было полное несовпадение темпераментов и только после невыносимой жизни с ней, Валя понял, что у женщины кроме ног, задницы и бюста должно быть еще что-то. Валя дал бывшей жене сто долларов на дорогу, и, несмотря на то, что не любил сына, запретил ей встречаться с ним до окончательного решения суда.

Конечно, когда Карина приехала пять лет назад в Москву и поступила в театральный институт, она мечтала о другой жизни. Еще на первом курсе ее заметил и пригласил на главную роль в кино один очень хороший и известный кинорежиссер. Неожиданно она погрузилась в безумный мир телесериалов, была занята с утра до ночи, за ней приезжал служебный автомобиль и отвозил на съемочную площадку, где ее ждали десятки людей. Ей, наконец, платили большие по московским меркам деньги за каждый съемочный день. Она сумела хорошо одеться, сняла квартиру и даже послала немного денег матери с сестрой в Саратов.

Впервые она была окружена избыточным вниманием мужчин и манипулировала ими, как хотела. Ей казалось тогда, что она шагнула в качественно новое измерение и все основные проблемы ее жизни с постоянной нехваткой денег, хорошей одежды и еды уже позади, но все оказалось как раз наоборот. В театральном институте отнеслись крайне отрицательно к тому, что Карина стала сниматься в телесериале. Ей пришлось выбирать - или учеба, или кино. Она ушла в академический отпуск в большой надежде, что кино получится. И кино, благодаря таланту известного кинорежиссера получилось! В одночасье она стала знаменита! Ее стали узнавать на улице, ей стало невозможно одной появляться в общественных местах! Однако после удачной премьеры фильма у нее уже не было ни сил, ни желания сдавать экстерном пропущенные экзамены в институте. Теперь она возлагала свои надежды только на кино. Но ее добрый гений, кинорежиссер, который в одночасье сделал из нее звезду, неожиданно умер от почечной недостаточности.

А другие режиссеры почему-то не торопились делать ей новые предложения. К этому времени в отношениях с мужчинами она очень хорошо усвоила представление, что все они существуют только для того, чтобы делать дорогие подарки и доставлять ей удовольствие. Она даже не могла представить, что может быть и наоборот! Что в скором времени, когда ее творческий простой затянется, ей самой придется искать расположения некоторых деятелей кино и телевидения. И даже переспать с одним из них, который впоследствии окажется гнусным обманщиком и неряхой с безразмерным рыхлым брюхом и отвратительным запахом изо рта. Карина сделала это ради того, чтобы остаться в обойме, она презирала себя за это, но успокаивала себя тем, что все так делают, просто она пока не научилась разбираться в людях. Это принесло ей слабое утешение, тем более, что деятель телевизионных искусств обманул ее и не оказал необходимого содействия для утверждения ее на новую роль в очередном сериале, поскольку не обладал для этого никаким реальным влиянием в мире кино.

Большие деньги, заработанные на сериале, неожиданно быстро кончились, а Карина уже привыкла жить на широкую ногу. Прошел еще год, и ее все реже стали узнавать на улице. Она испугалась, что пройдет еще немного времени, и ее забудут совсем. Тогда она согласилась сняться в каком-то дурацком фильме, чтобы хоть как-то напомнить о себе. Она потратила на съемки все лето, но фильм оказался на редкость неудачным и прошел абсолютно незамеченным. Тогда она решила попытаться выйти замуж, но и это оказалось не так просто. В профессиональной среде она слыла редкой стервой и порядочные мужики от нее шарахались, потому что ее запросы были им не по карману. А те, у кого деньги были, казались ей самой законченными сволочами, но и они с официальным предложением руки и сердца не торопились - по причине того, что уже имели семьи, а некоторые и не одну.

Валентин в этом ряду выглядел исключением, т.к. он в начале их романа очень красиво за ней ухаживал. Он возил ее на своем "Мерседесе" в самые дорогие рестораны, у него оказался очень широкий круг влиятельных знакомств, от депутатов, известных политиков и бизнесменов до знаменитых артистов и писателей. Валентин был модным, циничным и достаточно остроумным, он элегантно одевался в дорогую итальянскую одежду, и от него всегда пахло превосходным парфюмом. А самое главное, он был по-настоящему богат! Он оказывал ей самые разнообразные знаки внимания и легко отбил ее у предыдущего поклонника, одного преуспевающего адвоката. Они вместе посещали симфонические концерты и великосветские тусовки, Валентин каждое утро присылал ей с посыльным свежие цветы и после месяца интенсивного ухаживания подарил ей новенкий "Пежо - 206" цвета яичного желтка.
Все было, как в сказке. Новенькая, сияющая машинка, стояла под окном с бантиком на крыше. За это время Валентин ни разу не залез к ней под юбку, и это больше всего интриговало Карину. Она впервые ощущала на себе такую широкую и трогательную заботу, и ей уже казалось, что ее мечта сбылась. Но после первой ночи, которую они провели вместе, Валентин сразу сказал, что никогда не женится на ней по причине того, что не верит в институт брака. Карина была также несколько озадачена не самой лучшей сексуальной формой своего нового бой-френда, но подумала, что это произошло оттого, что они еще плохо знают друг друга. Валентин оплатил ее публикацию в "Плейбое", при условии, что сам будет присутствовать на съемках. Карина долго колебалась и только после съемок поняла, что этого, конечно, делать не стоило. Так как всем известно, что настоящие звезды на подобных публикациях зарабатывают большие деньги, а ненастоящие сами платят издательству, чтобы хоть как-то напомнить о себе. А Валентину, видимо, было приятно, что он дружит с девушкой, на которую тысячи мужиков пялились в "Плейбое". Так он приручал ее к себе. Карина не теряла надежды, что фортуна снова поднимет ее на гребень волны, и она снова станет хозяйкой своего положения, при котором она сама будет выбирать мужчин и манипулировать ими, а не наоборот. К сожалению, она не испытывала прежней легкости бытия и чувствовала, как в ней постепенно накапливается усталость. Усталость неудовлетворенной женщины. Это была плата за ее сытую жизнь. А теперь, лежа на носу "MERILIN", она заново переживала новую обиду. Она была крайне уязвлена тем, что этот чудаковатый художник с дурацким прозвищем "Газонокосильщик" не только не узнал ее и не проявил к ней ни малейшего интереса, но ей пришлось самой его уговаривать обратить на нее внимание.

В небе над Лучистым озером продолжала кружить потрясающей красоты белая птица. Карина смотрела на нее из-под темных солнцезащитных очков и с грустью думала о том, что никогда больше в жизни не полетит также свободно, как эта парящая птица. Карина была еще молода и красива, но ее душа уже где-то приземлилась, обломав крылья, и поэтому гармония окружающей природы ее не радовала, а вызывала жуткую тоску. Причина тоски состояла также и в том, что за всю свою жизнь она никого еще по-настоящему не любила. Она всегда стремилась к тому, чтобы любили только ее, но у нее никогда не хватало самоотверженности любить кого-либо самой. И от этого было особенно грустно. Поэтому всего в 23 года, в своем молодом, сильном и благоухающем теле она чувствовала себя древней старухой.
Не успело утомленное солнце растаять в закате, как тысячи звезд вспыхнули над головой, будто кто-то на темном куполе неба зажег фантастическую гирлянду вместе с хлолодноцветной Луной. Берег Лучистого озера озарился искрами костров, через которые с визгами прыгали косматые тени. Из прилегающих к озеру зарослей вышли к воде порезвиться таинственные полузабытые языческие Боги. И где-то в глубине леса, притаившись от нескромных людских глаз, всего одну ночь в году цвел млечным цветом цветок благоденствия и счастья - папоротник. Его цветение искали и вожделели увидеть в эту ночь сотни глаз, но одаривал своим сиянием он только избранных.

Коммунисты, несмотря на то, что семьдесят лет выжигали Веру огнем и мечом, так и не сумели уничтожить с корнем христианство. И это не удивительно, потому что за тысячу лет своего существования христианству не удалось истребить на Руси язычество, которое существовало до этого на этой земле никто не знает точно, сколько тысяч лет.

Сережка немного выпил в честь субботы, закусил остатками квашенной капусты, почесал против шерсти загривок лохматой дворняги, которая томилась на цепи и верно сторожила его нехитрое хозяйство и поковылял, прихрамывая, по тропинке в сторону Лучистого. Он не верил в разные бабушкины сказки про цветущий папоротник и летающих ведьм, но к празднику Ивана Купалы относился вполне терпимо, потому что видел, какую радость тот доставляет другим людям. К озеру в эту ночь собирались ребята и девушки из ближайших деревень, пели песни, жгли костры, а под утро купались в озере голышом, нисколько не стесняясь. Единственное, чего Сережка боялся, - это, чтобы костры жгли не слишком сильно, опасаясь пожара в лесу, и чтобы случайно приезжие туристы не напроказничали и не обидели кого из девушек. Он чувствовал себя почти хозяином этого места и, хотя его никто не уполномачивал, следил за ним, как добросовестный участковый, никому не позволяя здесь своевольничать, т.е. ставить палатки без спроса, или, хуже того, - загрязнять лес и оставлять после себя железные консервные банки на земле или бить о деревья пустые бутылки. Все местные знали его отчаянный характер, т.к. с детства Сережка был драчун и заводила редкий, а как вернулся после чеченской компании инвалидом, так и вовсе превратился в порох. Бывало, одной искры несправедливости было достаточно, чтобы ему закипеть. И уж упаси вас Бог срубить на берегу Лучистого дерево. Все знали историю, как Сережка троих мужиков с ружьями прогнал, когда те поставили на берегу палатки и спилили на дрова березу. В общем, у Сергея был обнаженный комок нервов и крайне обостренное чувство к проявлению любой несправедливости.
За это деревенские ему многое прощали. В частности, то, что рыбу он ловил на продажу сетями. Он ловил бы и больше, но для этого надо было ее на чем-то возить на рынок в районный центр. А у Сережки, кроме инвалидного "Запорожца", никакого транспорта не было, да и тот постоянно требовал ремонта. И была у Сергея заветная мечта поставить опять на колеса старенький списанный ГАЗик - козлик (ГАЗ-69), который он забрал из развалившегося колхоза всего за две бутылки водки, потому что машину хотели отправить по старости в металлолом. Сергей возился с "Козликом" уже несколько лет. Никто не верил в деревне, что такую развалюху можно восстановить, но Сергей между запоями работал одержимо. Он собственноручно перебрал весь двигатель, сварил для машины новую раму, купил новые мосты, амортизаторы и колеса. Машина была покрашена в пятнистый "хакки" и получилось весьма брутальное средство передвижения - настоящий армейский джип.

Но выехать на нем в районный центр ему удалось лишь один раз год назад. Он поехал в райцентр, чтобы поставить машину на учет в ГАИ, но гаишники наотрез отказались это делать. Более того, они пригрозили Сергею, что отберут машину и поставят ее на штрафную стоянку, если он будет продолжать ездить на ней, не пройдя технический осмотр. Сергей, конечно, расстроился, но духом не упал. Самое главное, что он мог ездить на своем ГАЗике из Терябихи до магазина, а это можно было делать и без техосмотра, так как в их глуши отродясь ментов не видели. На обратном пути из райцентра он заехал на бензозаправку, вышел из машины и поковылял к кассе платить за топливо. В этот момент на заправку подкатил роскошный "Гелендваген" с московскими номерами (точно такой же, как у Вальки). В машине сидела конкретная братва: с бритыми затылками, золотыми цепями и растопыренными пальцами. По их воинственному виду было понятно, что они либо едут на очередную разборку, либо только что с нее. Все присутствующие на бензоколонке "пришипились". В том числе и двое ментов, которые заправляли в этот момент патрульную машину. Они отвернулись и сделали вид, что заняты чем-то очень важным. А "Гелендваген" прижался своим "кенгурином" почти вплотную к заднему бамперу Сережкиного ГАЗика и нетерпеливо засигналил. Когда Сергей, прихрамывая появился рядом с машиной, один из братков бросил ему: "Ну, ты, блядь, калека, давай, короче, двигай своего "Козла"! Сергей молча проглотил обиду, но пока заливал бак бензином, все его существо трясло от негодования. Тем более, что братки с явным чувством превосходства продолжали дальше смеяться над ним.
"Слышь, ты, блядь, хромой, ты, где такой раритет раскопал? Давай на хуй меняться! Ха, ха, ха..."
Сергей не выдержал, все накопленные за долгие годы обиды вскипели в нем. Он вынул пистолетный шланг из бака и, направляя его на "Гелендваген" отчаянно закричал: "Эй, вы уроды вонючие! Недоношенные ублюдки! Раз вы катаетесь на этом сраном немецком "керогазе", значит, думаете, что вам все дозволено?!!?
Он нажал на спусковой крючок, и из пистолета брызнула струя бензина на капот "Гелендвагена". Это выглядело почти, как плевок в лицо!
- Я щщас спалю вас тут, к едреной бабушке! Ну, только вякните еще!
У всех, кто был свидетелем этой сцены, по телу побежали мурашки. Кассирша схватилась рукой за грудь и приготовилась бежать. Менты замерли с тупыми лицами, как будто сейчас их приговорили к расстрелу, а у них в кобуре вместо пистолетов только пачки презервативов лежат. Все ждали, что сейчас произойдет нечто ужасное. Но из "Гелендвагена" никто не вышел, напротив, темные стекла моментально приподнялись, машина дала резкий ход назад и стремительно отъехала от бензоколонки метров на двести. Все это происходило на глазах у обескураженных ментов. Когда опасность миновала, один из них опомнился и закричал на Сергея:
- А, ну, поставь пистолет в бак! Нет, на место! Нет, в бак! А, то, мы тебя сейчас заберем, как за злостное хулиганство!…
Сергей вылил остатки бензина в бак, но не успел закрыть крышку бензобака, как к нему подошел второй мент (старший сержант) и тихо сказал:
- Молодец, парень! Горячий ты! Здорово ты их, а то совсем бандюганы оборзели, никакой управы на них нет. Ты, если что надо будет, обращайся….
С этими словами менты поспешно укатили по своим особо важным ментовским делам. Сергей посмотрел им вслед, а затем перевел взгляд на стоящий недалеко от заправки "Гелендваген" и, смачно харкнув в его сторону, попилил к себе в деревню. Но, когда он проехал уже километров тридцать, его догнал "Гелендваген" и прижал к обочине. Из машины вышли четверо братков, вытащили Сергея из машины и избили до полусмерти, а "Козлик" на его глазах сожгли. Но самое главное то, что ему сломали протез на ноге, потому что братки не знали, что он инвалид и били его, как здорового. А прекратили бить только тогда, когда крепления протеза хрустнули, и из окрававленных штанин появилась костяная нога бедного Сережки. Не будь этого, его, наверное, забили бы до смерти. С тех пор Сергей испытывал классовую ненависть ко всем "Гелендвагенам", вне зависимости от того, кто на них ездил.

Чем ближе приближалась полночь, тем больше Валентин чувствовал в себе нетерпение. Еще днем он присмотрел себе укромное место, откуда собирался ночью наблюдать за всем, что будет происходить на берегу Лучистого озера. Он жаждал увидеть какое-то невероятное зрелище, которое возбудило бы его опустошенную душу и теперь так редко чувствующее тело. Он уже давно понимал, что живет неправильно, что нельзя жить, любя исключительно только себя, но не находил в себе убедительных мотивов для того, чтобы хоть что-то изменить в своей жизни. Его не сподобил Бог стать музыкантом или художником, но Он сподобил его стать богатым человеком. И, может быть, Валя чувствовал себя не вполне счастливым потому, что его богатство было нажито не совсем праведным путем, что ему приходилось не раз лукавить, идти против своей совести и постоянно кого-то обманывать. Но ведь это страшные законы бизнеса, и он не виноват в том, что в этой стране - не обманешь, не проживешь! Что ж ему теперь, раздать все, что ли?

Но мало того, что у него были проблемы с музыкальным слухом, так он был еще и дальтоником, хотя тщательно это скрывал. А сегодня, он, кажется, впервые за всю жизнь увидел цвет. Когда Лида порезала пальцы и алая струйка крови потекла по ее руке, он ясно увидел цвет красной крови! До этого он жил в мире черно-белого изображения, совершенно не ощущая цветовых оттенков, и кровь для него была всегда только черного цвета. И даже картины, которые он покупал, он не любил, он их не видел в цвете и не находил для себя интересными. Он просто в них вкладывал деньги. Открытие цвета произвело на Валентина неизгладимое впечатление и теперь ему не терпелось снова увидеть Лиду.
Ему хотелось стать частью нечистой силы, бесом, лешим, дьяволом и увидеть Лиду из укрытия, как она будет вести себя в эту ночь. Его воображение рисовало бурные картины, он был уверен, что на берегу будет происходить чудовищный разврат, и он лишний раз убедится в том, что белый платок, который покрывал голову Лиды в церкви, на самом деле скрывал лишь искусное притворство. И как все это может сочетаться? Языческий праздник и православный храм? Хотя после того, как бывшие коммунисты стали креститься, стоит ли чему удивляться… И еще одно открытие ожидало Валентина в эту ночь. После того, как он узнал цвет крови, он начал различать и цвет огня. Он обнаружил, что горящее пламя костра может быть разным - то красным, то белым, то голубым, то оранжевым, и даже зеленым. Валентин смотрел на огонь из своего укрытия, как завороженный, и думал, как может человек понять, что видимый им цвет красный, если он до этого никогда его не видел?

Вопреки его ожиданиям, на берегу озера не было никакого столпотворения и разврата. На другой стороне озера кто-то мирно под гитару пел песни возле костра. А на ближнем берегу возле яркого огня сидели местные девушки и о чем-то говорили. Валентин, стараясь остаться незамеченным, подобрался поближе, чтобы лучше разглядеть сидящих у костра. До него стали доноситься обрывки фраз. Одна из девушек, пышногрудая толстушка ,сказала:
- Что за жизнь, прямо беда, отдаться некому!
Все девчонки прыснули от смеха, а толстушка продолжила:
- На всю деревню один Сережка, да и тот без ноги…
- Ну, и что, подумаешь, без ноги, - возразила толстушке очень высокая девушка, которую Валентин назвал про себя перезрелой Дылдой баскетбольного роста, - зато у него все другое на месте…
- А ты откуда знаешь? - задиристо спросила Толстушка.
- А можно подумать, кто-то из вас еще не знает? - ответила Дылда.
- Да, вот Маринка еще не знает! - сказала толстушка, указывая на невзрачную, худую, как доска, девушку.
- Так пусть она жопу-то поднимет, глядишь, он спьяну и перепутает ее разок вместо Лидки!
Девчонки дружно засмеялись, а худосочная некрасивая Маринка обиженно сказала:
- Что мне жопу-то подымать! Я чей, не как вы! Лишь бы кто трахнул….
- Да, девчонки, - снова раздался голос неунывающей толстушки, - лучше отдаться поздно, чем никому!
- Ты видела, как сегодня по озеру на катере "новый русский" катался со своей кралей?- вступила в разговор еще одна девушка очень маленького роста, которую Валентин отметил, как Коротконожку.
- У нее бриллиантов на пузе на сто тыщ долларей, - продолжила Коротконожка. - И она перед ним то так, то эдак ляжет, все титьками своими перед ним трясет, а он только дым в небо пускает и на нее не смотрит. Вот кого бы закадрить!
- Да, говорят, он к нашей Лидке уже клеился, - подхватила Толстушка.
- А где же она сама-то?
- Да, где ж ей быть, в лес ушла, папоротник искать…
- А ты что не пошла?
- Да, что я, дура, что ли? Там комары, как звери! Сожрут и не подавятся…
- Кать, - вдруг спросила Дылда Коротконожку, - ты бы этому "новому русскому" дала? А?
- Ну, если б сильно попросил…., - после некоторого раздумья сказала коротконожка Катя.
- А я бы так ему дала, что у него искры из глаз посыпались бы! - пошутила Толстушка.
- Прямо сейчас он бы на тебя и позарился! - грубо завернула Дылда.
Валентин впервые присутствовал при таком пошлом и циничном разговоре деревенских девушек. Раньше он думал, что только мужчины могут так бесстыдно обсуждать женщин, но, оказалось, девушки делают это не хуже. "Неужели Лида такая же по сущности, как и ее подружки? - подумал он. - И где же тут шоу, черт побери, про которое мне наплел Ванька? Все обыденно до безобразия! Тоже мне, языческий праздник!"
У костра появилась новая женская фигура.
- Ну, нашла цветущий папоротник? - спросила Дылда.
- Конечно, зря, что ли, ходила, - ответила девушка, и Валентин узнал в ней по голосу Лиду. - Только потом из лесу еле ноги унесла! Километров шесть, девчонки, отмотала. Устала, как проклятая. А как увидела в лесу цветок, вы не поверите, так все загудело вокруг, ветер ужасный поднялся! Будто нечистая сила возмутилась! Ну, все, думаю, не выбраться мне живой оттуда!
- Да, ладно, Лидка, нам сказки рассказывать, что ты какой-то там "аленький" цветок в лесу видела, чай, мы уже ученые! Не бывает никаких цветущих папоротников, - сказала худосочная Маринка. - Я вон сколько раз в лес ходила, ни разу не видела!
- Это потому что ты плохо искала, - отпарировала Лида, - если задницу не подымать, то ничего никогда не найдешь!
- Вот, вот, - подхватили девчонки, - мы ей тоже говорим, чтобы она почаще ж.пу- то подымала, глядишь, что-нибудь ей туда и надует! - и все, кроме Маринки, дружно засмеялись.
- Лидка, ну, давай теперь на женихов гадать, а то нам без тебя скучно, - сказала Дылда.
- Да, было бы на кого гадать, я бы с вами погадала! - пошутила Лида.
- Как на кого? - запричитала Марина, - вон "газонокосильщик" теперь тоже не женатый! Чем не жених? Староват только маленько, а так ничего… картиночки рисует!
- Вы, девочки, веночки пустите по воде и загадайте про себя заветное желание, - сказала Лида. - Кто венок ваш подберет, там и судьба ваша…..
Девушки пошли к озеру, и каждая, задумав про себя что-то очень личное, опустила на воду сплетенный ею заранее венок из полевых цветов.
"Ну, вот ты и попалась, - обрадовался про себя Валентин, - теперь тебе не отвертеться, голубушка!" Он неотрывно следил за венком, который пустила по воде Лида, боясь упустить его из виду. Тем временем все девушки на берегу неожиданно разделись и одна за другой стали заходить купаться в воду. У Валентина аж дух свело! Лида была самой гармонично сложенной из всех девушек, он засмотрелся на нее в голубом лунном свете и на секунду выпустил из виду уплывающий венок. "Да, - подумал он, - пожалуй, не врал Ванька!"

Он почувствовал, как внутри него, будто кто-то включил зажигалку, и по телу прокатила волна нарастающего вожделения. Его "лучший друг" принял боевую стойку баллистической ракеты на старте с такой готовностью, как будто Вальке было снова шестнадцать лет! Внутри его все возликовало, но Валентин сдержался и решил до конца наблюдать из своего укрытия за всем, что будет происходить на берегу. Девушки недолго купались в холодной воде, они выскочили на берег и побежали нагишом греться к костру. Одна из них разбежалась и под общий смех перепрыгнула через огонь, потом другая, затем третья. Так они резвились над огнем и летали, словно ведьмы на шабаше. Валентин воспользовался тем, что все были увлечены игрой вокруг костра, вошел прямо в одежде по шею в холодную воду и попытался достать венок, который опустила в воду Лида. Он казался себе в этот момент плывущим алигатором или другим крадущимся экзотическим хищником, преследующим ночью беззащитную в своей беззаботности жертву.

Но на каждого хищника есть свой охотник. Одноногий Сережка, который приобрел хороший опыт, как нужно скрываться в зарослях горной Чечни, с неменьшим интересом наблюдал за огненными плясками девушек на берегу. Неожиданно он увидел, как из зарослей выползла чья-то тень, крадучись вошла в воду и попыталась схватить плывущий по воде венок, с которого он тоже не сводил до этого глаз. Сережка неуклюже ринулся в воду и изо всех сил, одержимо, погреб руками, пытаясь опередить неизвестного, и в последний момент буквально вырвал венок из рук Валентина. Тот опешил от такой неожиданности.
- Прости, браток, - сказал Сережка, - это моя добыча!
Валентин на мгновение замешкался, но, сообразив, что перед ним одноногий, грубо сказал ему:
- Ты откуда взялся, придурок, я первый!
- А! Новый русский! - отчаянно развеселился Сережка. - А, не пошел бы ты на х.р!!!
- Я?????
Валентин понимал, что после этой реплики ему нужно или начать драться, или попытаться уладить дело каким-то другим способом. Но последний раз он дрался двадцать лет тому назад, и у него абсолютно не было уверенности, что он не окажется смешон в этой схватке в воде с нервным "чеченцем". Поэтому он резко сбавил обороты и сказал:
- Послушай, парень, я его у тебя куплю!
- На, возьми вот эти все! Бесплатно! - Сергей указал рукой на плавающие венки остальных девушек. - А этот не тронь!
- Да, что же ты за человек такой,- стал выходить из себя Валентин. Он уже перестал пытаться сохранить конфиденциальность, ему стало очень обидно за себя, что его, такого важного и уважаемого человека, посылает на три буквы какой-то деревенский калека.
- Ты, что, на самом деле дурак или только прикидываешься? - с этими словами он еще раз попытался грубо выдернуть венок из рук Сергея, но в следующий момент услышал: "Я же тебе сказал, пошел на хер!" - и получил сильный удар в зубы.

В воде завязалась драка. На шум борьбы прибежали обмотанные полотенцами девчонки. Сережка оказался очень вертким, но Валентину удалось его свалить, и он начал топить его в озере.
- Не бейте, не бейте его! - завизжала Лида и бросилась вытаскивать бедного Сережку. Тот изрядно уже нахлебался, но его всего продолжало колотить от злости.
- Уйди, сука! - закричал он на Лиду. А когда та попыталась помочь ему подняться, он ударил ее по лицу и повторил:
- Уйди, сказал!
Валентин понял, что может легко справиться с одноногим калекой и решил, что у него появился благоприятный момент проявить свое благородство. Он ударил ногой в лицо Сержке, но Лида бросилась к нему, сжимая кулачки и зарыдала:
- Я умоляю вас, не бейте!
- Да ты что? С ума сошла!? Он же тебя по лицу ударил…
- Ну, и что, - кричала Лида, - а вы не бейте!!!
- А, так? Тебе так нравится? Когда по морде бьют? - распаляя себя, вопросил Валентин.
- Я люблю его, - сказала Лида.
- Кого? - переспросил Валентин, - этого урода? Да зачем он тебе нужен? Что он сможет тебе дать?
- Не важно, - ответила Лида, - не ваше это дело!
- Послушай, - продолжал гнуть свою линию Валентин, - поедем со мной, я увезу тебя в Испанию, в Париж, куда хочешь! Я подарю тебе весь мир!

Толстушка, Дурнушка, Дылда и Коротконожка наблюдали эту сцену на берегу с раскрытыми ртами, как задыхающиеся рыбы. Они не верили ничему, что слышали и не могли выдавить из себя ни слова.
- А зачем мне весь мир? - наивно спросила Лида.
- Как зачем? - удивился Валентин. - Неужели ты хочешь прожить в этой Тьмутаракани до старости и не узнать, как могут жить другие люди?
- Хочу, - ответила Лида, - но я не могу бросить больную мать, потому что она без меня умрет.
- Мы возьмем ее с собой и вылечим! - не отступался Валька.
- Спасибо за предложение, - сказала Лида, - но я не могу…
Однако Валентину показалось, что она уже дрогнула, а в следующий момент ему пришлось услышать:.
"Да, засунь себе весь свой мир в ж.пу!" - сказал Сергей, вытирая лицо.
- Лидка, он тебя купить хочет, как хотел у меня купить твой венок пять минут назад! Он же думает, что за деньги сможет переебать здесь всех! Но ты же не такая!
- Да заткнись ты! - закричала в отчаянии Лида теперь на Сережку.
- Че ты орешь? - удивился он. - Ты ж сказала, что любишь меня…
- Я сказала так, чтобы он перестал тебя бить, - ответила Лида.
- Ну, и с-сука ты, - процедил сквозь зубы Сережка. - А ты, сраный "новый русский", вали отсюда поскорее, пока я тебе башку вместе с яйцами не отстрелил. Мало вас, сволочей, в Москве каждый день грохают!
- Ты, че гонишь, щегол? - перешел на уголовную лексику Валя. - Ты мне решил тут правила свои устанавливать? Так я тебя сам в бараний рог согну и всю деревню вашу раком построю!

Сережка снова было ринулся драться с Валентином, но оступился, снова упал, но и из такого положения - униженный, избитый, но не сдающийся - хотел биться с Валей. Его попытались удержать и поднять на ноги Дылда с Толстушкой. Они наперебой заговорили:
- Был тут один, пытался нас раком, так мы ему клешни махом обломали…. Пойдем, Сереженька, нечего с приезжими мудаками связываться! У-у, сволочь, подглядывал за нами
Сережку, как раненого, замученного, но не побежденного партизана попытались вынести на руках с поля боя сердобольные утешительницы, но он грубо вырвался от них и, сильно припадая на протез, уковылял в неизвестном направлении.

Лида пошла искать свою одежду. А Валентин судорожно искал еще хотя бы один аргумент, чтобы выйти из ситуации победителем.
- Хочешь, - спросил он, - я на тебе женюсь?

Лида даже не удостоила его поворотом головы.
- С чего вы решили, что я от вас чего-то хочу? Я разве вам повод какой давала?
- Да как же? Все девчонки хотят замуж, - попытался пошутить Валентин.
- Может быть, хотят. И я хочу, но не за вас.
- Прошу тебя, подумай, - продолжал настаивать Валентин.
- Вы бы ушли куда подальше или отвернулись хотя бы, - сказала Лида, - праздник кончился, мне одеться надо.

-Да, да, конечно, - Валентин отвернулся. - Но ты же сама сказала, чтоб я приходил…
- Но не подглядывать же из кустов…
Валентин стал оправдываться, как нашкодивший школьник.
- Ну, прости меня, я только хотел достать твой венок, а он на меня набросился и ударил. Вот он, кстати, - Валентин поднял с земли Лидин венок, из-за которого начался весь сыр-бор, - значит, теперь я - как это говорится - твоя судьба!
- С чего вы это решили?
- Да, как же! Ведь ты сама сказала, когда венок пускала!
В ответ Лида залилась громким смехом.
- Да я все это придумала! А венок этот не мой, а Катьки коротконожки!
- Как Катьки?
- Так ….
У Вали вытянулось лицо, это еще больше рассмешило Лиду.
- Ну, хочешь я куплю тебе это озеро и лес впридачу! - Валентин пошел напролом.
- А зачем?
- Как зачем? Чтобы они были твоими!
- А они и так мои, - наивно ответила Лида.
- Нет, ты не понимаешь, я могу купить эту землю вместе с озером в собственность и подарить тебе!
Лида задумалась на мгновение.
- А Луну подарить не можешь? - перешла она вдруг на "ты".
- Нет, Луну пока не могу….
- Ну, без Луны я не согласна, - пошутила Лида.

Они стояли у догорающего костра, и Валентин видел, как умирающий огонь отражается в коже ее плеч. Дыхание легкого ветра поддерживало жизнь тлеющих углей. Он не мог понять, какой дьявольской силой приворожила его эта деревенская девушка. Все правила, по которым он привык жить, здесь почему-то не действовали. Многие женщины, которых он знал прежде, сочли бы за счастье быть купленными и легко покупались, но Лида не поддавалась на его уловки и открыто смеялась над ним. Валентин давно не испытывал такого обостренного чувства собственного ничтожества, пожалуй, с того времени, когда он был совсем еще юн и беден.

- Ты же не любишь его…, - негромко сказал Валя и далее уже мысленно продолжил свой монолог: "И он никогда не сможет сделать тебя счастливой. Потому что невозможно делать женщину счастливой в перерывах между запоями и мордобоем. Через 10 лет ты превратишься в усталую деревенскую тетку с грубыми натруженными руками, раздобревшей задницей и бесформенной от бесконечного кормления грудью, так и не узнав, что бывает совершенно другая жизнь. Ты будешь об этом горько сожалеть, но меня уже не будет рядом."

Лида ничего не ответила, на ее губах затаилась насмешка. А ее внутренний голос говорил в этот момент следующее:
- "Да, я не люблю его, но это не значит, что по первому зову я должна кидаться вам на шею. Вы очень торопитесь занести меня в список ваших побед и делаете это слишком топорно и навязчиво. В случае победы, вы завтра уедете, довольные самим собой, а меня оставите полной дурой. Поэтому я останусь с ним. Он не виноват в том, что наше государство сделало его калекой, а вам позволило сказочно разбогатеть. В любом случае, он лучше вас..."
"Когда тебе всего двадцать лет, - продолжал Валентин свой внутренний монолог, глядя на Лиду - ты ищешь женщину, с которой хочешь жить. А когда тебе за сорок - ищешь женщину, с которой хочешь умереть." В следующий момент он представил себя через двадцать лет вместе с Лидой. Она - загорелая, ухоженная с великолепной стройной фигурой. И он - еще не старый, но крепкий и просто немного седой мужчина. Они вместе отдыхают у бассейна на его вилле в Испании. У них маленькая, безумной красоты девочка, очень похожая на Лиду. И именно ей, может быть, он оставит все свое наследство …

- На, возьми, - Валентин протянул Лиде бумажку, на которой он написал углем номер своего телефона и еще что-то. - Если вдруг захочешь, позвони, - сказал Валя и неожиданно добавил:
- Я вышлю Сергею денег на протез или лучше сам новый протез пришлю, ты только обязательно позвони и скажи какой. Ладно? Ну, пока….
- Пока…
Лида великодушно приняла бумажку и, когда Валентин ушел, даже не прочитав, что на ней написано, скомкала и бросила ее в озеро. На бумажке, кроме номера телефона, углем была нацарапана фраза: "Прости, мне послал тебя Бог!"

Я работал над головой медузы Горгоны всю ночь. Не желая того, я придал ей портретное сходство с лицом Карины. Глаза медузы были расширены от ужаса, рот искажен в чудовищной гримассе, клубок извивающихся гадюк шевелился на ее голове вместо волос, а из обезглавленной шеи сочилась багрово ядовитая кровь. Зачем я так жесток с этой девочкой, подумал я, ведь я совсем ничего о ней не знаю? Быть может, у нее было трудное детство и ее никто никогда по-настоящему не любил? А я всю свою желчь вымещаю на ее портрете… Может быть, не приди она ко мне в мастерскую со своей нескромной просьбой, она была бы мне куда интересней? Потому что еще совсем недавно, когда я на нее смотрел, у меня сносило башню. Однако я не люблю, когда женщины мне предлагают сделки. Я предпочитаю легким победам мучительное сопротивление.

С приходом этой мысли, я почувствовал прилив новых сил и с необычайной легкостью закончил картину, на которой была изображена сгорающая на огне бабочка. Я подошел к окну и распахнул створки настежь. В чердак ворвался свежий воздух. В отворенной створке окна я увидел изображение странного человека. Он был обросшим, с длинными седыми волосами и густой бородой, в глубоких траншеях морщин возле глаз затаилась насмешка. На меня смотрел неизвестный мне старик, и он был моим собственным отражением в стекле рамы.

Я подумал, неужели этот старик - это тот маленький мальчик, которого так любила моя мама. Но ведь в душе я еще молод! Я чувствую себя почти, как в двадцать лет! Однако мое изображение говорит о том, что мне пора приготовиться к серьезным переменам в жизни и напоминает о смерти. Что ж, я постараюсь встретить ее без капли страха и уныния! Я с улыбкой вспоминаю то время, когда считал себя бессмертным. Мне было пять лет. Я был твердо убежден, что когда вырасту, стану выдающимся ученым, изобрету таблеточку бессмертия, дам проглотить ее маме, бабушке и сестренке, сам проглочу и буду жить вечно! Но однажды, когда я сидел за столом и рисовал сражающихся спартанцев, я стал непроизвольно ощупывать руками свою голову и с большим удивлением обнаружил, что моя голова похожа по строению на череп. Оказалось, что у меня тоже есть глазные впадины и носовой хрящ, верхняя и нижняя челюсть и т. д. А раз моя голова похожа на череп, значит, рано или поздно я обязательно умру. В этот момент по радио передавали новости, как один кавказский долгожитель прожил 163 года. "Как здорово, - подумал я и воскликнул:
- Мамочка, ты хотела бы прожить 163 года?"
- Нет… - ответила моя любимая мама.
- Почему? - удивился я несказанно.
- Потому что я не хочу прожить тридцать лет молодой и еще 133 года старухой!

Я помню, был очень огорчен и озадачен ответом своей матери. Однако тогда смерть мне казалась нереально далекой и почти неосуществимой, поэтому я не боялся ее и в душе, в свои неполные шесть лет, был все равно бессмертным! Однако теперь я точно знаю, что наступит день, когда мое сильное, но немного уставшее тело закопают в землю, и я перестану быть. Единственное, что меня сейчас больше всего беспокоит, это то, что после меня останется. А останется, к сожалению, не так много. Этот дом построил не я, и не я посадил в этом саду деревья. Это сделали мои любимые родители. Но я много лет ухаживал за садом, стриг траву и поливал цветы. Я хочу оставить после себя сад в идеальном состоянии, даже если он будет никому не нужен. Поэтому завтра утром я снова возьму косу и пойду косить в саду оставшуюся траву.

Я был чрезвычайно доволен приливом творческой энергии и тем, что мне удалось за ночь сделать. Я так увлекся работай, что забыл даже о языческом празднике, который должен был происходить на берегу Лучистого озера. Мне захотелось немедленно побежать к воде, искупаться голышом, обнять непаханную землю и попросить Бога дать мне силы рисовать мои картины, ничего не прося взамен. Что я незамедлительно и сделал. Нырнув в озеро, я доплыл до середины, перевернулся на спину и стал лежать на воде, глядя на звезды. Я смотрел на звезды и думал о том, что из глубины космоса меня, маленькую песчинку, одну из десятка миллиардов таких же песчинок, совсем не видно. И неужели Бог все-таки видит каждого, и до каждого из нас ему есть дело? А что, ежели я сейчас нырну на дно озера и больше не вынырну оттуда? Тогда при чем здесь будет Божья воля? Тогда моя воля будет сильней Его?

Я набрал воздуху и за пять сильных взмахов погрузился на илистое дно. Мне было азартно и весело бросить вызов небесным силам, одним махом взять и приговорить себя и смотреть еще при этом, чья возьмет. Я выпускал кислород вместе с пузырями и мысленно говорил Тому, который все видит и знает:
- Ты, видишь? Я не боюсь ни боли, ни смерти! Я сейчас уйду, у меня хватит сил, и не тебе решать мою судьбу!

Я напряг всю свою волю и все свои мышцы, чтобы не оттолкнуться от дна, и тут я услышал в воде металлический звон. Может быть, так меня уже встречают архангелы? - подумал я. Но какие могут быть архангелы, если я еще в полном сознании и даже не стал захлебываться? А звон в ушах тем временем нарастал, я не выдержал и толкнул ногами землю. "Нет, видимо, еще не время мне рыб кормить", - подумал я, жадно глотая воздух.

Вынырнув из воды, я увидел озаренное пламенем пожара небо и услышал звенящую на всю округу, подвешенную к столбу рельсину, о которую кто-то отчаянно колотил молотком. Я почувствовал, что произошло нечто ужасное, и стремительно поплыл к берегу. Наспех натянув старые джинсы, которые сохранились у меня со студенческих времен, я помчался, обдирая колючками ноги, в сторону огненного зарева и только потом уже сообразил, что бегу в сторону собственного дома. Когда прибежал, я увидел во дворе горящий Валькин джип. На моих глазах пламя от машины перекинулось на кровлю дома и разгорелось с такой силой, будто внутри был порох. Жар огня полыхал с чудовищной силой, превращая в пепел пот моих бессонных ночей и остатки моего жалкого имущества. Все происходящее было настолько ирреально, что, увидев, как горит чердак с моими картинами, я застыл на месте, чувствуя отвратительный запах обгоревших волос на своей поседевшей голове и руках. Как ни странно, но я не испытал ни ужаса, ни страха, ни жалости к себе, ни отчаяния. Я смотрел на огонь и думал о том, как он могуч и прекрасен! Сколько в нем неумолимой страсти, необратимости и совершенства! И у меня даже возникло сожаление, что пожар рано или поздно должен будет закончиться. Однако огонь и не думал униматься, несмотря на то, что какие-то люди бегали с ведрами, беспомощно кричали и пытались залить его водой. Огонь с новым аппетитом принялся поглощать двор, спалил его и в считанные секунды перекинулся по забору в сад на деревья. Я смотрел на это, и мне было больше всего грустно оттого, что завтра мне уже не придется косить газонокосилкой траву, потому что она неизбежно сгорит вместе с деревьями…

Обсудить этот текст можно здесь