Portfolio

Александр Левинтов

Собачья площадка
(окончание)

Сестры Гнесины

В конце 19 века в русской музыкальной жизни произошла мощная и благодатная еврейская культурная интервенция: братья Рубинштейны, Антон и Николай, открыли Консерватории в Москве и Петербурге, а в 1895 году в Москве, на Собачьей площадке, сестры Гнесины открыли музыкальную школу. Вообще-то сестер было пять или шесть плюс брат Михаил, ученик Лядова и Римского-Корсакова, но основательницами считаются три: Елена, Евгения и Мария Фабиановны Гнесины, все три - выпускницы Московской консерватории.

Сестры оказались не только прекрасными педагогами и организаторами. По сердоболию и доброте душевной они во время революции 1905 -го года оказали помощь дружинникам и тем, сами, того не предполагая, обезопасили свою школу от большевисткого террора. По решению Луначарского, в 1919-ом году она получает статус государственной, в 1925-ом - преобразуется в техникум с музыкальной школой, в 30-ом - Гнесинка переезжает в хомяковский особняк, в 36-ом - получает статус музыкального училища. По сути, Гнесины создали в России систему музыкального образования, создав институт по подготовке музыкальных педагогов. Хотя не только учителя музыки заканчивали Гнесинку. Одними из первых выпускников ее стали Н.А. Орлов и Л.Н. Оборин. Выпускниками Гнесинки были также А.И. Хачатурян и Т.Н.Хренников.

Елена Гнесина, бессменный директор училища, с чисто еврейской дотошностью использовала все связи, педали и случаи, чтобы расширить и улучшить свое детище. Как настоящая еврейская мама, она использовала даже собственные дни рождения, юбилеи и награждения для выколачивания из государства новых средств, помещений, ставок.

Перед войной началось строительство нового здания училища на Поварской (Воровского), остановленное войной. Осенью 41-го училище закрыли, а Елена Гнесина была эвакуирована в Казань (других сестер эвакуировали в Йошкар-Олу и в Свердловск), однако в конце года преподаватели на свой страх и риск возобновили занятия - начальство-то тоже все уехало. Узнав об этом, Елена Гнесина примчалась из Казани в Москву (ей было уже 68 лет) и вновь возглавила училище.

Е. Гнесина добилась своего: в марте 1944 года вышло постановление правительства о создании в Москве Музыкально-педагогического института имени Гнесиных. На Поварской возник целый комплекс - старшие классы школы-десятилетки для особо одаренных детей, музыкальное училище, институт, жилищный кооператив "Гнесинец". Во время празднования 80-летия Елены Фабиановны (оно проходило в Большом зале консерватории) в ответ на награждение вторым орденом Ленина и приветственные выступления она поделилась своей мечтой: дожить до открытия концертного зала института - этот концертный зал был открыт в 1958-ом году. Я помню, впервые услышал там в живом исполнении Р.Вагнера - интродукцию к третьему акту "Лоэнгрина". В 1962 году вводится новое общежитие для студентов…

Гнесины продолжают нести потери: в 57-ом умирает Михаил, в 63-ем - самая младшая в семье, Ольга. Елена остается одна-одинешенька. Она уже не может даже ходить и отдает свою квартиру под кабинет другого директора.
Это была одна из самых порядочных и интеллигентных семей на Арбате и в Москве.

Другие исторические личности, ушедшие и уходящие.

В октябре 1848 года Лев Николаевич Толстой, приехав в Москву из Ясной Поляны, сначала останавливается у своего приятеля В.С. Перфильева на Собачьей площадке, в Малом Николопесковом, а затем снимает в этом же доме квартиру. Вот его дневниковая запись об этом времени: "Зиму третьего года я жил в Москве, жил очень безалаберно, без службы, без занятий, без цели; и жил так потому, что как говорят и пишут многие, в Москве все так живут, а просто потому, что такого рода жизнь мне нравилась".
Здесь же, в Дурновском переулке, д.4, кв. 13, долгие годы прожила поэтесса Елизавета Кузьмина-Караваева, состоявшая в тесной переписке с А. Блоком.

На Собачьей площадке жили академики и профессура, в частности, Вавилов и Вернадский.

Сергей Есенин, заработав приличную сумму на нелегальных порнографических киносъемках (поэтических гонораров едва хватало на кокаин, пьянки и дебоши), снимал некоторое время угол на Собачьей площадке, но потом должен был оставить это жилье по причине хронического безденежья.
Именно в это время вышла первая книга его стихов.

Булат Окуджава родился на Арбате, 43. Но это такой король Арбата, что не упомянуть его рядом со скромной Собачкой даже как-то неприлично. В этом же доме, двумя этажами ниже, жил Андрей Белый.

Не спасло Собачью площадку даже такое толстое обстоятельство, что здесь в 1897 году жила М.А. Ульянова, в деревянном домишке, примыкавшем к дому Соболевского. Отправляясь в Шушенское писать "Развитие капитализма в России", молодой вождь мирового пролетариата останавливался здесь. В этом
доме жили и Елизаровы.

Собачья площадка оказалась притягательным магнитом для националистических идей. Вадим Валерьянович Кожинов, живший неподалеку отсюда, на Большой Молчановке, одним из первых достаточно громогласно и внятно заявил об уничтожении Собачки и других социально-культурных и духовных реликвий как преступлении против народа. Недавняя смерть Кожинова вылилась в демонстрацию патриотических и националистических сил.

На Большой Молчановке, 20 (этот дом снесли в 1970-ом) жил замечательный фотохудожник Александр Потресов. Он кропотливо и скурпулезно зафиксировал гибель Арбата в начале 60-х, в том числе и Собачьей площадки. Благодаря ему, мы знаем не только, как это делалось, но и что было до бульдозерного вторжения. Теперь эту экспозицию посещают, как посещают мемориальное кладбище.

На Арбате живет Анатолий Рыбаков (в доме №51) и герои его "Кортика" и "Детей Арбата". Между прочим, именно благодаря ему, российских евреев время от времени называют "детьми Арбата" -- с презрением, ненавистью и нескрываемой завистью. Кстати, мой дядя Даня, отчаянный еврей, всю жизнь действительно прожил на Арбате, сначала в Калошином, а потом и вовсе в доме, где внизу кинотеатр "Знание - сила" (а, может, "Новости дня"?), в клоповных коммуналках. Незадолго до своей смерти он предлагал мне родственный обмен - его двадцатиметровки на мою трехкомнатную кооперативную в Беляево: "Ты не волнуйся, племяш, я с тебя много за это не возьму". Неутомимой энергии был человек, без всякого образования, рабочий какого-то завода и, при малом росте, неутомимый выпивоха.

Здесь прошло детство Виктора Шкловского, и тихий Модест Ильфа и Петрова писал здесь свою грозовую повесть "Златопой". Тут царила вечность, может и не тысячелетняя или многовековая, но вечность нашей жизни.

Сменив гостиные на кухни, московская интеллигенция продолжала традицию своих разговоров под бутылочку о судьбах мира и последних планов правительства. На Собачьей площадке жили Синявский и Розанова, лидеры диссидентства, герои-шестидесятники.

Детьми Собачьей площадки были Ширвинд и Державин. Оба - из артистических семей, оба - кончали Щукинское, работали в Ленкоме и других московских театрах, оба надолго, навсегда, наверно, осели в театре Сатиры. Неразлучные друзья, сибариты и весельчаки, они - приятный образец старомосковских долгоиграющих связей и отношений, в укор нашему быстро рвущемуся миру, в котором царит допплеров эффект и красное смещение разлетающихся к разным чертям собачьим индивидуальных звезд каждого из нас.

А еще здесь бывал совсем молодой начинающий Владимир Высоцкий с другом Мишей Туманишвили - они колобродили между съемками и выступлениями.
Большой Новопесковский (ныне улица Вахтангова) - здесь жил и умер в 1917 году Скрябин. В 1922 году открыт его музей-квартира. В этом же переулке находится дом (№6) начала прошлого века, который с 1820 года принадлежал поручице А. Щепочкиной. Здесь же в 1821 - 1822 годах жил Пётр Андреевич Вяземский.

Тут же, в Чистом переулке, жил друг Скрябина, Танеев, церковными хорами которого я в свое время захлебывался до слез. Соседний с Чистым Малый Власьевский переименован в улицу Танеевых. В самом конце, в доме №15 жил декабрист Михаил Орлов. После революции в этом особнячке располагался театр-студия имени Шаляпина, а до того, почти до самой революции проживала старшая дочь Пушкина Мария Александровна Гартунг. Первый Малый Николопесковский - улица Федотовой, которая жила здесь. Второй Малый Новопесковский по этому случаю переименовали в Средний Николопесковский. На Пушкинском скверике, названном так еще в 1871-ом году и известном москвичам как "Кружок", стоит церковь Спаса Преображения, знакомая всем по картине В. Поленова "Московский дворик".

Общественно-политическая площадка

Политический Красный Крест (ПКК), или Московское общество политзаключенных - эта организация возникла на Собачьей площадке 22 апреля 1918 года, то есть через четыре месяца после объявления тотального красного террора большевиков, реально захвативших власть в стране только после разгона Учредительного Собрания (8 января 1918-го года). Юридическая комиссия ПКК состояла исключительно из юристов. Вот имена этих 19 бесстрашных: Авраамов В.И., Айзенман С.Б., Берлянд Ю.Г, Бурзи А.З., Богданов М.И., Всесвятский П.В., Годин А.Д., Гольдман М.Ю., Долматовский А.М., Ильинский И.В., Подгорный Б.А., Паткин А.Л., Ратнер Б.Е., Рапопорт А.Ю., Розенблюм А.Б., Симеон С.П., Тесленко Н.В., Фальковский Е.А. и Цетлин Г.Л. К своим непосредственным обязанностям комиссия смогла приступить только в феврале 1919-го года, а до того она обслуживала только родственников тех, кто попал в лапы ЧК. Люди боялись всего, и их просьбы и жалобы поступали чаще всего слишком поздно… С февраля 1919-го члены ПКК стали посещать узилища и принимать заявления от политзаключенных. В ПКК был такой юридически идеальный порядок, что ВЧК вынуждена была считаться с ненавистными юристами. Законы России были отменены, с новым законодательством совдепы не спешили - террор, понимаете ли, не до законов. Это, когда порешил Бог всех филистимлян истребить, Он по взмаху меча Иисуса Навина остановил солнце, а тут без всякого взмаха солнце просто не всходило. Само отношение к законам у властей было, мягко говоря, ненавистное. Сталин, например, даже в 30-ом году утверждал, что СССР - принципиально антиправовое государство.

Понимая всю сложность и нелепость ситуации, члены ПКК добивались, главным образом, замены смертного приговора любыми сроками. Вот на каком уровне велась их работа, и к кому они толкались:
Ленин В.И., Председатель Совнаркома, член ЦК РКП (б)
Калинин М.И., Председатель ВЦИК, кандидат в члены Политбюро, член РКП (б).
Рыков А. И., Председатель ВСНХ РСФСР,член ЦК РКП(б)
Бонч-Бруевич В.Д., Управляющий делами СНК.
Серебряков Л.П., Секретарь Президиума ВЦИК, член ЦК РКП(б)
Дзержинский Ф.Э., Председатель ВЧК, Нарком внутренних дел РСФСР, член ЦК РКП(б)
Петерс Я.Х., Заместитель Председателя ВЧК, председатель Ревтрибунала.
Крыленко Н.В., Председатель Верховного трибунала.
Красиков П.А., Член коллегии наркомата юстиции, Председатель Кассационного трибунала.
Розмирович Е.Ф., Председатель следственной комиссии Верховного трибунала при ВЦИК.
Енукидзе А. С., Секретарь Президиума ВЦИК.
Красин Л.Б., Член Президиума ВСНХ, нарком путей сообщения.
Крестинский Н.Н., Нарком финансов, член Политбюро, секретарь ЦК РКП(б).
Томский М.П., Председатель ВЦСПС, член ЦК РКП(б).
Сталин И.В., Наркомнац, нарком Госконтроля, член Политбюро ЦК РКП(б).
Аванесов В.А., Секретарь ВЦИК.
Шмидт В. В., член Президиума ВСНХ, нарком труда РСФСР, секретарь ВЦСПС, член ЦК РКП(б).
Луначарский А.В., нарком просвещения.
Покровский М.Н., Заместитель наркома просвещения.
Крупская Н.К., Член коллегии наркомата просвещения.
Стасова Е.Д., Член президиума Петроградской ЧК, член Петроградского бюро ЦК РКП(б), секретарь ЦК
РКП(б).
Каменев Л.Б., Председатель Моссовета, член Политбюро ЦК РКП(б).
Янышев М.П., Член коллегии МЧК, председатель Московского Ревтрибунала, член ЦК РКП(б).
Манцев В.Н., Заместитель Председателя МЧК.
Молотов В.М., Председатель Нижегородского губисполкома, секретарь Донецкого губкома РКП(б), кандидат
в члены ЦК РКП(б).
Сосновский Л.С" Председатель Харьковского губкома РКП(б), член ЦК РКП(б).
Мещеряков Н.Л., Заведующий Госиздатом, член редколлегии газеты "Правда"
Ганецкий Я. С., Член коллегии наркомфина.

Среди активистов ПКК были Е.Н. Пешкова и В.Ф.Ходасевич.
Всего в 1919 году в органы ЧК было подано около 1300 докладных записок с ходатайствами по делам заключенных, из них: в МЧК - 467, в ВЧК - 296, в Особый отдел МЧК - 40, в Особый отдел ВЧК - 200, в транспортный отдел МЧК и ВЧК - 40, в коллегию по делам лиц, заключенных в лагеря - 260. О ком ходатайствовал, за кого боролся ПКК? - Интеллигенты (390 дел), буржуазия и военные (325), рабочие (325), крестьяне (130), иностранцы (130) - данные по состоянию на 1.1.1920. Успех достигался в 25% случаев.

Юристам ПКК удалось даже провести перепись политзаключенных и наладить документооборот с органами преследования - на основную массу запросов получались ответы из ВЧК и других реперессивных структур. И все это - при штате ПКК всего в четыре человека.

Самыми тяжелыми были групповые дела. ВЧК, арестовывая сразу сотни людей, с одной стороны, деморализовывала политических оппонентов режима, с другой, - запугивала трусливые соввласти многочисленными "заговорами" и "контрреволюционными мятежами", с третьей, - под эти облавы и массовые репрессии рекрутировала новые людские, финансовые и организационные ресурсы.

Так, 25 февраля 1921 года в клубе "Вперед", на улице Мясницкой, были арестованы 158 человек, членов РСДРП меньшевиков, часть из которых была отправлена в провинциальные тюрьмы. Многие из-за отсутствия состава преступления были освобождены, часть выслана из Москвы.

22 августа того же года в Петрограде и в Кронштадте были "профильтрованы" 350 офицеров Балтийского флота. В этот день всем слушателям Военно-морской академии предложено было явиться в "фильтрационную комиссию". Ни одному из заключенных, арестованных по данному "делу", не было предъявлено никаких обвинений.
1921-ый год вообще был годом апогея коммунистического террора: кронштадтский "мятеж", восстание тамбовских крестьян ("антоновщина") на эти отчаянные попытки освободиться от беспощадной и немилосердной власти большевики отвечали беспримерным зверством. Самая мрачная и грязнаяличность, "советский Наполеон" Тухачевский расправился с беззащитным гарнизоном Кронштадта, расстрелял и запорол, забил почти все взрослое мужское сельское население Тамбовской губернии. Палач и каратель, он разрешил арестовать только около десяти тысяч крестьян - об их освобождении или облегчении участи и хлопотали юристы ПКК.

Весной и осенью 1921 года была проведена карательная акция в отношении 300 анархистов и представителей социалистических партий. И опять вмешивается ПКК. Только за 1921 год была оказана помощь примерно 4500 заключенным.

Чувствуя, что репрессии и террор уже не в состоянии удерживать коммунистов у власти, принимается тяжелое для большевиков решение об отмене продразверстки, введении продналога, окончании войны с собственными гражданами и "переходе" к НЭПу, то есть отступлению почти по всем фронтам. Кровь Кронштадта, Тамбова, тысяч и миллионов невинных и несчастных людей - на "всемирно-историческом решении Х съезда РСДРП(б)".

Одним из групповых дел ПКК было дело Всероссийского Комитета помощи голодающим.
21 июня 1921 года по инициативе М. Горького был создан Всероссийский комитет помощи голодающим - Помгол. Организован был этот комитет 21 июля. Разместился Помгол на Собачьей площадке. В его состав входили первый секретарь МГК большевиков Л. Каменев, К. Станиславский, А. Чаянов, дочь Л. Толстого А. Толстая, президент Академии наук А. Карпинский, академки А. Марр, С. Ольденбург, А. Ферсман, бывший председатель II Государственной Думы Ф.А.Головин, ректор зоотехнического института профессор М.М.Щепкин, известные социал-демократы В.Н.Розанов, В.В.Шер, несколько бывших министров Временного правительства, писатели М. Осоргин (он издавал газету "Помощь") и Б. Зайцев - словом, цвет и элита.
Аналогичные комитеты образовались в Петрограде, Нижнем Новгороде, Владимире, Казани, Самаре, Саратове и других российских городах. Помощь голодающим началась реальная. Помгол действовал независимо от Ф. Нансена, решившего организовать помощь голодающей России. Помгол решил даже
командировать небольшую делегацию заграницу для сбора средств и собственно продовольствия. Был получен позитивный ответ на эту инициативу от французского правительства. В западных газетах даже возникли надежды, что Помгол может стать новым российским правительством, взамен большевисткому.

По-видимому, эти публикации, а также сочувственное отношение русской эмиграции к комитету и сыграли решающую роль в судьбе Помгола. 27 августа, в решительный день голосования о командировании делегации в Европу на заседание не явился Каменев, а вместо него прибыли чекисты. Все присутствующие, за исключением коммунистов, были арестованы. Помгол переехал на Лубянку. Первая, благородная страница этой организации завершилась. Началась вторая, до слез и отчаяний позорнейшая.

Под видом сбора средств голодающим ВЧК и Гохран начали грабить церкви. Патриарх Тихон объявил большевикам анафему - это кончилось для него через четыре года насильственной смертью в Донском монастыре. Ограбление церквей носило неслыханный по своим масштабам характер. До сих пор неизвестно, сколько ж было вывезено золота, драгметаллов, самоцветов, художественных изделий. Но зато известно, что собственно помощь голодающим оказалась смехотворно мала не только с награбленным, но и с американской помощью, организованной будущим президентом США Гувером.
Слава Богу, эта деятельность Помгола уже не имела никакого отношения к Собачьей площадке…

И, наконец, последней общественной организацией здесь стал союз композиторов, располагавшийся в неоготическом особняке купца Мазырина, что напротив хомяковского дома. Союз советских композиторов - самое малочисленное из творческих объединений. В отличие от прозы и поэзии (о журналистике я вообще молчу), даже от живописи и театра, здесь требовалось профессиональное мастерство, навыки, приобретаемые не свыше, а в учении. Вот почему эта замкнутая организация была и самой еврейской, ат потому - самой запуганной, забитой, неспособной ни к протестам, ни к коллективному либо групповому сопротивлению, только в одиночку, ночью, в подушку или на кухне. У композиторов и ресторан-то был самый хилый и бедный, не чета разносолам расположенных невдалеке Домжуру и писательскому Массолиту имени Фадеева.

Дольше всего бульдозеры и прочая антистроительная техника мучились с этим зданием - крепкой оказалась псевдоготика.

Мораль

Пытаться возродить в натуре Собачью площадку - все равно, что вернуть себя в детство. Не воротишь.
Ну, да она и виртуально обречена на бессмертие, по крайней мере, в нашей жизни. Да, советская эпоха не очень украсила Москву и ее центр, но будем ей благодарны - она сделала нас такими, каковы мы есть сегодня и какими не будут уже наши дети завтра. Мы научились чувствовать свой город как свою жизнь - в песнях Окуджавы, например. Мы научились относиться друг к другу с нежностью и сочувствием, которыми обладают далеко не все народы и поколения и, в частности, совершенно теряем в эмиграции, становясь в благополучных америках и европах жесткими, жестокими, беспощадными друг к другу, но послушными властям и закону, быстрорастворимыми. Советская эпоха научила нас относиться с иронией и презрением к государственной машине - мы, люди, гораздо лучше и чище.

А вот мораль из исчезновения Собачки извлечь необходимо: в Москве еще много чего можно поуничтожать. И пока у власти стоят те, у кого есть только воля, но - никаких представлений, у всех этих посохиных и лужковых, мы должны заняться именно этим - разработкой представлений.

Итак.

Одной из важнейших проблем Москвы является транспортная. Вспомните: под решение транспортных проблем снесли Иверские и Триумфальную арку, разворошили московские гнезда и очаги при прокладке Комсомольского, Ново-Кировского, Калининского, Олимпийского и других проспектов и магистралей, наломали археологических и культурных дров при сооружении Третьего кольца, уничтожили 20 метров культурного слоя на Манежной (и так и не решили никаких транспортных проблем центра). Город развивался веками как радиально-кольцевая транспортная система. Ныне мы подошли к тому порогу, когда любое решение в рамках этой системы катастрофично. Выход видится в создании новой, еще одной транспортной системы, индифферентной к радиально-кольцевой.

Ее каркасом должна стать сеть из четырех дугообразных сверхмагистралей, поднятых на опорах над городом на высоту 30-50 метров. Начинающиеся за пределами города, эти четыре дуги имеют многоуровневые пересечения между собой в пространствах между МКАД и Камер-Коллежским валом, называемым чаще Третьим кольцом. Эти дуги должны принять на себя значительную часть транзита, внешие загородные потоки и потоки "из конца в конец".

Каждая дуга имеет также три-четыре коллекторных "уса" магистралей среднего уровня (на высоте 10-30 метров), обеспечивающих контакт опорной сети с веером главных городских улиц данного сектора города (всего таких секторов в городе 12-16).

Трассы дуг и коллекторных дорог должны быть проложены так, чтобы их опоры не затрагивали городскую застройку, особенно, ценные объекты этой застройки. Само строительство опор - точечное, а не линейное, а потому не должно сказаться на повседневной жизни города, в том числе транспортной.

Наконец, полотно может и должно укладываться сверху: вертолетами и дирижаблями, при условии, конечно, что пролеты еще до монтажа уже имеют готовое проезжее покрытие из бетона. Может быть также рассмотрен вопрос о создании опорных мачт и конструировании всей системы как подвесной.

Разумеется, это - дорогой проект. Но, во-первых, дешевыми такие проекты не бывают нигде и никогда, а, во-вторых, отсутствие большого объема земляных работ закрывает основную лазейку для воровства - самого важного удорожающего фактора дорожно-транспортного строительства, это вам любой лужков
скажет.

Приложение.

М. Цветаева

Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Всё изчезаете вы,

Словно дворцы ледяные
По мановенью жезла.
Где потолки расписные,
До потолков зеркала?

Где клавесина аккорды,
Темные шторы в цветах,
Великолепные морды
На вековых воротах,

Кудри, склонённые к пяльцам,
Взгляды портретов в упор…
Странно постукивать пальцем
О деревянный забор!

Домики с знаком породы,
С видом её сторожей,
Вас заменили уроды, -
Грузные, в шесть этажей.

Домовладельцы - их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы.

Булат Окуджава

Песенка об Арбате

Ты течешь, как река. Странное название!
И прозрачен асфальт, как в реке вода.
Ах, Арбат, мой Арбат,
Ты мое призвание,
Ты и радость моя, и моя беда.

Пешеходы твои, люди не великие,
Каблуками стучат, - по делам спешат.
Ах, Арбат, мой Арбат,
Ты моя религия,
Мостовые твои подо мной лежат.

От любови твоей вовсе не излечишся,
Сорок тысяч других мостовых любя.
Ах, Арбат, мой Арбат,
Ты - мое отечество,
Никогда до конца не пройти тебя.

А.Городницкий
"Собачья площадка"

На Собачьей площадке собаки не лают,
Над Собачьей площадкой - небоскрёбов огни,
На Собачьей площадке только кошки гуляют
Да сидим мы с тобою одни.
Утро встанет стеной между нами двоими.
Частых писем не шли и обратно не жди.
Меж губами моими и губами твоими
Снег идет и бушуют дожди.
Облака под крылом заклубятся, как вата,
Непогода закроет порты на пути,
Затеряется дом твой в переулках Арбата,
И никак мне его не найти.
На Собачьей площадке собаки не лают,
Над Собачьей площадкой погасли огни,
Над Собачьей площадкой облака проплывают,
Ты на них,улыбаясь, взгляни.

1962

Вячеслав Иванов

Густой, пахучий вешний клей
Московских смольных тополей
Я обоняю в снах разлуки
И слышу ласковые звуки
Давно умолкших окрест слов,
Старинный звон колоколов,
Но на родное пепелище
Любить и плакать не приду:
Могил я милых не найду
На перепаханном кладбище.

Владимир Капгер

Москва, Москва, вселенская столица,
Твой силуэт в душе моей возник!
Ты книга судеб и веков,
И мостовых твоих страницы
Вмещают строки всех великих книг!
Над серой чешуей московских кровель
Мерцает розовеющая даль,
Бежит за ворот холодок
И возникает над Тверскою
Дневная благодатная звезда.
Москва, Москва, живешь воспоминаньем.
Здесь так легко меняют имена:
Вот по камням старушки Пресни,
Мимо площади Восстанья
Несет меня "зеленая волна".
А по бокам троллейбусы, ссутулясь,
Форсируют поток без берегов -
Столицы сонная артерия,
Кольцо Садовых улиц, -
Сегодня, к сожаленью, без садов.
Москва, Арбат, Собачая площадка...
Стекло, бетон царят сегодня здесь.
Вставные челюсти Москвы,
Проспект престижа и порядка,
Собачья ты площадка, так и есть.
Ведь с тем, что есть - нельзя запанибрата.
Не переделать - можно лишь убить.
У москвича есть в сердце место
Лишь для старого Арбата,
Для "Нового" - никак не может быть.
Российский град, в былом первопрестольный,
Где ж блеск неповторимости твоей?!
Как, православная столица,
Не хватает нам сегодня
Двухсот твоих порушенных церквей!
Но ничего так просто не изменишь.
Ломай что хочешь - те же все места,
Все над Остоженкой маячит
Белокаменною тенью
Святилище Спасителя Христа!
В бульварах лето, и за все наградой
Чудесных фей кружится пестрый рой.
Как легкомысленные сны
Легки их странные наряды.
- Скажите, где вы прятались зимой?..
Глядит на площадь грустными глазами
Отечества единственный Поэт,
И терпеливо москвичи
Стоят часами под часами,
Как будто мест для встречи больше нет!
Я пролетаю мимо на моторе,
Рукой махну, а он в ответ кивнет.
- Привет, дружище, не сердись,
Прости, спешу, в делах, как в море!
И он простит, уж он-то все поймет.
Откроются Никитские ворота,
Скрипя вослед немазанной петлей,
Мелькнет знакомое лицо,
И не узнаю я кого-то,
И сумерки повиснут над землей.
Качнется день на грани равновесья,
На город синий вечер упадет,
Пробив сиянье фонарей,
В лиловом небе вспыхнет месяц
И светом колдовским Москву зальет.
И на химере дикой Метрополя
Вдруг встанет ангел, ночь неся в руке,
Расправит светлых два крыла,
Шагнет за край старинной кровли,
Взлетит, не замечаемый никем...

1983

Александр Ревич

СОБАЧЬЯ ПЛОЩАДКА

В тот год здесь исчезал за домом дом,
работа шла в жару и на морозе,
сперва крушили стены, а потом
трудились экскаватор и бульдозер,
затем возникли краны, блоки стен,
бетонной просекой вели дорогу,
возник проспект просторный, а затем
что было, позабылось понемногу,
но где-то здесь в арбатских закутках
дома недавно площадь обступали,
в листве звенела перекличка птах
и памятник стоял на пьедестале,
фонтан с литьем собачьей головы,
теперь такого не найдешь, увы,
а мы здесь мимоходом пробегали,
не замечая шумной детворы,
поскольку было нам не до игры,
поскольку было нам не до прогулок,
и все исчезло - окна и дворы,
но этот разоренный закоулок -
в тебе не потому, что был велик,
а просто в память врезались фасады,
собачья морда и чугун ограды,
и так живут, пока душа велит.
1987

А. Левинтов

Детско-юношеские воспоминания

Бреду Арбатом, хмурый и усталый,
Сквозь утренний прокуренный наждак
Трамвай не ходит, дую пешкодралом…
Себя мы потеряли - как же так?

Не греет дрожь души моей печали
Протертый до безденежья пиджак
Кругом леса, катки, свистки, педали…
Москву мы потеряли - как же так?

Кладут асфальт шальные работяги
Булыжник вывернут, траншеи, кавардак
И кто не с нами, те теперь стиляги…
Любовь мы потеряли - как же так?

И декорации меняются все время,
Трещит и ломится от перемен чердак
Покорное, но суетное племя…
Собачку потеряли - как же так?

Обсудить этот текст можно здесь